Айзек Азимов - Что в имени?

— Все в порядке, — заверил я его. — Иди, Эд.

Эд Хэтевей нахмурился и вывел парня. Он не терпит, когда его теории не оправдываются.

Было уже около шести, и я не видел, что еще можно сделать. Получается, показания Сьюзен и больше ничего. Если бы она была рецидивистом с прошлым, мы могли бы извлечь из нее правду одним из нескольких способов, эффективных, но довольно скучных. В данном случае эта процедура казалась неразумной.

Я повернулся к профессору, собираясь сказать ему об этом, но он смотрел на карточки Хэтевея. Вернее, на одну из них, которую держал в руке. Знаете, часто говорят, что руки у людей дрожат от возбуждения, но видеть это приходится не часто. Но руки Родни тряслись, тряслись, как язычок старомодного будильника.

Он откашлялся.

— Позвольте мне задать ей вопрос. Позвольте мне…

Я посмотрел на него, потом снова сел.

— Давайте, — сказал я. Терять мне было нечего.

Он посмотрел на девушку и положил карточку на стол, пустой стороной вверх.

Потрясенно сказал:

— Мисс Мори?

Он как будто сознательно не назвал ее по имени.

Она смотрела на него. Мне показалось на мгновение, что она нервничает, но это тут же прошло, она по-прежнему была спокойна.

— Да, профессор?

Профессор сказал:

— Мисс Мори, вы улыбнулись, когда меховщик объяснил вам свое дело. Почему?

— Я уже говорила, профессор Родни. Хотела быть любезной.

— Но, может, было что-то странное в его словах Что-то забавное?

— Я просто старалась проявить любезность, — настаивала она.

— Может, вам показалась забавной его фамилия, мисс Мори?

— Вовсе нет, — равнодушно ответила она.

— Ну, что ж, до сих пор никто не упоминал его фамилию. Я сам ее не знал, пока не посмотрел карточку. — И вдруг с сильным чувством он воскликнул: — Как его фамилия, мисс Мори?

Она помолчала, прежде чем ответить.

— Не помню.

— Не помните ? Он ведь вам ее назвал?

Теперь в голосе ее звучало напряжение.

— Ну и что? Просто фамилия. После всего случившегося вы хотите, чтобы я запомнила какую-то иностранную фамилию, которую слышу впервые.

— Значит, это была иностранная фамилия?

Она увильнула от ловушки.

— Не помню. Кажется, это была типично немецкая фамилия, но не помню. Все равно что Джон Смит.

Должен признаться, я не понимал, к чему ведет профессор. Я спросил:

— Что вы хотите доказать, профессор Родни?

— Я стараюсь доказать, — напряженно ответил он, — в сущности, я уже доказал, что Луэлла-Мэри, погибшая девушка, сидела за столом, когда пришел меховщик. Он назвал свою фамилию Луэлле-Мэри, и она соответственно улыбнулась. А выходила из внутренней комнаты мисс Мори. Именно мисс Мори только что кончила готовить чай и добавлять отраву.

— Вы основываетесь на том, что я не могу вспомнить фамилию этого человека! — взвизгнула Сьюзен Мори. — Это нелепо.

— Нет, — ответил профессор. — Если бы вы были за столом, вы бы запомнили его фамилию. Вам невозможно было бы забыть ее. Если вы были за столом. — Теперь он держал в руке карточку Хэтевея. И сказал: — Имя меховщика Эрнст, а фамилия Бейлштейн. Его фамилия Бейлштейн !

Сьюзен как будто ударили в живот. Она побледнела, как порошок талька.

Профессор напряженно продолжал:

— Ни один работник химической библиотеки не может забыть фамилию человека, который заявляет, что его зовут Бейлштейн. Ежедневно тут десятки раз упоминается шестидесятитомная энциклопедия, и обычно ее называют просто «Бейлштейн». Это все равно что Матушка Гусыня, что Джордж Вашингтон, что Христофор Колумб. Для нее эта фамилия должна быть привычней всех других.

— Если эта девушка утверждает, что забыла фамилию, это доказывает, что она ее никогда не слышала. А не слышала потому, что ее не было за столом.

Я встал и мрачно спросил:

— Ну, мисс Мори, — я тоже сознательно не назвал ее по имени, — что вы на это скажете?

Она истерически закричала. Через полчаса она созналась.

Бейлштейн. Органическая химия, том 6, системные номера 499–608, (нем.)