Альфред Бестер - Обманщики (The Deceivers)

И тут Роуга снова подбросило. Несколько секунд он пребывал в полном смятении, а затем разразился страстным монологом:

— Глубокоуважаемый Бог! Дражайший, достойный полного и всяческого доверия, дружелюбный, благосклонный, благожелательный, всемилостивейший Бог, я глубоко Тебе благодарен и надеюсь, что и мне представится как-нибудь случай отплатить услугой за услугу. Ну конечно же! Элементарно, дорогой Ватсон. Запахи, вкусы, ощущения — титанианский химический язык. Именно это железяка и пытается перевести в визуальную форму, ведь у нее нет устройств для передачи вкуса и запаха. Как и у любого другого компьютера. Возможно, когда-нибудь такие устройства и появятся. Как бы там ни было — я весьма впечатлен, даже попытки такие заслуживают глубочайшего уважения. Ну ладно, работай дальше. Можешь все говорить на титанианском. Так куда же к чертовой матери запропастилась Деми Жеру?

— А теперь четыре? Подождите минутку. Подождите. Всего. Только. Одну. Долбаную. Минутку. Эти картинки чем-то таким отзванивают… Колокольчики. «Серебряный колокольчик». Шутовской колпак с бубенчиками. Колпак. Колпак. Околпачить. Шит колпак не по-колпаковски. Переколпаковать. Колпак. Стеклянный колпак в биологической лаборатории университета, под которым хранились инструменты. Биология. Деление клеток. Образование бластулы. А потом — гаструляция. Эмбриология, вот что тут происходит. Что-то рождается. Но только что? И где? Что обозначает это сообщение?

Картина молниеносного деления клеток буквально завораживала. Бластула, гаструла, бластодиск…

— Боженька ты мой, да тут все происходит за микросекунды! Эктодерм, мезодерм, эндодерм… Впервые в истории компьютер вознамерился что-то родить, но только — что именно?

До предела взвинченный Роуг бросился в студию, чтобы получше — на огромном главном мониторе компьютера — увидеть, чем же все кончится. За эти несколько мгновений бешено ускорявшийся процесс достиг своего denoument [71]— прямо перед Роугом огромный экран разлетелся вдребезги. Вместе с фонтаном пластиковых осколков из компьютера вылетела Деми Жеру — вылетела, сшибла ошеломленного синэргиста с ног, а сама вполне удачно приземлилась сверху. Ее голое, обильно покрытое потом тело била дрожь.

— Господи, — хрипло выдохнула Деми. — Забираться внутрь было куда легче, чем вылезать наружу. Ты не поранился, милый?

— Я в порядке. Я восхищен. Я потрясен. Я в полном экстазе. Привет-приветик. Привет, любимая. Привет, феечка ты моя родная. Интересно бы знать, чем это занималась приличная девушка в таком сомнительном месте?

— Удивлен?

— Ни в коем разе. Я прекрасно знал, на что ты способна. Я никогда в этом не сомневался.

На этот раз они покинули шестифутовую ванну вместе и, не вытираясь, пошлепали голыми пятками в гостиную. Там сели на диванчик и водрузили упомянутые пятки на кофейный столик. Им было совершенно наплевать — течет с них вода или не течет, и на что именно она течет — все заслоняла радость успешного завершения нелегких испытаний.

— Жаль, не слышишь ты, как ворчат мебель и ковры, — засмеялся Уинтер.

— Глюг, глюг, глюг. Глгглглг. Глууг, глууг, глууг. На некоторых ничем не угодишь.

— А вот я в полном восторге, — блаженно зажмурилась Деми.

Сейчас она напоминала нереиду, отдыхающую на волне — рыжие распущенные волосы, зеленые глаза, кораллово-розовая кожа. — И думать не могла, что заниматься любовью под водой так… так…

— Так — что?

— Не могу сказать. Приличные виргинские девушки никогда о таком не говорят, поэтому у меня нет слов. А ты, ты делал так раньше?

— Тыщи раз, — честно признался Роуг. — Я исполнял обязанности самца под самыми разнообразными водами и подо всем, в чем есть вода. Могу провести инвентаризацию: вода сельтерская, воды околоплодные, мутная водичка, водка, водопровод. Водолей, водолаз, завод, подвода…

Деми слегка шлепнула его по губам, заткнув тем самым водоизлияние, грозившее стать катастрофическим.

— А пока меня не было?

— Что — пока тебя не было?

— Сам знаешь, что. У тебя была какая-нибудь девушка? Обещаю, что я все пойму и не буду тебя осуждать, — она стала очень похожа на мать Уинтера.

— А ну-ка слазь с кресла-качалки, — ухмыльнулся он и тут же посерьезнел. — Можешь вполне довериться мне, любимая. Мы гоняемся за бабами, но не от того ведь, что все мужики такие развратные, просто хочется чего-то другого, нового. Ну а с тобой каждый раз — новый, другой, непохожий, так что мне просто нет смысла за кем-то там бегать на стороне. Короче говоря — нет. Я был счастлив, ожидая тебя. Кроме того, у меня просто не было времени, все оно уходило на попытки обнаружить мой театр одной актрисы и заполучить его назад.

— Ты — мой любимый супершмук! — Деми счастливо улыбнулась, одновременно превращаясь в зардевшуюся от смущения еврейскую красавицу. — А теперь расскажи мне о своих приключениях — компьютеры, конечно же, знают о многих из них, но далеко не о всех.

— Нет, ты первая.

— Так у меня не было никаких приключений. Откуда, если я все время просидела в твоей железяке?

Уинтер немного подумал.

— Ладно. Тебе какие сначала, хорошие или плохие?

— Начни уж с плохих, чтобы сразу с ними покончить.

Уинтер молча кивнул, выражая полное согласие.

— Ты не можешь этого знать, — начал он медленно и очень серьезно, — но на Тритоне я попал в ледяную пещеру, из которой не было выхода. Надолго. Без пищи, без воды, без света. И я упал бы духом, не поддерживай меня мысль о тебе, мечты о том, в какие восхитительные игры будем мы с тобой играть, когда — и если — я тебя найду.

— И все же ты спасся, Роуг. Это очевидно. Каким образом?

— Меня охватило полное отчаяние, но затем оно сменилось яростью; во мне проснулся дикарь-маори. Словно попавшее в ловушку животное, я начал голыми руками рвать лед и лаву и прорыл наконец отверстие, достаточно широкое, чтобы протиснуться наружу, но тут вдруг…

— Что?

— Тут вдруг увидел собственную свою тень и юркнул назад, в пещеру.

Деми негромко вскрикнула.

— Врун, врун, врун! А ведь я совсем уже было поверила! Врун! Роуг — мерзкий врун! Ты и в гробу, наверное, не перестанешь врать.