Михаил Емцев - НФ: Альманах научной фантастики. Вып. 5 (1966)

И молодые лаборанты готовы были следовать за Карен в огонь и воду.

— А теперь, мальчики, займемся нашим Могучим Младенцем…

Могучий Младенец уже ждал их. Он стоял посредине лаборатории на подставке из букового дерева и каучука. Две недели монтажники пробивали пневматическими молотками междуэтажные перекрытия, и теперь подставка опиралась на мощную колонну, уходящую в землю на пятнадцать футов. На специально приспособленном грузовом лифте доставили свинцовый колпак, облитый медью, чтобы предохранить Младенца от возможных излучений и радиоволн. Могучий Младенец требовал абсолютного покоя и строгой изоляции. Внутри него циркулировала кровь. Несколько унций настоящей человеческой крови. Она сочилась сквозь перегородки из микропористого тефлона и магнитные фильтры, насыщалась кислородом, и очищалась от невидимых примесей. Ее подогревали и непрерывно анализировали, подталкивали вперед насосами из нежнейшей резины, которую заставляли ритмично пульсировать металлические пальцы, бегающие по гуттаперчевым трубкам, как пальцы пианиста по клавишам инструмента.

Но вся эта овеществленная симфония из семи тысяч кварцевых, резиновых, танталовых, медных и тефлоновых деталей была только прелюдией к основному, к тому главному, ради чего построили Могучего Младенца. Струйка крови проходила сквозь узкий кварцевый цилиндр. Здесь ее подстерегали пять миллионов электродов — металлических нитей, каждая тоньше миллионной доли миллиметра. И каждая нить отыскивала в красном потоке только один эритроцит. Металлический волос, по сравнению с которым усик муравья выглядел бы телеграфным столбом, улавливал электромагнитное поле одного-единственного эритроцита. Пять миллионов электродов, пять миллионов похожих и непохожих друг на друга электрических импульсов, разных, как узоры калейдоскопа. Импульсы направляли в усилители, они в тысячи и тысячи раз умножали мощь Младенца, увеличивали электромагнитные поля красных кровяных телец до ощутимых, производственных размеров, и эти мощные дубликаты полей управляли всеми процессами в гигантской башне реактора. Причудливый, неповторимый и, главное, надежно выверенный за миллионы лет эволюции внутренний механизм кровяного потока дублировался в реакторе, гарантируя бесперебойную его работу. Так в идеале виделся Карен итог работы группы «Д».

А сейчас ее привел к себе мистер Грабли, она сидела в кресле из стеклянных нитей и ждала, когда шеф заговорит. Но первым начал Лэквуд.

— Карен, — Лэквуд коснулся ее руки, — ты на грани большого успеха. Фирма настолько уверена в блистательном завершении твоих опытов, что приступила к строительству новых реакторов. Контракты и сроки, сроки и контракты! Все реакторы намечено управлять аппаратами типа «Могучий Младенец». Но есть и огорчительные новости. Другим лабораториям не удается наладить работу своих Младенцев.

— Между тем они в точности копируют вашу схему, — вступил в разговор Грабли.

— Да, Карен, копируют в точности и получают нулевые результаты.

— Я хотела бы посмотреть на их аппараты.

— Это совершенно излишне, — проскрипел Грабли.

— Почему?

— Нас не устраивают кустарные сооружения, которые действуют только в присутствии их создателя. Нам нужна стандартная аппаратура, с которой сможет работать любой. Нам не нужны фокусники и фокусы.

— Но, кажется, причина неудачи найдена?

Своим полувопросом Фрэнк поспешил загладить резкость Грабли.

— Ваша кровь, мисс Брит! — выпалил Грабли. — Вот в чем причина!

— Моя кровь?

— Чья кровь циркулирует в вашем Могучем Младенце? Ваша! Не так ли? Вы знали, что Могучему Младенцу необходим постоянный состав крови. Иначе все рушится. Его нельзя перестраивать каждый день или каждый час в зависимости от того, кровью какого донора он будет заряжаться. Стабильность состава крови — главное. Вы знали это и каждый день брали у себя несколько унций крови. Вы мать Младенца, и в его жилах течет материнская кровь. Он не терпит другой. Каждому свое! Нельзя надеть на грузовик колесо от детского велосипеда. Конфигурация электрических полей эритроцитов зависит от стереоизомеров некоторых сложных соединений. Эти стереоизомеры уникальны. У каждого человека они свои, неповторимые. К таким выводам пришли наши биологи, и теперь нам нужна ваша кровь, мисс Брит.

— В разумных и безопасных для здоровья пределах, — вставил Лэквуд.

Как сухо он произнес эти слова.

— Разумеется, в абсолютно безопасных пределах. Ваше здоровье — капитал фирмы…

Карен вспомнила все: круглые цифры контракта, желание Лэквуда приобрести домик за Красными озерами, и то, что ей уже тридцать два года, а Могучий Младенец — драгоценный шанс решить все жизненные проблемы одним ударом. Ей не оставили времени на обдумывание, ее торопили. Почти машинально она согласилась.

С того дня ее каждое утро ждали в отделе медицинского обслуживания. Кресло на шарнирах, штатив, с которого свисали дрожащие стеклянные трубки, шланг с иглой — жало стеклянного паука. Жало вонзалось в руку, и свернутый жгутом пластикатовый мешочек разворачивался, разбухал, наливаясь ее кровью. Очень удобный мешочек, удобнее обычной ампулы, из него легко выжать лишний воздух или порцию содержимого. Но мешочек прикрывали плотной белоснежной салфеткой, и Карен не могла точно определить, сколько крови у нее брали. Пять унций? Шесть, семь? Карен пыталась прикинуть на глаз диаметр шланга и скорость движения по нему струйки крови, но из ее расчетов почти ничего не получалось. Спрашивать она не пыталась. Если шеф сказал, что в Пайн-Блиффе соорудили еще несколько Могучих Младенцев, значит, так оно и есть. Она их мать, и она должна питать их частицей своей плоти. В разумных и безопасных пределах. Так получилось. Она должна. Ей хотелось крикнуть в лицо надвигающейся беде: «Не надо! Не хочу!»

Но беда не имела лица, она надвигалась вкрадчиво, темная и бесформенная.

И каждое утро после визита в отдел медицинского обслуживания Карен шла в свою лабораторию. Голова сладко кружилась, у нее не было сил обратиться, как прежде, к своим мальчикам с шуткой и приветом. Как сквозь сон слышала слова Рона. Тот говорил, что отцу его лучше и он благодарит мисс Брит. Но Карен это было почти безразлично, ее отделяла от людей серая завеса тоски. Потом слабость отступала, лихорадочный ритм работы оживлял и подстегивал. Однако с каждым днем становилось все труднее втягиваться в этот ритм, как будто нужно вскочить в поезд на ходу, мелькают подножки, и нет сил оторвать ноги от земли, прыгнуть и вцепиться в поручни.

Конечно, можно перенастроить Могучего Младенца на другую кровь, на любую. Но это потребует много времени. Слишком много. Практически пришлось бы начать с нуля. Новые расчеты конфигурации электрических полей, новые системы электродов, новое распределение их внутри аппарата. Пять миллионов электродов — это возможность пяти миллионов ошибок, это ювелирный эксперимент, повторенный пять миллионов раз. Если хотя бы один электрод не займет точно рассчитанного места, сдвинется в сторону на тысячную долю микрона, все пойдет прахом.