Михаил Харитонов - Моргенштерн (сборник)

— Dumme Quatschtante, меня не интересует, нарушила ты что-нибудь или нет! — Сикорски снова начал терять терпение. — Ты хоть понимаешь, что теперь тебя никогда не пустят дальше лунной орбиты? Повод найдётся. Мы тебе его устроим.

— А вот профессор Айзек Бромберг считает иначе, — невинно опустив ресницы, промурлыкала Майя. — Он, кстати, очень заинтересовался моей работой. И даже рассматривает возможность научного руководства…

— Значит, ты спуталась с Бромбергом? — глаза Сикорски сверкнули. — Что ж, вполне ожидаемо. Старый диссидент, ненавидит КОМКОН. Неприятен, но не слишком опасен. А вот закрыть тебе доступ на планету мы теперь имеем полное право. И не только формальное, но и моральное. Связаться с Бромбергом — это предательство, девочка. Самое настоящее предательство. Ты ему дала?

— Вас интересует только это? Вы ещё не знаете некоторых важных деталей, связанных с деловой частью нашего сотрудничества.

— Меня не интересует, кому ты… — функционер осёкся. — Чёрт с ним, с Бромбергом, с ним мы ещё разберёмся. Ответь мне сначала на один вопрос. Зачем ты это сделала? Просто скажи — зачем?

Майя в задумчивости закусила нижнюю губку. Помолчала. Потянулась за вишенкой, потом передумала.

— Я хочу закончить своё исследование, — наконец, сказала она. — А вы отнимаете у меня объект наблюдения.

— То-то и оно. Для тебя это объект наблюдения, — Сикорски крутанулся в кресле. — Ты смотришь на них со стороны, даже когда живёшь среди них. Арбинада для тебя — заповедник, где живут красивые зверюшки. А мы рассматриваем жителей любой гуманоидной планеты как своих будущих сограждан. Как часть единого космического человечества, уж извини за пафос.

— Какая высокая честь! Вот только для того, чтобы её заслужить, они почему-то должны проплавать пару столетий в дерьме, — Майя чуть зевнула, показав ровненькие беленькие зубки, — в дерьме с кровью. Без этого мы никак не можем признать их частью космического человечества, не так ли?

— Только не думай, что мне это нравится. На самом деле я всё понимаю, — Сикорски заговорил мягко, вкрадчиво, досылая голосом теплоту. — Красивая планета, симпатичные жители, очень гармоничная цивилизация. И бросать всё это в грязь стандартного средневековья… К сожалению, мы не умеем работать с мирами средней части исторической последовательности, которые не описываются базовой теорией феодализма. Понимаешь? Не у-ме-ем. Мы должны им дать свою историю, свой разум, чтобы им помочь.

— Иногда мне кажется, что и Земле когда-то тоже так помогли, — рассеянно заметила Майя.

— А нам нужно вывести эту планетку на коммунистическую ветвь, — напирал Сикорски. — Потому что иначе их ждёт катастрофа. Такая же, какая происходила на всех населённых гуманоидами планетах, куда мы не успели добраться вовремя. Человек — нестабильный вид, и ты это прекрасно знаешь. Земле просто повезло. Мы — уникальное исключение из общего правила. Мы прошли все точки самоуничтожения и выжили. Теперь мы должны помочь выжить другим. В конце концов, Арбинада — планета основной гуманоидной последовательности. Это люди, такие же, как мы. У них те же гены. Мы обязаны им помочь. Даже если эта помощь на первый взгляд кажется… несколько болезненной.

— Арбинада — не меньшее исключение из правил, чем Земля, — возразила Майя. — Им, похоже, повезло ещё больше, чем нам. Меня, как исследователя цивилизаций, интересует, как они будут развиваться дальше.

— Неужели тебе это непонятно? Их ждёт многовековая стагнация, потом деградация. Такие райские мирки нам уже попадались.

— Они занимаются наукой, богатеют, совершенствуют свои технологии, — не уступила Майя. — Такого вам ещё не попадалось, и вы это знаете.

— Ну и как, по-твоему, они перейдут к капитализму? — усмехнулся Сикорски. — Как преодолеют первый индустриальный барьер? Ты вообще представляешь, сколько у них, с их дурацкой социальной системой, шансов пройти первый индустриальный барьер?

— Не знаю. И очень хочу узнать. Скорее всего, я до этого не доживу, но традиция исследований продолжится. Поэтому я, как учёный, заинтересована в том, чтобы планету больше не трогали. Уберите от неё руки, пожалуйста. Просто уберите руки.

— А-а, понятно, — Сикорски полностью успокоился. — Ну что ж, весьма распространённое явление. Исследователь влюбляется в объект своего исследования. Это азы включённого наблюдения, Майя. Вас там, похоже, не учат даже элементарным методам психологической защиты…

— Вас тоже. Пару минут назад вы, Сикорски, называли меня очень грязными словами, — Майя чуть подалась вперёд.

— Ладно, прости, — бросил Сикорски. — Я был в шоке, когда ознакомился с подробностями, — он постарался сделать понимающее лицо. — Но ты в чём-то права. Пожалуй, мы временно замнём эту тему. В конце концов, большого вреда ты нам не причинила. Арбинада ещё подождёт.

— То есть, — Майя внимательно посмотрела на функционера, — разорение Арбинады — это ваш личный проект? Я так и думала с самого начала. И профессор Бромберг тоже так думает.

— Это не твоё дело, чей это проект… Возможно, я оставлю тебе статус наблюдателя. Если ты меня хорошо об этом попросишь — тем же способом, как в прошлый раз. У тебя будет пара-тройка лет, чтобы закончить свой эпохальный труд, — продолжал Сикорски. — даже потяну время, чтобы следующее вмешательство было проведено попозже. Как видишь, я иду тебе навстречу.

— Нет, вы не поняли. Следующего вмешательства не будет. Вы должны оставить планету в покое.

Сикорски осклабился.

— Я никому ничего не должен. Кроме Земли и её интересов.

— Есть ещё и земные законы, — хитро прищурилась Майя. — В частности, земные законы гласят, что земные колонии не могут быть объектами экспериментов Института Экспериментальной Истории и тем более КОМКОНа…

— Арбинада — не земная колония, — пожал плечами функционер.

— Земная колония — это планета, на которой постоянно живут земляне. Поскольку в законе не сказано точно, сколько землян там должно проживать постоянно, то хватит и одного.

— Похоже, ты поглупела, — он явно хотел что-то добавить по-немецки, но сдержал себя. — Не пытайся играть в игры, в которые ты не умеешь играть. Статус наблюдателя не есть статус постоянного жителя.

— Я не имею в виду себя. Я имею в виду своего будущего сына, зачатого от домина Антора два месяца назад, — как ни в чём не бывало, заявила Майя. — Он родится на Арбинаде и будет жить в своём мире. Однако, по земным законам, ребёнок, рождённый земной женщиной, является землянином. Таким образом, Арбинада — это земная колония. Доктор Бромберг сказал…

— Ты что, залетела от местного? — Сикорский не счёл нужным скрыть брезгливое удивление. — И ты в самом деле собираешься растить своего ребёнка в этом диком мире? Ты в своём уме?