Алекс Паншин - Обряд перехода

Во дворце Сэм обнаружил, что там в разгаре двойной праздник. Его брат Нед уже почти короновался и почти женился на прекрасной принцессе, которую Сэм отправил к себе домой. Он подумал, что это-то было бы хуже всего.

— Остановите свадьбу, — потребовал Сэм. Все вокруг замерли и уставились на него. Сэм сказал: — Я преуспел в Поиске и заявляю свое право быть королем!

Все вокруг засмеялись:

— Прекрасный Нед принес сокровище циклопа. А что принес ты?

Сэм показал свой единственный медный фартинг.

— Я принес вот это, — сказал он, и все снова рассмеялись.

— Но со мной есть еще кое-кто, — добавил он и распахнул двери. Вошел циклоп, предвкушая обещанный пир.

Сэм объявил циклопу, что пир начнется в ту же минуту, как он станет королем. И поскольку циклоп загородил единственную дверь, королем Сэм стал без всяких проволочек.

А затем он устроил циклопа в самой, что ни на есть, великолепной пещере, а когда соседи обнаружили, что он вовсе даже не плохой парень, все стало просто отлично. Циклоп, словно мед мух, приманивал туристов и приносил приличный постоянный доход. Сэм открыл школу шарма со своим братцем во главе, и это принесло еще больше денег. Сам Сэм женился на принцессе, и все зажили счастливо. Если они никуда не переехали (а я не знаю, зачем бы им это делать), то они до сих пор живут в тех местах.

Ах да, циклопу потребовалось почти десять лет, чтобы понять, что он не сможет разгадать загадку Сэма. Каждую неделю он собирал придуманные ответы и отсылал их Сэму, но Сэм так же регулярно отсылал их обратно. Наконец циклоп решил, что никогда не найдет правильного ответа на вопрос: «Что есть то, чего нет и никогда не будет?» Он развернул бумажку, так давно данную ему Сэмом, и посмотрел. Ответ гласил: «Гнездо мыши в ухе у кошки». (И это, дружок, единственный, настоящий, истинный ответ.) — Вот дьявольщина! — воскликнул циклоп. — Я уже совсем было догадался!

— Тут есть также и мораль, — добавил Джордж. — Мать объяснила ее мне, а я объясню тебе: если ты умен, если ты используешь свою голову по назначению, то ты никогда не зайдешь слишком далеко не в ту сторону. Только помни это всегда, и ты преодолеешь все.

Он замолчал, и в этот момент мы достигли атмосферы Грайнау. Джордж сразу занялся своими кнопками, а я подумала вдруг, что уже не испытываю к нему прежней неприязни.

Как я догадывалась, вход в атмосферу планеты был делом хитрым, но Джордж особой озабоченности не показывал. Главная проблема заключалась в том же, что и при отлете с Корабля: нужно было установить равновесие между гравитационными полями так, чтобы люди на борту не расплющились об пол или, наоборот, не оказались бы вдруг в состоянии невесомости. Кроме того, пилот должен был доставить нас именно в ту точку поверхности, куда мы направлялись, и как он это делал, я сказать не могу. Джордж пользовался приборами, но для меня их показания ничего не значили. Он же, благодаря какому-то особому дару, понимал их прекрасно.

Джордж включил экраны обзора, но на них ничего не было видно, кроме волнистой серой пустыни внизу. Купол над нашими головами становился все прозрачнее; внутреннее освещение тускнело по мере увеличения потока света снаружи.

Пока мы спускались, я смотрела сквозь купол. Неприятные ощущения скрашивались любопытством, и я, привстав с кресла, напряженно оглядывалась вокруг. Зрелище, надо сказать, было не особенно ободряющим. Повсюду простиралась волнистая серо-белая пелена. На вид она выглядела мягкой и упругой; но оранжевое солнце, повисшее впереди низко над горизонтом и, по мере нашего снижения, поднимавшееся все выше, освещало ее ровным мрачноватым светом. Это было первое солнце, которое я видела с близкого расстояния, и оно мне не нравилось. Автоматический поляризатор купола плавно уменьшил его яркость, пока сверкающий диск не перестал резать глаза, но все равно красноватый свет был неприятен. Обзорные экраны показывали все ту же упругую атмосферную белизну.

— Так и выглядят все планеты? — спросила я.

— Это облака. Планета внизу, под ними. Похоже на сахарную пудру, а под ней булочка, — сказал Джордж и засмеялся.

Он протянул руку, чтобы передвинуть тот самый рычажок, который уже двигал перед стартом, и увидел, что он и так включен. Джордж нахмурился на секунду, а затем объявил людям снизу:

— Посадка через десять минут.

Он ударил по переключателю, и тот дернулся вверх.

— Пойду вниз, — сказала я.

— Ладно, — ответил Джордж. — Увидимся позже.

Он снова переключился на управление кораблем. Мы вдруг скользнули в молочные облака и мгновенно словно растворились в этой тошнотворной массе.

В куполе понемногу начал загораться свет, компенсируя всепоглощающую серость снаружи. Заблудиться в этой мерзости — это было самым страшным, что я могла себе вообразить, и мне расхотелось смотреть по сторонам. Я спустилась по винтовой лестнице в теплый уют нижнего отсека и поискала глазами Папу. Он сидел в одном из кресел в центре помещения. Мистер Табмен, Папин помощник, следил за тем, как седлали лошадей. Люди сновали вокруг, завершая последние приготовления, в которых всегда возникает нужда за несколько минут до того, как будет слишком поздно. Папа держал в руках книгу и совершенно спокойно читал — как всегда, он игнорировал суету.

Я уселась рядом в коричневое кресло и стала ждать, когда он поднимет от книги глаза.

— Привет, Миа, — сказал наконец Папа. — Мы уже почти на месте. Как твои дела?

— Нормально. — Мне не хотелось говорить, что я очень нервничаю.

— А как ты поладила с Джорджем?

Я пожала плечами.

— Нормально.

— Я попросил его присмотреть за тобой сегодня, пока я буду занят делами. Он покажет тебе достопримечательности города. Он уже бывал здесь раньше.

— Ты будешь занят весь день?

— Думаю, да. Если закончу до темноты, то найду вас обоих.

Пришлось мне довольствоваться этим. Несколько минут спустя мы мягко коснулись поверхности планеты.

Гравитация на Грайнау была больше, чем на Корабле, — это первое, что я обнаружила сразу после посадки. Поднявшись с кресла, я почувствовала добавочный вес — появились напряжение в лодыжках и боль в мышцах. Придется привыкнуть.

Джордж спустился вниз и подошел к нам. Папа сразу поднялся с кресла. — Ну, Джордж, ты готов? — Папа явно имел в виду меня.

Джордж, возвышаясь над нами, как башня, кивнул, и Папа сказал вдруг: — Это была весьма занятная история, Джордж. В тебе есть таланты, о которых я и не догадывался.

— Какая история? — спросила я.

— Сказка, которую Джордж только что тебе рассказал. Динамик был включен с момента старта с Корабля, — пояснил Папа.

Джордж усмехнулся:

— Я заметил это только сейчас.

— Это была прекрасная сказка, — повторил Папа.