Александр Абердин - Убить шпиона

— Хоть что-нибудь? Парень, да, ты точно смеёшься надо мной! Ещё никогда в жизни мне не приходилось сканировать память столь наблюдательного человека. Вообще-то меня больше всего удивляет то, как это ианш'та-ролан тебя пропустили на своё зрелище со сканирующими очками на твоей наглой физиономии, да, ещё с включёнными на всю мощность микрофонами? Хотя нет, это как раз мне вполне понятно. Они же не были поставлены в режим записи или передачи сигнала и я не очень-то уверен, что в тот момент от них тебе была хоть какая-то польза.

Так оно и было на самом деле. Мои сканирующие очки, которые внешне вовсе не выглядели шпионскими, поскольку это были на вид самые обычные очки с дымчатыми стёклами в золотой оправе, которые я ношу почти не снимая только потому, что они прибавляют мне солидности, предназначены лишь для того, чтобы добавить мне зоркости и улучшить слух. О записи в тот день мне мало того, что даже не приходилось мечтать, так я об этом даже и не думал и очки нацепил на нос опять-таки только для солидности. Выходит, что не зря. Ну, в этом я убедился уже в тот же вечер, когда Крибби разложил запись всего того, что он считал из моей памяти, по файлам и их набралось более сотни. Не знаю как уж это получилось, но я в тот день, оказывается, умудрился фиксировать в своём сознании почти всё, что происходило вокруг, хотя о многих вещах даже и не подозревал. Но это ещё что, куда больше Крибби удивил меня тем, что он сумел каким-то образом разобраться со всей этой информацией и разложить её, что называется, по отдельным полочкам, а потом ещё и указать мне на самые важные аспекты.

В принципе это именно ему, а не мне или ещё кому-то из членов моей команды удалось найти ту ианш'та-ролан, в которую втюрился Лёвка. Это была необычайно красивая и несомненно юная особа, пылкая и восторженная по сравнению с остальными ианш'та-ролан. Мой друг подходил к ней в тот вечер четыре раза и их беседа в общей сложности продолжалась почти четыре часа. О чём они говорили? Ну, можно сказать, что ни о чём особенном и если большинство гостей ианш'та-ролан в этот день пытались решать какие-то свои проблемы и даже обращались к сияющим с вполне конкретными просьбами, то Лёвчик занимался только тем, что пытался произвести впечатление на Арани'ин-Лер, которую уже через пятнадцать минут он стал называть Леаранией и даже более того, заговорил с ней на ианийском языке.

Несколько раз его буквально оттаскивали от этой высокой, стройной красавицы, но он упорно к ней возвращался и один раз даже отволок в сторону за шиворот какого-то военного, вздумавшего обратиться к этой сияющей с какой-то дурацкой просьбой, строгим голосом сказав ему: — «Послушай, друг, если тебя волнует такая ерунда, вот тебе моя визитная карточка, приезжай завтра ко мне в офис в двенадцать часов и я подарю тебе эту секретную разработку, а сейчас дай мне возможность поговорить с госпожой Арани'ин-Лер о куда более важных делах».

Куда более важным делом были стихи Петрарки, которые мой друг тут же, не сходя с места, перевёл на ианийский язык, чем вызвал улыбку на лице Арани'ин-Лер. Увы, но Лёвка был вынужден беседовать с ней практически на виду у всех, но даже в такой обстановке он проявил себя джентльменом и отчасти рыцарем. Когда в том павильончике, который я видел по сути дела боковым зрением, его в очередной раз прервали, он немедленно вышел в парк, нашел там изящное плетёное кресло с сидящим в нём каким-то важным типом, сунул ему в нагрудный карман несколько бумажек достоинством в десять тысяч галакредитов каждая, а затем вытряхнул из кресла и прихватив по пути в тот павильон, в котором Арани'ин-Лер терпеливо отвечала на вопросы, небольшой, но очень тяжелый мраморный столик на точёной ножке со стоящим на нём хрустальным графином с каким-то освежающим напитком, нахально ввалился обратно в павильон. Там он растолкал небольшую толпу местных богатеев, пришедших посмотреть на живых ианш'та-ролан, отпихнул в сторону какого-то неверальского конгрессмена и чуть ли не насильно усадил уставшую девушку в кресло, после чего поставил рядом с ней столик с графином и парой чистых бокалов и одарил гостей таким взглядом, что они сами покинули полупрозрачный павильон.

Да, Лёвка в тот вечер зверствовал по полной программе и я по сравнению с ним был сущим ангелом. Впрочем надо честно признаться, что я тоже вёл себя нетипичным образом, хотя и общался преимущественно с одним только мужским контингентом ианш'та-ролан.

Я тоже зверствовал в полную силу и нисколько не стесняясь мог положить руку на плечо какому-нибудь просителю и с улыбкой на лице сказать ему ледяным тоном, что гостям непозволительно обращаться к хозяевам с такими просьбами. Мои вопросы к ианш'та-ролан носили сугубо прикладной характер и спрашивал я их преимущественно о том, как назывался тот или иной архитектурный стиль, как он зародился и сколько тысячелетий они доводили его до такого совершенства. Это привело к тому, что добрых три дюжины человек с негодованием смотрели на то, как четверо ианш'та-ролан рассказывали мне о завитках и розетках, а я действительно искренне восхищался их совершенством и говорил, что каждую из них можно рассматривать часами. В общем я просто давал ианш'та-ролан хоть немного отдохнуть от обывательской глупости некоторых людей.

Тем не менее нужно сказать, что далеко не все люди вели себя, как нищие на паперти. Многие были настроены точно так же, как и я, а потому предпочитали разговаривать с хозяевами об искусстве, а не о политике и коммерции. Правда, один из неверальских сенаторов в какой-то момент злобным шепотом сказал мне: — «Идиот, неужели та не понимаешь, что именно сегодня я мог с лёгкостью решить ту проблему, над которой бьюсь вот уже не один десяток лет». В ответ на это я ещё тише сказал ему: — «Ты сам идиот и тебе нужно не политикой заниматься, а работать мусорщиком.

Все ваши дурацкие проблемы построены на пустом месте и не стоят выеденного яйца, а то дело, о котором ты говоришь, вообще не нуждается в санкции ианш'та-ролан.

Митран может и сам решить вопрос о колонизации этой планеты. Один чёрт она никому не нужна и никто не будет оспаривать ваших прав». Тот политик оказался очень хватким мужиком. Он тут же ухватил меня под локоть, отвёл в сторону и прижав к стене принялся выяснять, почему я так думаю. Ну, я не долго думая взял и объяснил ему смысл старинной русской пословицы: — «Ин биг фэмили клювом нот клац-клац», после чего мой визави с задумчивым видом тотчас покинул деревню ианш'та-ролан.

Самое любопытное заключалось в том, что минут через пять ко мне подошел высокий, метра за два, атлетически сложенный ианш'та-ролан в золотистой тоге и негромко сказал: — «Господин Орлов, примите мою благодарность». К слову сказать, через три недели на ту злополучную планету тайно, не известив об этом никого, высадился большой десант митранских строителей и две дивизии космической пехоты.