Сергей Щепетов - Род Волка

Первое, что он обнаружил в лесу (а не обнаружить было трудно), это заросли красной смородины. Да-да, самой обычной дикой красной смородины, которая почти не отличается от домашней. Ягод было море. Им бы, конечно, до полной спелости еще бы недельку… Но Семен начал пастись немедленно. И продолжал этим заниматься, пока смородина не набила жуткую оскомину. Потом он представил, какой силы у него скоро начнется понос, как он будет его переносить… в отсутствие туалетной бумаги, и решил продолжить выполнение первоначальной задачи.

К полудню орудие ловли было готово. То, что он видел у эвенкийских женщин, изяществом не отличалось, но то, что получилось у него… Хотя, в общем-то, все элементы были на месте, только шест покороче и покривее, а вместо хищно торчащего крюка убогая рогулька. В качестве «линя» он использовал шнурок от правого ботинка, благо рыбачить собирался босиком.

Щуки – это такие звери… Всякая прочая водная живность плавает туда-сюда, добывая пропитание, а эти стоят и ждут, когда корм приплывет сам. Точнее, приблизится на расстояние короткого рывка. Ну, может быть, ихняя молодежь тоже активно плавает, но солидные рыбки любят стоять на одном месте, причем иногда сутками на одном и том же.

Семен знал, что в воде рыба всегда кажется больше, чем она есть на самом деле. Однако, даже со скидкой, в той, которую он избрал первой жертвой, должно было быть килограммов пять – не меньше (ну, в крайнем случае, четыре!). Семен встал на колени и приготовился. Конец гарпуна он заранее опустил в воду, и гадал, насколько близко его можно подвести к рыбе, чтобы не спугнуть, – у нее реакция лучше человеческой, и бить издалека – дохлый номер.

Плот тихо дрейфовал по течению, Семен стоял на заднем конце и ждал.

Подул встречный ветерок, и плот, казалось, остановился. Нет, судя по камышам, не остановился, но поверхность воды пошла рябью. Ничего не видно… Успокоилась… Вот сейчас…

Точно оценить расстояние до цели, глядя сквозь воду наискосок, было невозможно, и Семен ударил «с проносом».

Попал.

Во всяком случае, почувствовал слабую отдачу от чего-то. Это «что-то» могло быть только боком щуки.

А вот того, что должно было последовать за этим, он не почувствовал совсем. После попадания острия крюка в бок рыбе конец шеста, прошедший у нее под брюхом, должен был ткнуться в дно.

Только он в дно не ткнулся, а провалился – ил же…

И Семен полетел с плота в воду.

Он успел сгруппироваться и тут же вскочить на ноги – воды оказалось по грудь. Точнее, половину глубины составлял вязкий засасывающий ил. Шест из рук он не выпустил и, как только обрел равновесие, выдернул в воздух дальний конец. Там на шнурке сиротливо болталась рогулька.

– Нет, – сказал Семен, – так жить нельзя! Жить надо иначе!

Самое обидное: ведь он знал, что дно илистое и мягкое, но совершенно забыл об этом. Точнее, не подумал о том, к чему это может привести. Ну нет у него привычки к равнинным рекам с мягким дном! Он по таким только в детстве лазил! Старый дурак, одним словом…

Одежду Семен решил не сушить: во-первых, не так уж и холодно, а во-вторых… вдруг снова нырять придется? С превеликим трудом выдернув себя из ила, он влез на плот, снарядил «гарпун» и начал высматривать новую жертву. По ходу дела ему пришла мысль, что после попадания и зацепления добычи ни в коем случае нельзя давать слабину – уйдет обязательно, поскольку «бородок» на «крюке» нет.

Продрейфовав метров пятьдесят, Семен разглядел в воде трех щук разных размеров, но они были слишком далеко. Сердце его тоскливо сжималось: у любого питерского или московского рыбака от такого изобилия крыша бы съехала немедленно. Сюда бы метров десять толстой лески и блесну размером с ладонь…

Наконец слева по курсу показалось то, что нужно. По размерам эта рыбка не уступала предыдущей или даже была чуть крупнее. Семен перебрался на дальний конец плота и стал ждать, когда окажется «на расстоянии выстрела».

На сей раз он бил коротко и резко. Почувствовав попадание, немедленно рванул шест вверх и в сторону.

Нет, вода не забурлила – только слегка взволновалась, но под поверхностью творилось что-то жуткое. Шест гнулся и рвался во все стороны, со дна мгновенно поднялось густое облако мути и скрыло все происходящее. Это продолжалось несколько секунд – Семен испугался, что не устоит на плоту, потому что добыча просто сдернет его в воду. Поднять рыбу над поверхностью нечего было и думать, оставалось только пытаться подтянуть ее к себе, выбирая шест. Но как только плечо «удочки» оказывалось короче на метр-полтора, рывки гасить становилось гораздо труднее и приходилось вновь отпускать. «А вот в книжках пишут, что, если рыбу не можешь вытащить сразу, ее нужно „поводить“ и она устанет! – злобно подумал Семен. – Устанет она, жди!»

И вдруг все кончилось.

Оставленный без нагрузки конец шеста взлетел вверх, и Семен чуть не свалился-таки в воду, но уже с другой стороны плота.

На конце шеста отсутствовал не только крюк-рогулька, но и шнурок.

Оба облака мути, поднятой во время схваток, слились в одно, и оно тихо двигалось по течению, лишая воду прозрачности.

Весь ужас, всю невосполнимость потери Семен осознал не сразу: шнурок! ШНУРОК от ботинка! Какая ерунда, правда? А если другой взять негде? Неужели резать бесценный капроновый шнур?!

Он уже готов был выть и биться головой о бревна плота, но передумал: во-первых, это не поможет, а во-вторых, в левом ботинке шнурок довольно длинный и, если его разорвать пополам…

Пихаясь шестом, Семен кое-как перегнал плот в начало протоки и высадился у холодного кострища. Разводить огонь ради того, чтобы сушить одежду, явно не стоило. Семен разложил ее на камнях и задумался о своей горькой судьбе. Получалось, что после многочасовых усилий он оказался в той же позе, в какой и начал. Ну, почти в такой же: наелся недозрелых ягод и, наверное, скоро у него начнется понос. Но это мелочи по сравнению с тем, что он лишился шнурка. Если уж ботинок можно носить без него, то нашлось бы ему тысяча и одно лучшее применение, чем подарить его рыбе. «Я назову это место „Протока раненых щук“, – подумал Семен, – мать их ети!»

Ягоды в животе вели себя смирно, но есть хотелось все сильнее. «Неужели при таком изобилии я не смогу добыть рыбу?! Ведь вчера ночью почти поймал рогулькой! Почти… Выскользнула только… Выскользнула… А надо, чтобы не выскальзывала! Ну, Семен Николаевич, – обратился он к самому себе, – подключай свой новоприобретенный компьютер и вспоминай!»

Надо сказать, что всерьез рыбалкой Семен увлекался только в дошкольном и раннем школьном возрасте. Потом интересы изменились, а в зрелые годы, шатаясь по тайге и тундре, на это просто не оставалось времени. Искусство организатора экспедиционных работ в ненаселенных районах в том и заключается, чтобы ни в коем случае не поставить судьбу полевого отряда в зависимость от природных ресурсов. Попросту говоря, задание должно быть выполнено вне зависимости от того, есть в речке рыба или ее нет. Если же кто-то желает побаловаться с удочкой или сеткой – пожалуйста, но в свободное от работы время. Тем не менее послушная память выдала массу способов уловления рыбы, о которых Семен читал или слышал, не считая тех, которые видел в действии или применял сам. Но все они, увы, требовали чего-то, чего у него сейчас не было. После жестокой разбраковки осталась только «острога тинклитов». Кто это такие, Семен помнил смутно – кажется, индейские племена северо-западного побережья Северной Америки. Орудие же представляло собой рогатку, на внутренней стороне каждого из рогов которой укреплено по зубу. Причем эти зубы подвижны, и приспособление работает по принципу ниппеля: при движении сверху вниз рыбья спина эти зубья прижимает к деревяшкам и входит в развилку. Рывок вверх, по идее, должен эти зубы отгибать и всаживать в рыбье мясо.