Александр Щёголев - Агент Иван Жилин

Мы двинулись. Нашему калеке было заметно хуже, его коляской управляла Рэй. Надо бы в лазарет, распорядился я. Где тут лазарет, черт возьми? Не надо в лазарет, попросил больной, не открывая глаз. Если можно, к святому месту. Знаю, знаю, сказала Рэй, куда же еще. Что ж, к святому месту, так к святому – нас, атеистов, этим не запугаешь. Мое мнение давно уже ничего не значило, это бесконечно радовало…

– И все-таки, – ворчал я. – Вот ты говоришь, вертолет, бухта… Достаточно было бы одного вакуум-арбалета! Почему ты жив, Юра? Ты стал бессмертным? Мальчик, готовый красиво умереть, становится бессмертным, какой подарок судьбы.

– Ну что вы, Ваня, – слабо улыбался он и придерживал кровавые нашлепки на груди. – Я теперь просто очень живучий. Вы даже представить себе не можете, какая это жизнеспособная система – наше тело. Оно не боится радиации, может подолгу обходиться без воздуха, не подвержено инфекциям. Вы ведь тоже хотите, чтобы так и было? Я, например, очень этого хочу… хотел когда-то…

Вероятно, человек бредил. С другой стороны – сгоревший вертолет, бухта, вакуум-арбалет. Плюс давнишняя трагедия с проектом «Сито». Трудно отмахнуться от таких фактов. Вот и думай, кого же я на самом деле вытаскиваю из логова заговорщиков?

– Прежде чем что-то захотеть, представь, вдруг это исполнится, – примирительно сказал я. – Заповедь номер один.

– Исполнится, Ваня, исполнится…

Благоустроенные коридоры почти сразу кончились, вокруг была плотная тьма, разрезаемая светом наших фонариков, вокруг были угрюмые известняковые кишки, все более и более непроходимые. Редкие двери служебных помещений были украшены бодрыми надписями: «Пыточная», «Игровая», «Малая сокровищница», и когда, наконец, позади остались туалеты с громким именем «Дефекационная», мы встали, потому что пневмоколяска не вписалась в нужное нам ответвление.

– Боюсь, я не смогу идти, – виновато сказал Странник.

То, что раненый не сможет идти, было понятно даже позолоченному прозаику Жилину. Ну-ка, «Идеал», не стоять в стороне, мысленно скомандовал я, принимая драгоценную ношу в руки. Как это ни удивительно, но тряпочная кукла, вынутая из коляски, оказалась заметно более легкой, чем была полчаса назад. Вата свалялась и скомкалась под дряблой тканью, остро выпирали шарниры и фрагменты переломанного каркаса… Однако впечатление легкости недолго длилось: через несколько метров подземный ход еще сузился. Рэй медленно ползла впереди, освещая мне путь, а я старался не задевать стены хрупкими предметами, будь то моя голова или чужие, торчащие в разные стороны конечности….

Человек в моих руках бурно потел. Не оттого ли и сделался он таким пугающе невесомым? Рэй оглядывалась и с любовью промокала ему лоб платочком.

А потом мы опять остановились. Дальше хода не было, вернее, ход был, только вектор движения радикально изменился. Бетонированная труба, вся в выбоинах и трещинах, смотрела вертикально вверх, и там, в конце этого телескопа, ослепительно горел райский огонь. Рождественская звезда. Там был день, там был свет. В стену были вбиты большие ржатые скобы, выполнявшие функцию лестницы – не та ли это лестница в небо, по которой ангелы восходят к Богу?

– Что это? – спросил я.

– Воздуховод, – ответила Рэй.

– И куда он ведет?

– Ты что, дурак? – простонала она.

– А то нет…

И правда, будь я поумнее – лежал бы на пляже да мозолистые ноги в песок закапывал. Из ранца были вытащены ремни, которыми, по мысли этих фантазеров, мне полагалось пристегнуть мессию к своей спине. Спрашивается, кто здесь настоящий дурак? Смеяться не хотелось, а плакать нам по чину не положено: не стал я спорить, не стал издевательски подвязывать эти их ремни вместо галстука (руки были заняты). Я просто перевесил Странника себе на плечо, сложив ватное тело в поясе – ноги назад, голова вперед.

– Подожди, – остановила меня Рэй, – сначала узнаем, что наверху.

Она надела свой шлем и включила радиоселектор, а я, не в силах прислушиваться к ее наэлектризованным переговорам, закрыл глаза и оперся о бетонную стену. Ноша на моем плече конвульсивно дернулась:

– Вам тяжело?

– Нести тебя или слушать, что ты несешь? – прокряхтел я. – Тяжелее всего понять, зачем я тебе понадобился.

– Опять тот же вопрос… – в муках родил он. – Пек Зенай захотел слег, но ему, к счастью, не хватило фантазии охватить этой заразой всю Землю. Я со своей вечной молодостью тоже жидковат оказался. Очень хотелось мне вечной молодости, Ваня. К счастью, чтобы распространить своё желание за пределы одного города, нужен настоящий талант.

– Мой, – саркастически сказал я.

– Да. Вы знаете, каким должно быть будущее, и оно мне нравится, – сказал он. – Тест пройден, Иван. Букв – две. Добавьте третью.

Странник надолго закашлялся. Оказывается, ему было чем кашлять. С каждым произнесённым словом Юрию становилось все труднее говорить: силы уходили из него, как воздух из неисправного вентиля.

– Двигаемся, – подала Рэй команду. – Нас встретят.

С материнской заботой она надела на меня шлем. Я взялся за гниющие скобы и полез наверх, изо всех сил стараясь не загреметь обратно на дно.

– Вашему удивлению, Ваня, всего лишь сутки, – продолжал калека, цепляясь за мою рубашку. – А я вот уже пятнадцать лет не перестаю удивляться – почему я? Помните, каким я был? Образцом подрастающего поколения, который твердо знает, что справедливое общество в целом построено, остались только мелкие недоделки, технически легко устранимые… Но ведь не один же я так думал. Почему именно меня забросило на тот астероид? Какова разгадка?

Я не прерывал его монолог, потому что в моей ситуации не то что языком – мозгами шевелить было трудно. Воздуха в трубе как будто поубавилось, хотя половина скоб уже канула вниз.

– Спецрейс номер семнадцать, – прошептал Юрий. – Космическое путешествие, которое свело нас всех вместе… С того инспекционного рейса всё и началось. Всё, что было до уникального похода «Тахмасиба» – неправда, морок. Этот космический рейс – самое первое событие в истории нашего с вами мира, отправная точка новой эпохи. В один миг иллюзии рассыпались в труху…

В голосе его не было жизни. Что-то с моим милым Странником происходило, однако не мог я ему ничем помочь. До выхода на поверхность оставалось совсем немного.

– Хорошо, что вы описали, как оно было на самом деле. Эта книга – ваша главная, чтобы ни говорили читатели и критики. Эта книга, Ваня, гораздо больше, чем книга…

Сильные руки взяли меня за предплечье и помогли выбраться. Из мрака – в свет. Это был Гончар – в шлеме и в куртке с красным крестом. Лучший в городе инструктор, вот только чего? Я упал на четвереньки и продекламировал: «Тихо, тихо ползи, улитка, по склону Фудзи вверх, до самых высот…»