Дмитрий Калюжный - Эквиполь инженера Шилина

Они узнали бы, что оная сеньора не только никакая не меценатка, но даже не Гомес, и совсем не испанка. Родилась она в Латинской Америке, сменила немало имён, и входила в руководство наиболее радикальных «левых» партий нескольких стран, возглавляя террористические отряды. И… была уничтожена взрывом реактивного снаряда, да так капитально, что даже её останков на целый труп не насобирали на площади в целый квадратный километр.

Короче, большие открытия ожидали белорусское КГБ, если бы разведчики поглубже копнули прошлое «испанской меценатки».

Но они этого не сделали.

В Москве много разных районов: «спальные» и «зелёные»; «промзоны» и «деловые центры»; улочки злачные, переполненные казино и пивными, и переулочки мрачные… Имеется и «складская зона» столицы. Базы, гаражи, ангары, оптовая торговля, кустарный ремонт чего угодно, транспортные фирмы «куда изволите», артели грузчиков… Целый мир, о котором мало чего знают москвичи и гости столицы.

Сюда – в загадочный лабиринт серых стен и ржавых дверей, к складам недалече от угла улицы Рябиновой и Товарного проезда, приехал Боб Шилин. Здесь находилась фирма Муршуда Газиева.

Как всегда, в голове изобретателя помимо его прямого внимания крутились мысли на самые разные темы. А Боб лишь время от времени выхватывал то одну, то другую, вникал: на какой там стадии решение? – и опять уходил в тот слой сознания, который анализировал произошедший неделей раньше разговор с Настёной. Она опять звонила, и опять несла свою всегдашнюю ахинею. Бесила его эта ситуация.

«Надо было ей сказать, – придумывал он, – что хотя квартира приобретена в браке, но деньги на её покупку были получены до брака. Я тот аванс получил за месяц до похода с нею в ЗАГС. Так что никакой она квартиры не получит. У неё и так много чего есть, о чём я даже не знаю, и о чём она ни на каком суде по разделу имущества не скажет. А эти американцы идиоты. Если бы не кинули меня, я бы им передал технологию изготовления пластика со свойствами титана, только легче. А какого чёрта я не использовал его, когда делал свои шарики? А такого чёрта, что не на что приобрести редкоземельные… С другой стороны, я с того аванса налогов государству не платил, и если сейчас на суде признаться, то возьмут меня за хобот, и всё равно квартиру отнимут…»

Вот почему – из-за отвлечения внимания на обдумывание всякой чепухи – не заметил Боб, что улица непривычно пустынна. Как повымело всех. Не слышно гортанных выкриков потных грузчиков и весёлого матерка водителей, не видно складских начальников в их вечно мятых брюках…

На двери Муршудовой фирмы не было ни звонка, ни глазка, зато кривая скоба, заменявшая дверную ручку, держалась только на верхнем шурупе. Боб взялся за эту скобу и постучал в обитую железом дверь нижним её концом. Дверь тут же распахнулась, он сделал шаг вперёд, а сделать второй шаг ему уже помогли два дюжих мóлодца: подхватили с двух сторон, завернули умелые ручки за спину, обшмонали, заглянув даже в пустую холщовую сумку, а потом едва не пинком отправили дальше, в собственно офис.

Пролетая в полугоризонтальном положении над порогом, Боб успел подумать: «Ну, Муршуд обалдел совсем, боится меня, что ли…» Но тут его подхватили мóлодцы ещё здоровее – в камуфляже! – удивился Боб, – развернули, подняли за локти и крепко всадили задом в стул, стоявший посреди комнаты. И он прямо перед собой увидел гладкую, толстую и смуглую, но в то же время очень бледную рожу компаньона: тот сидел за столом, а с двух сторон его подпирали двое плечистых с автоматами.

При виде Боба бледность покинула лицо Муршуда, глазки его загорелись, а губы, похоже, сами собою растянулись в улыбке.

– Вот он! – закричал он. – Он здэсь началнык! Я гаварил, он прыдёт, и он прышёл, да? Меня отпустите, его берите! Я вообще нэ мэстный! Он тут живёт, я тут нэ живу!

В секунду все лишние мысли из головы Боба сбежали, и он принялся обдумывать самую главную: как отсюда уйти.

Сбоку выдвинулся молодой мужчина с хищным из-за шрама, пересекающего левую бровь и нос, профилем. Он наклонился, всмотрелся в лицо Боба, потом перевёл взгляд на Муршуда и с недоверием спросил:

– Этот?

– Он, он, гражданын слэдоватэл, мамой клянусь.

Следователь посмотрел на обвислый пиджак инженера, на пыльные разношенные сандалеты, на холщовую сумку, нехорошо усмехнулся, опять остро глянул на Муршуда:

– Да ведь ты, скотина, показал на первого вошедшего!

И неожиданно заорал:

– Ты правду будешь говорить, обезьяна?!

– Мамой клянусь! – взвизгнул Муршуд. – Его Боб Шилин зовут, он в касмический институт работает, он всё и прыдумал!

И крикнул, обращаясь к Бобу:

– Космонавт! За всё ответишь!

Двое, что подпирали его с боков, засмеялись.

– Да уж, космонавт, – сказал один из них. – По скафандру судя, высоко летает.

Следователь велел им увести Муршуда в левую дверь (в склад, понял Боб), и приглашать по одному «этих чёртовых нелегалов». Из двери справа (из цеха) потянулась вереница смуглых носатых мужчин. Боб никого из них опознать бы не смог, они все для него были на одно лицо. Но и его никто не признал; пожалуй, они не сумели бы даже различить его со следователем, тем более, что глаз не поднимали, и по-русски не понимали ни бельмеса. И только последний Боба признал:

– А-аа, я этот знаю, это кыторый кы нам прыходыл дэньги трэбоват! – прокаркал он, и добавил: – У, пыроклятый рэкетир…

Следователь махнул на него рукой и, представившись Владимиром Степановичем, повёл с «космонавтом-рэкетиром» задушевную беседу. Кто таков, и есть ли документы, – и тут же передал его паспорт сотруднику, который добросовестно все бобовы данные оттуда выписал, – и откуда его знает Муршуд, и знает ли он сам «этого человека».

– Видел его здесь, – пожал плечами Шилин. – Даже разговаривали как-то.

– А зачем вы сюда ходите? Учёный, сотрудник космического института… И вдруг…

– Спирт беру. Нам раньше выдавали, а теперь сложности. А здесь дёшево.

– Вы, простите, на алкоголика не похожи.

– А мне для работы надо, – с безмятежностью на челе ответил ему Боб. – Линзы в телескопах протирать.

– Телескопы! – уважительно сказал следователь. – Только, Борис Дмитриевич, то, что они здесь производили, назвать спиртом нельзя. Как вы это объясните?

– Неужели разбавляют?! Вот мерзавцы… А я зимой брал, хороший был продукт…

Ничего нет на свете хуже посредника. В семейных делах – спаси нас, Бог, от доброхотов, желающих помочь и примирить. В торговле и вообще в экономике посредник – самый зловредный элемент. В технике – самое ненадёжное звено. В общем, повсюду. И в то же время без передаточных механизмов не обойтись. Главное, избавиться от излишних передаточных звеньев…