Александр Щёголев - Агент Иван Жилин

По голой спине молчаливого программиста Шандора струился пот. Его взмокшая спина разбрасывала по темному залу веселые зайчики света. Танцплощадка.

– А я все о вашем сейфе думаю, – мирно напомнил я о себе. – Вероятно, за нами следили? За мной и за… вот за фройляйн?

Стас скривился.

– Фройляйн без «зонтика» на улицу не выходит даже в самый ясный день. А тебя Мила прикрывал… Дьявол, тебя же проверили, как невесту перед брачной ночью! Рад бы с тобой согласиться, Иван, но утечка не здесь… Вот что, молодежь! – раздраженно сказал он. – Не пора ли в седло?

Он странно посмотрел на Юрия. Мне не понравился его взгляд. Отчего же они искрили, друзья-соратники, какая сила растаскивала их по разным полюсам?

– Слушай мой приказ! – подвел Стас итог. – Никому не брыкаться! Поголовная эвакуация!

Никто и не брыкался. Я взял ватное тело под мышки, пересадил его в коляску и спросил:

– Куда?

– За мной, – махнул Стас.

Опять мы ворвались в мониторную. Купол еле тлел, но еще функционировали боковые сегменты, давая исчерпывающую картину происходящего. Невозможно было не притормозить… Таможенника, охранявшего арку главного входа, с ожесточением топтали – множество пар армейских ботинок. Никакая выучка не поможет против армейских ботинок, если их много. Шлем с несчастного парня так и не сняли, чтобы он все чувствовал и все понимал… Крутоплечих археологов, охранявших руины, побросали в их же раскопы; десант прорвался на бывшую псарню, в кабинет начальника экспедиции, и уже вскрывал внутреннюю стену сейфа. Летели огненные брызги. Нападавшие точно знали, где и что нужно искать… А на газонах – как по ту, так и по эту сторону периметра, – резвились хищные мячики, каждый размером с два футбольных; они охотились только за чужими, безошибочно распознавая своих, реагируя на звуки, на запахи, на огонь, на волновую активность; а большие мячи, составлявшие ограду, плодили все новые и новые выводки маленьких…

Эта система так и называлась – полицейские шары. В переводе на английский очень двусмысленно звучит. Предназначена для усмирения массовых беспорядков, коих мир уже не помнил лет этак…дцать. «Борзые шары». Лягавые. Бывают самонаводящиеся, бывают управляемые дистанционно.

За первой волной нападавших пошла вторая, третья. Зачем-то штурмовали кампус, и студенты безрассудно принимали бой. Впрочем, как видно, жертв не хотел не только я, так что средства применялись самые невинные: разрядники, парализаторы, липучки и тому подобное. Основным оружием при этом оставались кулаки. Лишенный оригинальности мордобой сотрясал хрустальный сосуд местной культуры. Портовый город, что вы хотите.

Растоптанного таможенника уже взяли за руки за ноги, подтащили к ограде и бросили на шар. Телезрители вокруг меня охнули.

Селектор сошел с ума, крича десятком криков сразу. В катакомбах замечены промышленные скорчеры, сразу две горнорудные установки – враги пытались пробиться к тоннелю. Из главного корпуса сообщали, что ректорат оккупирован и что полным ходом идет обыск. Рыдал кто-то из биотехнологов: синтезаторы обнаружены. Кто-то вел прямой репортаж из электродинамической лаборатории: там беспощадно паковали всех инженеров подряд…

Паковали всех, кто был в шлемах – кто имел наглость не спать. По аллеям, по тропинкам и газонам разбрасывались диверсионные ловушки, которые приманивали и разряжали полицейские шары; люди трепыхались в невидимых сетях, как насекомые; языки липучек настигали тех, кто спасался бегством.

Это была катастрофа.

Я обнаружил, что Стас трясет меня за ворот рубашки:

– Пойми, не могли же мы настоящую защиту ставить… – содрогался он от ненависти. – Арсеналы создавать, армию покупать… как мафия какая-нибудь, как ваш Совет Безопасности… не могли же мы показать им всем, что мы такие же!.. – Он все-таки потерял над собой контроль. – Твой пацифист прав, Иван, нельзя нам было вооружаться, но как жаль, что мы его послушались, как жаль…

– Какой пацифист? – спросил я его, и тогда он заткнулся. Он отстранился и с отвращением показал на скорчившегося в коляске Юрия.

– Вам прямо, – сказал он, указывая прочь из мониторной.

Когда мы вышли, Стас сказал:

– А мне туда.

Он показал вглубь тоннеля. У перрончика стояла под парами дрезина, которая ждала именно его. В подземелье сгустились сумерки, аварийка работала вполнакала, зато людей заметно прибавилось. Внешний гарнизон был почти разбит, значит пришел черед внутреннему приносить себя в жертву.

– Капитан покидает тонущий корабль последним, – добавил Стас, ослепительно улыбнувшись нам всем. Его лихорадило. Неловко было спрашивать, но я спросил:

– А мы куда?

– Мария знает, этот вариант готовился.

Нам выдали антилучевые шлемы и ранцы. Всем, кроме Юрия. Тот отказался наотрез, и никто не бросился уламывать его или совестить. Ах да, опомнился я, это же Странник, череп свинцовый, – в воде не горит, в огне не тонет. Повинуясь нетерпеливыми жестам босса, охрана налепила нам на спины буквы «АХЧ». Зачем? Чтобы полицейские шары опознавали нас, как своих. Я не брыкался, я сдерживался. Но когда процесс экипировки был завершен, я опять подал голос:

– Я так и не понял, ребятушки, что им от вас нужно?

– Положить малыша на операционный стол, разрезать и посмотреть, что внутри, – устало сказал Стас.

Я содрогнулся.

– Что ты мелешь?

Он оскалился:

– Деньги им нужны, Жилин! Ради чего еще это преступление затеяно? Посредник им нужен, между телами и душами. Вся дрянь в нашем мире из-за денег, Жилин. Мы просто хотели, чтобы хоть что-то хорошее было, хоть что-то здоровое… в единстве и взаимосвязи… – Он не договорил, отчаянно махнув рукой.

– Ну тебя к черту, Скребутан, – вскипел я. – Даже с похмелья ты шутил не так глупо.

– Какие шутки, Ваня, – вступила Рэй, до сих пор молчавшая. – Босс вообще не умеет шутить. Надо возвращаться, Ваня.

– Совершенно верно, пора возвращать себе кличку, – сказал господин Скребутан. Он он вдруг перестал нас замечать. – Когда-то меня звали просто – Бляха! – возвестил он, отвернулся и упруго пошел к дрезине.

– Все на свете – миф, – гулко разговаривал он сам с собой. – Хваленая немецкая пунктуальность – миф. Поезда в Германии всегда опаздывают, и это их свойство особенно ценно, когда нужно сделать несколько связанных по времени пересадок. Вот и мой поезд, кажется, опоздал. Так что и я теперь – всего лишь миф…

Когда-то Стас был рыбарем по кличке Бляха, игравшим от скуки в азартные игры со смертью. Когда-то Стас хорошо владел оружием, хоть мы с ним доблестно и мотали уроки по начальной военной подготовке. Когда-то он любил мучить лучшего друга вкрадчивым напоминанием: «Сахар на дне». а я таскал его в кино на «Трех мушкетеров», чтобы он понял наконец, что такое настоящая дружба… Жаль, что все это сегодня ему никак не пригодится.