АНТОЛОГИЯ - РУССКАЯ ФАНТАСТИКА 2006

- Хорошо!

Он опустился в мягкое кресло, сделал еще один глоток и улыбнулся:

- Ну что ж, Холодов, согласись: до меня тебе не добраться. Я предусмотрел все.

И нахмурился, почувствовав легкое покалывание в почках.

“Барин умер!”

“Рудик копыта откинул!”

“Что теперь будет?!”

С самого утра, с того момента, как телохранитель нашел хозяина в кабинете, в особняке царила суета. Молодая супруга усопшего, как и положено, рыдала в спальне. Взятая за красоту и молодость, она совершенно не представляла, что следует делать при кончине благодетеля, но кое-какие шаги предприняла: с целью обновления траурного гардероба прибыл известный портной.

Но прежде в усадьбе появились две кареты “Скорой помощи”: местная и из Москвы, и микроавтобус, на котором подвезли нескольких медицинских светил. Чуть раньше примчался милицейский “жигуленок”, но внутрь его не пустили, дабы не смущал приличных людей отвратным видом, отвели место у ворот, а при первой же возможности заменили на роскошный “Форд”. Правоохранителей вообще набежало много: звезды, лампасы, каждый хочет лично удостовериться, что Рудик помер, каждый желает лично убедиться, что криминала нет, каждый обязан лично поговорить с экспертом и лично выразить соболезнования вдове. Истоптали ковер в большой гостиной, поцарапали штучный паркет. У эксперта сел голос, охрип, бедолага, каждому лампаснику объяснять, что помер великий и ужасный Рудик от острой почечной недостаточности, заурядный случай для хронического гломерулонефрита. И никаких препаратов, ускоряющих переход человека в мир иной, не обнаружено. Очередной генерал (или полковник) отправлялся восвояси, покачивая умной головой, а на его место сразу же заступал следующий. “Как? Почему? Из-за чего?” И ведь знали же, подлецы, что в теле видного демократа еще не раз покопаются лучшие патологоанатомы, что каждую клеточку в микроскоп рассмотрят, а все равно лезли. “Говори как на духу! Именно мне! Я лично буду докладывать…” Фамилии назывались самые могущественные.

Но больше всего, разумеется, было в особняке соратников покойного, солидных, сосредоточенных господ в дорогих костюмах. Шушукались, морщились, что-то друг другу доказывали. Но - тихо, только между собой. Если лампасник какой приближался или из прислуги - замолкали. Серьезные дела не для посторонних ушей. И с уважением поглядывали на плечистого здоровяка, прибывшего одним из последних.

- Совсем ведь молодой был?

- Молодой, да порченый, - буркнул я. - Не зря же о пересадке беспокоился.

Не нравилось мне, что среди дворни шуточки нехорошие пошли, а особенно раздражало, что некоторые открыто улыбались, словно не похороны предстоят, а праздник какой. Ну да, согласен, Рудика мало кто любил: родители его давно умерли, с детьми от первого брака он не общается, а больше вроде и некому горевать. Но радоваться-то зачем? Во всяком случае - открыто? Нехорошо это.

Впрочем, Борька, судя по всему, мою точку зрения разделял.

- Клавдия с девками хихикает. А чего хихикать? Куда мы теперь? Опять место искать?

Я вздохнул: тему приятель поднял правильную. Но неприятную, ибо, как сложится судьба после внезапной смерти Елакса, я не представлял. Текла себе устоявшаяся жизнь, сытая и безмятежная, и вдруг - опа! - ищи новое место. Опять пороги обивать.

- Думаешь, здесь остаться не получится?

- Помяни мое слово: молодая при первой же возможности умчится. Ей во Францию хочется, у них дом на Лазурном берегу. Вилла. В ней и поселится. А там обслуга другая. Французская. Не потащит же она нас.

- Не потащит. Борька закурил.

- Ты-то мужчина молодой, да и повар знатный, не зря тебя Рудик постоянно нахваливал. А нам с Клавдией куда?

Я потоптался около плиты, раздумывая, стоит ли заниматься обедом, решил не спешить и, одолжив у Борьки сигарету, присел рядом.

- При доме останемся. Не пропадем. Новые господа въедут. Мало их, что ли?

- Одна надежда.

Надежда-то надеждой, да слабая. Когда еще новые господа въедут? Завещание огласить надо? Надо. Опять же, неизвестно кому Рудик дом оставил. Может, молодой жене, а может, и первой. Он вроде неплохо к ней относился. А господа за домину удавятся, наверняка в суд пойдут, дело замутят… В общем, чуяло мое сердце, что закроют особняк на неопределенный срок. Мало, что ли, случаев? Полно!

- Повар кто?

Голос грубый, глаза равнодушные - милиционер пришел. В погонах. Хотя и без погон все понятно. По обращению.

- Ты повар?

- Ага.

Я на всякий случай привстал и сигаретку затушил. Милиционер оглядел меня с хорошо поставленной подозрительностью:

- Слушай сюда, повар: поскольку обстоятельства смерти Рудольфа Каземировича Елакса пока не ясны, принято решение опечатать кухню.

- Почему?

- Ты дурак, что ли? Сказано: поскольку обстоятельства смерти пока не ясны. Неизвестно, отчего приступ приключился.

- Подозревают, что траванули Рудика, - доходчиво объяснил мне Борька. - Ты, стало быть, и траванул. Как этот… Сальери.

В груди у меня стало холодно-холодно. Ведь упекут, гады! Одно дело - такая шишка сама окочурилась, и совсем другое - была убита. Начальникам милицейским только бы зацепиться, только упечь честного человека, “расследование начать”, а там… Им ордена и благодарности, а мне? Мне пропадать.

Задрожали руки.

- Но…

- Да не трусь ты, - заржал милиционер. - Эксперты говорят, что смерть наступила по естественным причинам. Болезнь у Рудольфа Каземировича была, гомонефрит, кажется. От него одно спасение - пересадка. А он не успел.

- А я? А я тогда при чем?

- Проверяем.

“Знаем мы ваши проверки!” Мне стало тоскливо.

- Шкафчик открой.

Я распахнул дверцы и посмотрел на знакомые полки, на склянки, стоящие в первом ряду. Милиционер говорил что-то еще, но я не слышал. Не слушал, если быть точнее, потому что не понимал… В первом ряду корица, лаванда, гвоздика, чили… Странно. Рудик не любил корицу. Да и лаванду… Куда же я их добавлял? Я вдруг понял, что абсолютно не помню, что в последний раз готовил для хозяина. Рыбу? Мясо? Овощи? Какие овощи? Нет, не рыбу. Жаркое. Смутное воспоминание о сложном рецепте. Да, был очень интересный рецепт, который я прочитал… В журнале? А ведь верно - в журнале. Там есть раздел “Рецепты от звезд”.

- Что это? - Милиционер брезгливо посмотрел на склянки.

Он не понимал, как может взрослый мужчина заниматься кулинарией. Конечно, не понимал, он ведь в автомат играет.

- Приправы. - Я посмотрел на склянку с корицей. Потер лоб. Ну и ладно, забыл, значит, забыл. Потом вспомню. Посмотрел на милиционера: - Здесь просто приправы. Специи.

В том, что господин Ра попросил приехать, не было ничего странного - Николаев ждал звонка и готовился к встрече. Насторожило другое: на этот раз шеф-повар не стал скрывать лицо. Господин Ра встретил гостя у дверей кабинета, первым протянул руку, улыбнулся, посмотрел в глаза.