Брайан Стэблфорд - Захватчики из Центра

— Приятно слышать. Надеюсь, ко мне они будут применять ту же тактику. Убеждения и подкуп я как-нибудь выдержу.

— Я думаю, — холодно произнес он, — ты не собираешься сотрудничать с этими кровожадными убийцами.

— Это зависит от того, что они хотят узнать, — ответил я. — У меня есть определенные полномочия вести переговоры. Кто здесь, в лагере, главный тетронец?

— Его зовут Вела-822, - с некоторой подозрительностью сказал Соворов.

— У нас есть возможность с ним поговорить?

— Конечно. Два раза в день здесь выпускают на прогулку, и заключенные могут общаться довольно свободно. У тебя есть достаточно оснований вступать с ним в контакт?

— Я агент военно-космических сил. Тетраксы наняли меня, Сюзарму Лир и корабль с солдатами, чтобы разведать обстановку на планете и установить каналы связи.

— Ну и как ты собираешься передать ответ? — язвительно спросил он. Охрана здесь слабая, да что толку. Даже если тебе удастся достать скафандр, то идти здесь некуда, кроме шахты лифта. Но даже если ты поднимешься или спустишься на лифте, все уровни контролируют захватчики.

— Значит, пока никто отсюда не убегал?

— Никто даже не пытался, — заверил он меня.

— В таком случае, — сказал я, — мне придется выторговывать свой выход отсюда. А если для этого потребуется рассказать кое-что из того, чем они интересуются, я это сделаю. Всем нам рано или поздно приходится чем-то жертвовать.

Пока я не произнес эту мысль вслух, то до конца не сознавал острейшую необходимость разработать четкую линию поведения; сказать по правде, я вообще ничего не успел спланировать, но Алекс Соворов был из тех, кто всегда провоцировал меня своей нетерпимостью, поэтому я прикусил язык, чтобы не проболтаться о полном отсутствии у меня представления, что я могу или что должен сделать.

Он смерил меня неопределенным взглядом, не будучи вполне уверен, допустимо ли ему оспаривать мое последнее утверждение. Для него эта дилемма была внове: во всех предыдущих наших делах он всегда был уверен, что ничего, кроме неодобрения, я не заслуживаю.

— Так ты работаешь на тетраксов? — поинтересовался он, — Да, работаю. У них были трудности в налаживании контактов с нашими дружелюбными хозяевами, поэтому они послали на планету три команды разведчиков для выяснения ситуации. Мне не повезло, и я вышел из игры еще до окончания первой фазы. Надеюсь, что, пока меня сюда везли, кому-нибудь из остальных повезло больше. Но я был бы весьма тебе признателен, если б ты удовлетворил мое любопытство и рассказал все, что ты знаешь, конечно, если твое намерение молчать не распространяется и на меня.

— Разумеется, нет. К сожалению, много информации мне здесь собрать не удалось. Больше всего я хотел бы поговорить с сидящими здесь аборигенами Асгарда, но меж нами языковой барьер. Некоторые из них с радостью выучили бы пароль, как и захватчики, но у них ограниченные возможности. Кое-кто немного научился говорить во время прогулок, в то время как лингвисты захватчиков дни и ночи работают с коллаборационистами и преуспели в этом гораздо больше.

— Чудес не бывает, — сказал я. — Давай начнем с тюрьмы. Сколько здесь народу и кто они?

— У меня не было возможности точно их сосчитать. Его педантичность начала меня утомлять. Голова раскалывалась. Наверное, лучше было бы пойти поспать и с большей пользой продолжить разговор завтра. Но я пересилил себя.

— Давай же, Алекс. Хотя бы примерно. Что это вообще за место?

— Хорошо, — произнес он. — По моим предположениям, здесь порядка двух тысяч заключенных. Большинство — представители негалактических гуманоидных рас. Я насчитал по меньшей мере двенадцать различных типов. Приблизительно десятая часть заключенных — жители галактики. Большинство — тетраксы, но захватчики, похоже, поместили сюда по представителю от всех рас, находившихся в Небесной Переправе. Это одновременно и тюрьма, и учебный центр. Наверное, поэтому любого, кого хотят как следует допросить, доставляют именно сюда. Кажется, здесь нет обычных издевательств над заключенными, но где что происходит, я толком не знаю. Пока у меня не будет больше данных, я не хочу делать предварительных заключений.

— Вот дерьмо, — пробормотал я. — Мне следовало этого ожидать.

Затем я положил голову на подушку и посмотрел на него снизу вверх.

— У тебя усталый вид, — заметил он. Приятно было видеть, что он способен делать хоть какие-то умозаключения.

— Ты еще не сказал мне, когда здесь кормят, — напомнил я ему.

— Мы живем по дневному графику чуть короче тетронского, — сказал он мне. У захватчиков сорокачасовое деление суток. Понятия не имею, почему. Свет включают в ноль часов и выключают в двадцать пять ноль-ноль. Прием пищи в час, в одиннадцать и в двадцать один ноль-ноль. Прогулка между пятью и шестью и между пятнадцатью и шестнадцатью.

— Постараюсь запомнить, — пообещал я. После некоторой паузы, во время которой в его толстый череп наконец-таки пробилась мысль, что пользы от его информации очень мало, он, понизив голос, спросил:

— Что с нами будет, Руссо? Смогут ли тетраксы нас отсюда вызволить?

— А с какой стати тетраксам о тебе беспокоиться? — Я не преминул добавить в свой вопрос злорадства. — Несмотря на всю твою самоотверженную работу в Координационно-Исследовательском Центре, они наверняка и палец о палец ради тебя не ударят, а теперь, когда моя миссия провалилась, то и обо мне будут беспокоиться ничуть не больше. На твоем месте, Алекс, я бы задумался, как помочь себе самому. Лично я делаю именно это.

— А-а, — уныло протянул он. — Тогда — желаю удачи.

Когда человек говорит неискренне, я всегда это чувствую. К сожалению, мне действительно может потребоваться максимум удачи, и даже немного больше. Я закрыл глаза и попытался прикинуть, какую роль играть, когда допросы возобновятся, а в том, что они возобновятся, сомнений не было. Жаль, но с мыслями собраться я уже не мог. Слишком устал и постоянно хлюпал носом в безуспешных попытках прочистить синусы.

"Из всех самых дурацких мест, где можно подцепить простуду, — пронеслась в моей голове раздраженная мысль, — я выбрал то, где нельзя получить нормальной медицинской помощи".

Судьба, похоже, упрямо продолжала сдавать мне плохую карту, и я понял: то, что я сказал Алексу, скорее всего окажется правдой — никто не пошевелится, чтобы вызволить нас. И если я не буду правильно разыгрывать свою карту, то могу застрять здесь очень и очень надолго.

Второй допрос начался куда более вежливо, чем первый. Новый переводчик говорил на пароле гораздо лучше моего голубоглазого приятеля и явно не был "просто солдатом". Он даже начал с того, что представился. Звали его Сигор Дьян. Одет он был в черную униформу, как и все мужчины, но никаких знаков отличия не имел, что косвенно указывало на его значительность, позволявшую стоять вне иерархии. У него была привычно бледная кожа, белые волосы росли там, где положено, но глаза — необычные: лилового цвета — нечто среднее между светло-синим и розовым, какой бывает у альбиносов. Надбровные дуги несильно выдавались под высоким лбом, что делало его совсем похожим на человека.