Боб Шоу - Корабль странников (сборник)

Часы на стене показывали 20:05. Это означало, что до конца осталось примерно девяносто минут. Это также означало, по подсчетам Уэкопа, что «Сарафанд» — в обычном пространстве-времени бывший восьмидесятиметровой металлической пирамидой — уже уменьшился до размеров детской игрушки. Предположение, что корабль сейчас не больше пресс-папье, почему-то оскорбляло Сердженора, и он никак не мог поверить логическому выводу, что его собственное тело уменьшилось пропорциональным образом.

Должен же существовать разумный предел, уверял он самого себя. Скользкие выводы из астрономических измерений — это еще не отображает реального положения вещей. В конце концов, какие имелись неопровержимые факты за то, что дело обстоит именно так, как считает Уэкоп? Хорошо, свет звезд в скопления проявлял до некоторой степени сдвиг в фиолетовую часть спектра, и Уэкоп — а компьютер уже одним только присутствием корабля в этом районе вселенной доказал, что и он может ошибаться — заявил, что звезды движутся внутрь скопления. Но так ли это? Разве не факт, что никто никогда в действительности не измерял скорость звезды или галактики, или что вся умозрительная доктрина расширяющихся или сжимающихся вселенных основывалась на анализе линий спектра звезд в нормальном пространстве? Разве кем-нибудь было доказано, что анализ правильный? Вне всяких сомнений?

Сердженор саркастически улыбнулся, когда понял, что дошел до того, что выставляет свои очень поверхностные знания астрономии против огромного банка данных и процессора Уэкопа. Все, что он доказал — это то, что он настолько боится ближайшего будущего, что начинает заниматься ненаучной фантастикой в ожидании спасительного чуда. Видимо, он слишком долго оставался в Управлении и путешествовал настолько далеко, что его время истекло. Неужели для него слишком поздно перестать быть упрямым странником и он так и никогда и не проделает настоящие полные смысла путешествия, начатые теми, кто остался на одной планете достаточно долго для того, чтобы узнать про нее как можно больше… Он был совершенно один и останется таким на всю оставшуюся жизнь… Все это было ужасной ошибкой и, он уже ни черта не сможет поделать с этим…

Красные цифры на часах продолжали мигать. Сердженор чувствовал, как капля за каплей вместе с секундами на табло уходит в небытие остаток жизни и, мрачно-зачарованно наблюдая за сменой цифр, чуть не заплакал от бессилия. Время от времени из кают-компании доносились хриплый смех и звуки бьющегося стекла, но все реже и реже того, как он медленно погружался в странное равнодушное полузабытье. Каким-то краешком сознания он понимал, что алкоголь уже подействовал.

Некоторые члены экипажа предпочли провести оставшиеся часы в зале наблюдений. Несколько раз он раздумывал, а не присоединиться ли к ним, но это подразумевало сначала принятие решения и его дальнейшее осуществление. Он не мог заставить себя сделать это. Его охватила милосердная апатия, превратившая все кости его тела в свинцовые, замедлившая его мыслительные процессы до такой степени, что ему понадобилось целая минута, чтобы додумать до конца одну-единственную мысль.

Я… видел… слишком… много… звезд.

Легкий стук в дверь изумил Сердженора, так как он уже был в другом месте и времени. Он прислушался, потом, ничего не понимая, взглянул на часы. Осталось двадцать минут. Сделав над собой усилие, он поднялся с кровати, подошел к двери и неловко открыл ее. В коридоре стояла Кристина Холмс и глядела на него полными боли загадочными темными глазами.

— Я думаю, что совершила ошибку, — низким хрипловатым голосом сказала она. — Все это слишком…

— Пожалуйста, не надо ничего говорить. Все в порядке.

Пропустив ее в комнату, он захлопнул дверь и задвинул засов. Только после этого он повернулся к Кристине. Она стояла в центре комнаты спиной к нему, ее плечи печально поникли. Он подошел к ней и — каким-то образом понимая, что можно, а что нельзя — поднял ее на руки и нежно отнес на кровать. Ее взгляд не отрывался от его лица, пока он стряхивал остатки пепла от сигареты с ее блузки и широких брюк, потом лег рядом с ней, убаюкивая ее голову на сгибе левой руки. Он поцеловал ее один раз, легко, отстраненно, потом тоже опустил голову на подушку. Она придвинулась теснее, упираясь коленями ему в бедро, и в комнате почти осязаемо сгустилась тишина.

Осталось пятнадцать минут.

Кристина подняла голову и посмотрела ему в глаза, и на этот раз он не нашел в ее лице каких-либо следов ожесточения.

— Я никогда не рассказывала тебе, — медленно произнесла она. — Мой сын умер незадолго до рождения. Это произошло в строительном лагере на Ньюхоуме. Не было доктора. Я чувствовала, что ребенок умирает, но ничем не могла ему помочь. Он был там, внутри меня, а я ничего не могла сделать, чтобы помочь ему.

— Сочувствую.

— Спасибо. Понимаешь, я никогда никому этого не рассказывала. Я просто не могла говорить об этом.

— Здесь нет твоей вины, Крис.

Он опять уложил ее голову к себе на плечо.

— Если бы я тогда осталась дома. Если бы только я ждала Мартина дома…

— Ты не могла знать, — Сердженор говорил избитые банальные слова, нечто вроде ритуального отпущения грехов, полностью отдавая себе отчет в том, что неповторимость судьбы каждого человека наполняла эти слова новым значением. — Постарайся не думать об этом.

Не печалься, забудь о прошлых ошибках, думал он. Не стоит сейчас об этом.

Осталось десять минут.

— Мартин так и не простил меня. Он умер во время обвала в тоннеле, но это произошло спустя четыре года после того, как мы расстались. Так что сегодня утром я солгала тебе, Дейв. У меня не было погибшего мужа. Мой муж бросил меня из-за того, что я не смогла спасти нашего ребенка, и умер через несколько лет. Сам по себе. Можно сказать, односторонне.

Сегодня утром? Сердженор на мгновение был озадачен. О чем она говорит? Он перестал снова и снова, прокручивая в мыслях события последних часов, и ощутил тупое изумление, осознав, что прошло всего лишь около суток с тех пор, как он шагнул из гостиницы Управления в яркое сверкающее утро — на планете, которая находилась от него на расстоянии тридцати миллионов световых лет. Мы попали в трудное положение — между микро и макро. А что произойдет, когда диаметр моих зрачков станет меньше длины световой волны?

Осталось пять минут.

— Ты бы не сделал этого, Дейв, так ведь? Ты бы не возложил всю вину на меня, а?

— Здесь нет ничьей вины, Крис. Поверь мне.

Пытаясь подтвердить слова делом, Сердженор обнял Кристину за плечи и почувствовал, как она прижалась к нему. Не так уж это и плохо, — удивленно подумал он. — Здорово помогает, когда у тебя есть кто-нибудь…