Николай Гацунаев - Звездный скиталец

Лепешка наконец поддалась. Старик разжевал ее деснами, проглотил. Окунул в воду второй кусок. От него в разные стороны прыснули мелкие рыбешки.

- Кишь! - запоздало цыкнул на них Худакь-буа. Ишь, обрадовались, божьи созданья!

Поколебавшись, отломил кусочек хлеба и, размельчив, бросил в воду. Мутная поверхность забурлила крохотными водоворотами: сотни рыбешек тотчас вступили в сраженье за хлебные крошки. Старик некоторое время наблюдал за ними, потом вздохнул и покачал головой:

- Ну чем не люди? Так и норовят друг у друга кусок изо рта вырвать!

- С кем ты разговариваешь, ата?

Старик вздрогнул и с неожиданным проворством вскочил на ноги.

- Я пир им! *****

* Смесь табака с известью.

** Мера длины, около 8 км.

*** Колобок из муки сорго.

**** Пирожки с зеленью.

***** О покровитель!

Перед ним, весело улыбаясь, стоял Джума.

- Как ты меня испугал, сынок. Думал, сердце лопнет от страха.

Только теперь Худакь-буа обратил внимание на то, как одет его сын. На Джуме красовалась нарядная чустская тюбетейка, под новеньким шелковым халатом была надета белоснежная батистовая рубашка, просторные темно-синие шаровары ниспадали на голенища начищенных до блеска хромовых сапог.

Мысли одна невероятнее другой метались в его голове, бросали то в жар, то в холод. Что могло произойти с сыном? Откуда у него эта дорогая одежда? Одни сапогв - целое состояние. Это у нищего-то фаэтошцика?..

- Сынок, - почему-то шепотом позвал Худакь-буа.

- Да, ата?

- Что с тобой стряслось?

- Со мной? - удивился Джума. - Ничего, а что?

- У тебя такая одежда... - Старый дехканин с трудом подбирал слова. - У Жаббарбия и то такой нет.

- А-а... - Джума рассеянно оглядел себя и пожал плечами. - Одежда как одежда.

- Подумай, что ты говоришь, сынок! - встревожился Худакь-буа. - Откуда она у тебя?

- Купил.

- Где? На какие деньги?

Некоторое время Джума недоуменно смотрел на отца и вдруг хлопнул себя по лбу и расхохотался.

- Как же я сразу не сообразил?.. Ты же ничего не знаешь!

- Откуда у тебя столько денег, Джума? - строго спросил старик.

- Успокойся, ата, - Джума взял отца за руку. - Я тебе все расскажу. А сейчас давай поедем домой.

- Поедем? - поразился Худакь-буа. - На чем?

- На нашем фаэтоне. Вон он стоит на дороге.

У придорожного тополя действительно виднелся щегольской фаэтон. Конь гнедой масти, то и дело встряхивая головой,щипал траву.

Не веря своим глазам, Худакь-буа подошел к экипажу, недоверчиво провел ладонью по конской гриве.

- Садись, ата! - Джума похлопал по сиденью.

- Скажи, Джума, - спросил старик, когда они уже подъезжали к кишлаку. - Ты нашел клад?

- Еще какой! - Джума улыбнулся и легонько подхлестнул иноходца. - Я судьбу свою встретил.

Час от часу не легче! Старик чуть не вывалился из фаэтона.

- Встретил судьбу?

- Да, ата.

- Как поживает твой грум?

- По-моему, нормально. А что?

Они стояли на вершине невысокой горы, глядя вниз на гигантскую излучину реки, стремительно катившей мутные воды на север, к Аральскому морю. Противоположный берег едва угадывался в голубоватой дымке расплывчатыми очертаниями Султанваисдага. Там, дальше на восток начиналась пустыня Кызылкум - раскаленные солнцем барханы, белесые пустоши солончаков, похожие на лунный пейзаж, мертвые горные кряжи. Оттуда, с востока, дул горячий ветер, и даже необъятная гладь Амударьи не смягчала его обжигающего дыхания.

- Слишком много времени ты уделяешь ему последнее время. Пожалуй, даже больше, чем мне. Разве не так?

- Так. - Она встряхнула головой, отбросила с глаз золотистую прядь. - Ты как всегда прав. Мне доставляет удовольствие лепить из него человека.

- Лепить? - усмехнулся Симмонс.

- Ну, назови это как-нибудь по-другому. Кстати, знаешь, чем он сейчас занят? Изучает двойную итальянскую бухгалтерию.

- Даже так?

Она кивнула, продолжая смотреть куда-то вдаль.

- На кой черт она ему?

- Не скажи! Скоро у него будет свое дело.

- Дело? - Симмонс присвистнул. - Какое, если не секрет?

- Фаэтонхона. Я решила помочь ему стать на ноги.

- А этот, как его? Жаббарбий?

- Пойдет работать к Джуме.

- Ты уверена?

- А что ему останется? Пятница его на корню купит.

- Какая еще пятница?

- Не какая, а какой. Джума. Я правильно перевела это слово?

- Правильнее некуда. Только учти, Жаббарбий его в два счета сожрет, твоего Пятницу. Это тебе не Робинзон Крузо.

- Поживем, увидим, - пожала плечами Эльсинора.

Симмонс испытующе посмотрел на нее, но промолчал.

- Интересная это штука быть богом, - продолжала она.

- Кем-кем? - переспросил Симмонс.

- Богом.

- Так уж и богом, - усомнился он.

Увлеченная своими мыслями, она его не услышала.

- Всего несколько дней назад Джума был обыкновенным фаэтонщиком. Представления не имел о грамоте. Пальцы на руке не мог сосчитать. А теперь...

- ...изучает итальянскую бухгалтерию, - ехидно подсказал Симмонс.

- ...прочел сотни книг...

- ...обзавелся собственным мировоззрением.

- Не смейся, Эрнст. Он действительно стал другим человеком.

- И все за какую-то неделю.

- Напрасно иронизируешь. Я перенесла его в будущее, наняла репетиторов, определила в школу для умственно отсталых. Можешь смеяться сколько тебе угодно, но спустя три месяца ему там уже нечего было делать, и я перевела его в экономический колледж.

- Ты рисковала, Люси. Парень запросто мог свихнуться.

- Он не свихнулся, Эрнст. Знаешь, что ему помогло?

- Что?

- Он поверил в легенду. В легенду о пэри, которая приносит счастье.

- Пэри, конечно же, ты? - усмехнулся Симмонс.

- Да. И это, если хочешь, ответ на твой вопрос о том, почему я уделяю ему столько внимания. Он так самоотверженно зерит в свою легенду, так отчаянно за нее ухватился, что я просто не могу поступить иначе.

- И ты действительно веришь, что он будет счастлив?

Эльсинора обернулась к мужу, взяла его за руку.

- Он уже счастлив, Эрнст. У него есть собственный фаэтон с лошадью, он одет-обут, хорошо зарабатывает, видел и знает гораздо больше, чем любой из его соплеменников...

- Стоп! - Симмонс мягко похлопал ее по запястью. - Как раз последнее-то его и погубит. Соплеменники, как ты выразилась, не простят ему этого. Они его сожгут на костре, живьем зароют в землю, забросают камнями. А потом, спустя годы, возможно, причислят к лику святых. Так уж устроено человечество.

- Ты говоришь страшные вещи, Эрнст.

- Это не я, Люси. Это история. Вспомни Иисуса Христа, Джордано Бруно. Джума, конечно, не Иисус, но разница только в масштабах. И Джуме от этого, поверь, не легче.

- Не пугай меня, Эрнст. Давай лучше не говорить об этом. - Она помолчала, сосредоточенно глядя куда-то вдаль. - Зачем мы сюда приехали? Не просто же так, подышать свежим воздухом?

- Нет, конечно. Надо определить место для каменного карьера.