Пол Андерсон - Нелимитированная орбита

— Что это был за сигнал? — осведомился Коффин.

Он полагал, что это всего лишь текущая служебная трансляция, контрольный сигнал, посланный для того, чтобы через много лет инженеры совсем другого поколения могли поинтересоваться у возвратившегося флота, принимали ли они эту передачу. Если, конечно, к тому времени на Земле еще останутся инженеры. Но вместо того, чтобы подтвердить его мысль, Мардикян выпалил:

— Старый Свобода умер. Новым Комиссаром Психологии назначен Томас…

Томсон… было плохо слышно… но, короче, он вроде бы симпатизирует конституционалистам. Он аннулировал Декрет об образовании, обещал с большим уважением относиться к провинциальным нравам… Идите, послушайте сами, сэр!

Сам того не желая, Коффин присвистнул. — Но ведь именно поэтому и должна была быть основана колония на Эридане, — сказал он.

В тишине рубки его слова прозвучали уныло и глупо.

Холмайер сказал, произнося слова с каким-то не свойственным англичанину присвистом, который Коффин ненавидел, потому что он напоминал ему шипение змея в некогда благородном саду:

— По-видимому, теперь необходимость в основании этой колонии отпала.

Но каким образом мы сможем посоветоваться с тремя тысячами будущих колонистов, погруженных в глубокий сон?

— А разве мы должны это делать? — Коффин не знал, почему — еще не знал — но он чувствовал, что мозг цепенеет от страха. — Мы взялись доставить их на Растум. Не получив с Земли никаких точных приказаний, имеем ли мы право даже на то, чтобы допустить хотя бы мысль об изменении планов… тем более, что провести общее голосование невозможно? Лучше всего, во избежание возможных неприятностей, даже не упоминать…

Он внезапно замолчал. Лицо Мардикяна превратилось в маску страха.

— Но, сэр!… — проблеял связист.

Коффина забил озноб.

— Вы уже проболтались? — спросил он.

— Да, — прошептал Мардикян. — Я встретил Конрада Де Смета, он перешел на наш корабль, чтобы взять какие-то запчасти, и — я никогда не думал…

— Уж это точно! — прорычал Коффин.

Во флотилии было пятнадцать кораблей — более половины всех звездолетов, которыми располагало человечество. Пересечь часть парсеков до "Е" Эридана и вернуться обратно они могли не раньше, чем через 82 земных года. Но правительство не обращало на это внимания. Оно даже обеспечило речи и музыку при отправке колонистов. После чего, думал Коффин, оно, без сомнения, ухмыльнулось и возблагодарило своих многочисленных языческих богов за то, что с этим делом было, наконец-то, покончено.

— Но теперь, — пробормотал он, — это не так.

Он праздно сидел в общем зале "Скитальца, ожидая начала конференции.

Строгость окружавших его стен нарушалась несколькими картинами. Коффин прежде настаивал, чтобы на стены ничего не вешали (кому было интересно разглядывать, например, фотографию лодки, в которой маленький Джошуа катался по массачусетскому заливу сияющим летом?), но даже теоретически практически абсолютная власть капитана флотилии имела границы. По крайней мере, они хоть не догадались навешать здесь непристойные изображения девиц с голыми задницами. Хотя, если признаться честно, он не был уверен, что не предпочел бы подобные плакаты тем, что были перед ним: мазки кистью по рисовой бумаге, какое-то подобие дерева, классическая идеограмма… Он решительно не понимал новое поколение.

Шкипер «Скитальца», Нильс Киви, олицетворял для Коффина дыхание Земли: маленький, энергичный финн вместе с Коффином побывал на "Е" Эридана во время первого полета туда. Их нельзя было назвать друзьями, поскольку у адмирала вообще не было близких людей, но молодость их прошла в одно и то же десятилетие.

«Фактически, — подумал Коффин, — большинство из нас, звездолетчиков, — анахронизмы. Только Голдберг, Ямато или Перейра, ну, может быть, еще несколько человек из тех, что летят сейчас с нами, не стали бы делать удивленные глаза, упомяни я об умершем артисте или спой я старую песню. Но они сейчас в глубоком сне. Мы отстоим сейчас нашу годовую вахту, а потом нас поместят в саркофаги, и возможность поговорить с этими людьми у меня появится только после окончания полета.»

— Возможно, это было бы забавно, — задумчиво произнес Киви.

— Что? — спросил Коффин.

— Снова побродить по высокогорьям Америки, половить рыбу в речке Эмперор и разыскать наш старый лагерь, — сказал Киви. — Несмотря на то, что нам пришлось вкалывать и иногда даже с риском для жизни на этом Растуме, все-таки бывали у нас и там приятные минуты.

Коффина поразило, что Киви думал почти о том же, что и он.

— Да, — согласился адмирал, вспоминая странные дикие рассветы на краю расселины. — Это были прекрасные пять лет.

Киви вздохнул:

— На этот раз все иначе, — сказал он. — Возможно, мне не захочется туда возвращаться. Тогда мы были первооткрывателями, мы ходили там, где до нас не ступала человеческая нога. Колонисты полны надежд. Мы для них лишь транспортники.

Коффин пожал плечами. Он и раньше слышал подобные жалобы, еще до отправки, и потом, во время полета, они тоже были нередки. Люди, которым, как здесь, приходится подолгу находиться вместе, должны научиться терпеливо выносить однообразие друг друга.

— Мы должны принимать то, что нам дали, и быть благодарны, — заметил он.

— На этот раз, — сказал Киви, — меня мучает беспокойство: а вдруг я вернусь домой и обнаружу, что моей профессии более не существует? Никаких космических полетов. Если это случится, то я отказываюсь выражать благодарность.

— Прости его, Господи, — попросил Коффин своего бога, который редко прощал. — Тяжело видеть, как основа твоей жизни разъедается коррозией.

Глаза Киви внезапно загорелись, но это была лишь короткая вспышка.

— Конечно, — сказал он, — если мы действительно откажемся от этого полета и отправимся немедленно домой, мы еще можем успеть. Может быть, тогда еще будет организовано несколько экспедиций к новым звездам, и нам удастся попасть в их списки.

Коффин весь напрягся. Он вновь не мог понять, почему на него опять нашло: на сей раз — злость.

— Я не позволю никакого предательства по отношению к задаче, которую мы обязались выполнить, — отрезал он.

— Ой, да бросьте вы, — сказал Киви. — Подойдем к этому вопросу с рациональной точки зрения. — Я не знаю, что за причина заставила вас взяться за этот противный круиз. У вас достаточно высокое звание, чтобы аннулировать соглашение, кроме вас, никто не имеет на это права. Но вы, так же, как и я, помешаны на исследованиях. Если б Земле не было до нас дела, она не побеспокоилась бы, чтобы пригласить нас обратно. Так пользуйтесь случаем, пока есть возможность, — ответ адмирала Киви предупредил, взглянув на настенные часы: