Александр Бердник - Призрак идет по Земле

— Скорее! Нельзя терять ни секунды! — шепнул турист, поддерживая его под локоть.

Мотор зафыркал, вспыхнули фары, и лимузин помчался назад.

— Ну, что вы скажете, Морис? — тревожно спросил турист своего спутника. Морис Потр (а это был он) судорожно повернулся к собеседнику и сказал, заикаясь от волнения:

— Я безмерно благодарен вам, профессор, но это — ужасно!

Тот, кого назвали профессором, с упреком произнес:

— Вы недовольны? У меня не было другого выхода.

Вы же ученый, Морис! Разве не лучше, рискуя жизнью, проверить научную гипотезу и, может быть, спастись, чем до самой смерти сидеть в тюрьме?!

— Вы меня не поняли, профессор. Я говорю только о том, что препарат несовершенен. Вы не можете представить, что я пережил… Как только я глотнул его, неодолимая сила стала тянуть меня вниз. Я прошел сквозь стену камеры и упал на плиты двора. С огромным усилием высвободил йоги, ушедшие в землю до колен. Наружная стена также не задерживала меня. Было такое ощущение, будто я прохожу сквозь густую жидкость. И еще одно странное явление — звуки исчезли, стало трудно дышать…

— Дальше, дальше, — торопил профессор.

— Я пошел в условленном направлении. Я думал, что не дойду до машины. Короткая остановка — и меня бы проглотила земля. Казалось, что я повис где-то в межзвездном пространстве, а кругом — только тени предметов. Все — эфемерно, нереально…

Лимузин на полном ходу промчался по улицам маленького селения, в котором шофер днем заливал воду в радиатор. Не успели беглецы миновать последние домики, как позади раздался высокий пронзительный вой сирены. Он становился все выше и отчаянней. Казалось, что это среди гор кричат тревожные духи, жалуясь, что их разбудили.

Шофер повернул побледневшее лиио к профессору.

— Будет погоня!

— Скорее! На автостраду! — крикнул профессор. — Там мы сумеем от них оторваться!

Раздались выстрелы. На дороге выросли две фигуры в форме тюремных охранников. Одна из них повелительно подняла руку.

— Остановитесь!

Машина вихрем промчалась мимо, бросив в лицо тюремщиков дождь мелкой гальки. Блеснули вспышки выстрелов. Где-то рядом тоненько просвистели пули.

— Автострада! — воскликнул шофер, круто поворачивая машину направо.

Профессор облегченно вздохнул.

— Ну, Морис, я больше не желаю ради ваших политических фикций заваривать такую кашу. Если выберемся отсюда, я поставлю вам категорическое условие; долой политику! Только наука, чистая наука!

— Опять давнишний спор! — криво усмехнулся Морис, оглядываясь назад.

— Опять! — с ударением сказал профессор. — И на этот раз я не отступлю.

— Хорошо, — миролюбиво ответил Морис. — Поговорим потом. Нас догоняют.

И, правда, на автостраде появились огни нескольких полицейских машин, мчавшихся вслед беглецам. Профессор посмотрел на циферблат. Указатель подходил к цифре «170».

— Мы не можем развить большей скорости на колесах, — сказал профессор. — Фердинанд! Включай пневматику!

Шофер нажал кнопку на пульте. Машина поднялась в воздух и помчалась над автострадой, не касаясь колесами дороги.

— Что это? — удивился Морис. Оглянувшись, он увидел, как огни полицейских машин стали быстро уменьшаться в числе, а затем совершенно исчезли. Преследователи безнадежно отстали. Профессор нервно засмеялся, потер ладони, снял темные очки. Сверкнули большие черные глаза.

— Новая модель! — пояснил он. — Пятьсот километров в час. Внизу — пневматическая подушка, принцип ракеты. Ну, теперь, кажется, все. Счастливо отделались!

Впереди засияли яркие электрические огни. Лимузин приближался к Бургосу.

Алессандро протер глаза. Приснилось ему все или было на самом деле? Ущипнул себя за руку. Больно! Посмотрел еще раз на записку, прочитал. Нет, все правильно — вот маленькая пилюля и дружеские слова француза. Он исполнил обещанное — оставил, Лоссу тропинку на волю. Хоть и узенькая, но все-таки тропинка.

Алессандро вспомнил мечты Потра. Значит, они не были беспочвенными фантазиями? Он, очевидно, сам работал над проблемой проницаемости твердых тел. Может, товарищи передали ему такой препарат? А вдруг… что, если нет ни препарата, ни француза-узника? Может, все это только полицейская провокация, и Потр ее исполнитель? Алессандро содрогнулся, представив, как его, неподвижного, везут к воротам, и надсмотрщик пробивает ему грудь ломом… Может, этим псам выгодно таким способом избавиться от беспокойного арестанта, все время мечтающего о побеге?

Лосе припал горячим лбом к подоконнику. «Господи, я, кажется, схожу с ума! Просвети разум, не дай погибнуть!» Он разжал ладонь, посмотрел на записку и пилюлю. Нет, Морис не может быть провокатором. Он такой человечный, внимательный… Если бы француз имел плохие намерения, это в чем-нибудь проявилось бы. Но что тут написано? «Уничтожьте записку». Так, немедленно! Ведь скоро могут зайти сюда, и тогда… тогда он потеряет навсегда даже эту призрачную надежду на спасение. Алессандро быстро разжевал бумагу и проглотил. А пилюля? Куда ее спрятать? Ведь ждать еще целую неделю… Лосе завернул пилюлю в вату и спрятал в полу пиджака за подкладку. Если его будут обыскивать — такой маленький сверточек не нащупают. Это было сделано как раз вовремя. В коридоре послышались шаги, стукнуло окно. Несколько секунд глаз надсмотрщика осматривал камеру, потом исчез. Тотчас раздался голос сеньора Крокодила:

— Что случилось, ослиные печенки? Что-нибудь натворили, каторжники?

Алессандро бросился к своему месту и съежился, завернувшись в лохмотья. Он понимал, что сейчас начнется что-то страшное.

Скрипнули двери. В камеру вошли надсмотрщики. Тяжелый удар обрушился на спину Лосса.

— Вставай!

— Что такое? — будто спросонья пробормотал Алессандро. Безобразное лицо надсмотрщика с темно-сизым носом и крошечными глазками наклонилось над узпиком.

— Где Потр?

Лосе удивленно оглянулся вокруг. — Не знаю!

— Не ври! — оборвал надсмотрщик. — Ты не спал. Куда девался Потр?

— Я не сторож! Это вы должны знать! — зло отрезал Алессандро.

— Как разговариваешь, подлец? — надсмотрщик ударил его носком сапога. Лосе вскрикнул и упал. Крокодил схватил своего товарища за руку.

— Оставь. Может, он, и правда не знает. Идем, надо сказать начальнику. Это что-то странное, сто болячек ему в живот.

Надсмотрщик, зло, ругаясь, вышел из камеры. За ним последовал и Крокодил. Лосе заметил, что, уходя. Крокодил подмигнул ему. Дверь закрылась.

Лоссу стало ясно, что Крокодил имел прямое отношение к бегству Потра. Очевидно, он предупрежден и о предстоящем бегстве Лосса. Удастся ли оно? Не изменится ли что-нибудь до среды? А, может, Крокодил испугается и не захочет идти на риск? Разве заставишь такого зверя помогать арестованным? А впрочем, почему он зверь? Ведь не было случая, чтобы сеньор Крокодил кого-нибудь ударил. Он только ругается, как пьяный моряк, но его брань не причиняет вреда.