Роберт Силверберг - Вниз, в землю

Кроме того, в русле реки лежали нанесенные валуны, соединявшие оба берега. Некоторые из них торчали над поверхностью, другие были под водой, но неглубоко. Гандерсен начал переправляться, прыгая с одного камня на другой, и почти треть пути проделал, почти не замочив ног. Потом он вдруг провалился в воду по шею, оскальзывался, ощупью искал опору. Его окутывал все более густой туман, создавая ощущение полного одиночества в целой Вселенной — перед ним и позади него клубилась белая мгла. Он не видел ни деревьев, ни берега, ни даже лежавших перед ним камней. Он изо всех сил пытался удержаться на ногах и не сбиться с пути. В какой-то момент он споткнулся и снова оказался в воде. Его начало сносить течением, и он потерял ориентацию, не в силах подняться на ноги. Он собрал все свои силы, чтобы уцепиться за камень, и через несколько минут сумел встать. Шатаясь и тяжело дыша, он добрался до возвышавшегося над водой валуна и присел на него. Он весь промок и трясся от холода. Прошло минут пять, прежде чем он смол идти дальше. Он, правда, не высох, но по крайней мере восстановил дыхание. Он нащупал впереди другой выступавший из воды камень, потом еще один, и еще. Теперь было уже легко — он двигался вперед почти посуху. Он ускорил шаг, преодолев еще несколько камней. В какой-то момент туман расступился, и он смог увидеть берег.

Что-то было не так. Он поколебался, думая, стоит ли идти дальше, не убедившись, что все в порядке. Осторожно наклонившись, он опустил левую руку в воду. В открытую ладонь ударило течение с правой стороны. Это его удивило. Он подумал, что, может быть, усталость и холод спутали его мысли. Несколько раз мысленно рассматривая свое топографическое положение, он приходил к одному и тому же тревожному выводу: если я пересекаю реку в северном направлении, а она течет с запада на восток, то я должен ощущать течение с левой стороны. Он понял, что, пытаясь выбраться из воды, вероятно, повернулся кругом и с этого момента с отчаянными усилиями возвращался обратно на южный берег реки.

Он начал сомневаться в собственных рассуждениях. Возникло искушение подождать здесь, на этом камне, пока не рассеется туман, но потом он подумал, что так можно ждать всю ночь или дольше. Внезапно он вспомнил, что у него есть компас. Он достал его, и оказалось, что выводы относительно направления течения были верны. Тогда он двинулся обратно через реку и вскоре достиг места, где окунулся в воду. Дальнейший путь он проделал на этот раз без особых трудностей.

На берегу он снял одежду и высушил ее с помощью лучемета, установив его на небольшую мощность. Уже наступила ночь. Он с удовольствием бы принял приглашение в какое-нибудь селение сулидоров, но ни один гостеприимный хозяин не появился. Пришлось спать под кустом.

Следующий день был более теплым и менее туманным. Гандерсен двинулся в путь полный опасений, не остановит ли его вновь какое-нибудь непредвиденное препятствие и не потеряет ли он опять несколько часов впустую, но на пути попадались лишь незначительные ручейки и речушки. Местность в этих краях была неровной, складчатой, словно две гигантских руки, одна с севера, а другая с юга, сдавили планету. Преодолевая одну возвышенность за другой, Гандерсен взбирался все выше, поскольку местность постоянно поднималась, а над ней возносилась ввысь Гора Возрождения.

Вскоре после полудня он заметил, что идущие с востока на запад складки местности как бы свернули под углом и шли теперь с юга на север, выходя на широкий округлый луг, поросший травой, но без деревьев. Там паслись огромные стада больших северных животных, названий которых Гандерсен даже не знал. Здесь водилось всего четыре или пять видов — одни горбатые, с тяжелыми копытами, напоминавшие неудачное подобие коровы, другие похожие на газелей-переростков, и еще несколько пород. Однако число представителей каждого вида исчислялось сотнями и тысячами. Дальше к востоку, у самого края поляны, Гандерсен увидел небольшую группу охотившихся сулидоров, которые окружали одно из животных.

Он снова услышал гудение пролетающей машины.

Самолетик, появившийся накануне, возвращался и летел очень низко, почти над самой головой. Гандерсен инстинктивно бросился на землю, надеясь, что его не заметят. Животные вокруг него беспокоились, но не убегали. Самолет пошел на посадку примерно в километре к северу. Он подумал, что это, наверное, Сина хочет его найти, прежде чем он отдаст себя в лапы сулидоров на Горе Возрождения. Однако он ошибался. Из машины начали выходить туристы Ван Бенекера.

Гандерсен отполз за холмик, поросший жесткой травой, и там спрятался в зарослях. Он не мог примириться с мыслью, что мог бы встретить их сейчас, на этом этапе своего паломничества, когда он уже освободился от многих черт личности прежнего Гандерсена.

Он наблюдал за туристами.

Они подходили к животным, фотографировали их, и даже осмеливались дотрагиваться до тех, которые казались им наиболее дружелюбными. Гандерсен слышал голоса и смех туристов, пронзительно звучавшие в царящей вокруг тишине. Он слышал также голос Ван Бенекера, который что-то объяснял. До него долетали отдельные слова, столь же бессмысленные, как и бред Курца. Девять человек, ходивших по лугу, казались Гандерсену столь же чужими, как сулидоры. А может быть, даже еще более чужими. Он осознавал, что в течение нескольких туманных, холодных дней путешествия в одиночку в нем произошли перемены, которых он сам еще не понимал. Он чувствовал, что его душа освободилась от гнета, что он стал человеком во всех отношениях более простым, более естественным, а вместе с тем и более сложным.

Час, а может быть, и больше, он ждал в укрытии, пока туристы не закончат осматривать луг и не вернутся в машину. Что дальше? Отвезет ли их Ван Бенекер на север, чтобы они могли посмотреть, что происходит на Горе Возрождения? Нет. Нет. Это невозможно. Ван Бенекер, как каждый приличный землянин, боялся всей этой истории с повторными рождениями, и не посмел бы забираться в те таинственные края.

Однако самолетик полетел на север.

Гандерсен начал в отчаянии кричать, чтобы они возвращались. Маленькая блестящая машина, будто услышав его, развернулась, набирая высоту. Наверное, Ван Бенекер пытался просто поймать ветер, дувший сзади. Значит, экскурсия закончилась. Гандерсен смотрел, как самолет пролетает прямо над ним и исчезает в тумане. Он облегченно вздохнул и двинулся вперед, пугая животных громкими криками радости.

Казалось, все препятствия уже остались позади. Гандерсен пересек долину, без труда справился с заснеженным уступом, перебрался через неглубокий поток, сократил путь, идя наперерез через лес. Он ритмично шагал, не обращая внимания на холод, туман, необходимость преодолевать возвышенности или усталость. Он был в прекрасной форме. Когда он спал, сон его был здоровым и крепким; когда искал еду в дополнение к своим концентратам, находил то, что было нужно; когда решал преодолеть какое-то препятствие, преодолевал его. Все окружающее излучало такое спокойствие, что он порой совершал невероятные вещи. Он испытывал сам себя, проверяя границы своей выносливости, приближаясь к ним и переходя их при малейшей возможности.