Сергей Щепетов - Род Волка

– Послушай, Художник! Объясни мне… Или выгони за бестолковость! Вот я откуда-то к вам свалился, и вы признали меня за человека. Если я здесь вообще ничего не стану делать: буду лежать целыми днями и рассматривать облака на небе, – меня не прогонят? Не заставят работать? Будут давать пищу?

– А ты хочешь жить именно так? – заинтересовался Художник. – Правда? И сможешь?

– Ну-у… Не знаю… – растерялся Семен.

Художник приподнял светильник и всмотрелся в лицо собеседника.

– Нет, не сможешь, – разочарованно сказал он. – Не получится из тебя Смотрящего На Облака. Ты – воин. Больше, чем на половину. Если только доживешь до старости… Но в Среднем мире тропы воинов коротки.

– Смотрящий На Облака?!

Старик так и не опустил светильник. Казалось, он не слова слушает, а считывает тонкую мимику лица, может быть, читает по глазам.

– Почему ты так удивлен? Такие люди, как и художники, рождаются не в каждом поколении. Но ты сказал правильно: наверное, остальные живут для того, чтобы было от кого появиться таким людям.

– Н-ну-у… э-э… Охотники убивают зверей, женщины готовят пищу и рожают детей, старейшины решают, как жить Людям, художник рисует, косторез… А что делает Смотрящий?

– Смотрит.

– Но зачем?!

– Чтобы понять.

– Понять ЧТО?! И какая от этого может быть польза Людям?

– Ты как ребенок, Семхон, – покачал головой Художник. – Смотрящий На Облака может понять что-то новое о бытии – Высшем или Низшем. А может и не понять – как это угадать заранее? Положив в колчан новую стрелу, никто не может знать, убьет она зверя или уйдет навсегда в пустоту. Это совсем не значит, что ее не нужно было делать. С пустым колчаном ты не сможешь ни попасть в цель, ни промахнуться.

– Ну… а если такой человек что-то поймет, но не сможет объяснить Людям? Или они не смогут понять?

– Что ж, зверь часто уходит, унося стрелу в своем теле. Это означает лишь, что он не станет добычей стрелка. Его съедят псы или волки, а охотник сделает новую стрелу.

– Бр-р! – честно признался Семен, и Художник поощрил его улыбкой. – Я несколько дней смотрел на жизнь людей вашего Рода. Мне казалось, я почти понял ее. А ты все перевернул с ног на голову.

– Может быть, ты просто неправильно определил положение того и другого? Есть старая притча о слепом человеке, который долго щупал ствол дерева и пытался понять, почему он покрыт волосами.

– Почему же?

– Потому что это был не ствол, а нога мамонта.

– Ох-хо-хо… – вздохнул Семен. – Похоже, мне придется начинать думать с самого начала. Слушай, а может быть, все дело в том, что я не прошел посвящения? Точнее, прошел, конечно, но растерял память. Старейшины говорили, что есть какие-то тайны, не знать которые нельзя. Что вроде как вновь проходить обряд мне не обязательно, но нужно как-то сообщить их мне. Горностай обещал подумать…

– Тайн бытия много. Низшие известны всем взрослым, а высшие…

– Доступны немногим?

– НУЖНЫ немногим. В том и проблема с тобой, пришедшим из будущего, – понять, каков твой уровень посвящения. И дать тебе его.

– Вот даже как?! А если я и нижними не владею, то как вы сможете определить мой верхний уровень?

– Спрашивай, – пожал плечами старик, – и все станет ясно.

– Все что угодно?! И никто не будет смеяться?

– Похоже, ты боишься чужого смеха больше, чем оружия… – Художник помолчал, потом закончил: – И наверное, правильно делаешь. Но через это нужно пройти. Или не проходить – это твой выбор.

– Что ж, – улыбнулся Семен, – тогда я сделаю его! Можешь смеяться надо мной, можешь обзывать глупцом – я все равно в это не поверю, потому что знаю, кто самый умный и самый красивый в Среднем мире!

Старик прищурился, всматриваясь в его улыбку:

– Да, ты на самом деле не хочешь быть как все. Ты действительно считаешь себя одним из лучших. Но сомневаешься. И всю жизнь доказываешь это себе и другим. Или только себе?

– Послушай, Художник, – смутился Семен, – я, честно говоря, как-то не задумывался. Это так важно?

– Конечно. От этого зависит твой уровень посвящения. Ты должен знать ответ хотя бы для себя. И тогда поймешь, о чем нужно спрашивать.

– Но кое-что я уже понимаю. Можно?

– Да.

– Почему рисунки в пещере? Снаружи много хороших поверхностей, там люди могли бы все время видеть их.

– Рисунки не для людей. Не для живых людей. Здесь нет ничего такого, чего они не могли бы видеть сами, пребывая в Среднем мире.

– Тогда для кого?!

– Для тех, кто ушел в прошлое. Для тех, кто остался в Нижнем мире.

– Для умерших?

– Для живущих в Нижнем мире. Я даю им то, чего они лишены.

– Животных и охоту на них?

– Красоту жизни этого мира. Передать им степь и горы, леса и реки я не могу – только красоту.

В попытке понять две эти короткие фразы у Семена чуть крыша не съехала. «Ну, почему мои бывшие современники считают, что эти люди обходились словарем Эллочки-Людоедки?! Тут же черт ногу сломит! Словом „красота“ можно лишь приблизительно перевести обширное и емкое понятие – нечто вроде квинтэссенции, животворящей сущности бытия. Таких терминов, как „лес“, „горы“, „степь“, „реки“, просто не существует, а есть обозначение как бы основного, фонового проявления материального мира. И в довершение всего, местоимение „я“ использовано не в единственном числе, но и не во множественном – понимай, как хочешь: множество „я“ или дискретное „мы“. С такими понятиями, как „Нижний“, „Средний“ и „Верхний“ миры, можно только свыкнуться, приняв за аксиому их условность, поскольку на самом деле ни один из них не выше другого и не ниже. Вплетенные в них представления о „прошлом“ и „будущем“ вообще понять без бутылки невозможно, поскольку то и другое существует как бы одновременно – при весьма своеобразном представлении о „времени“, разумеется».

В общем, осмысление услышанного Семен решил оставить на потом и задал следующий вопрос:

– Люди, как я понял, редко убивают мамонтов. Но их рисунков очень много. Вы обкладываете жилища их челюстями, подпираете кровли их бивнями, накрываете уходящих в другой мир их костями, чтобы они смогли вернуться. С этими существами связана какая-то тайна?

– Тайна есть у всякого сущего. Известное одному перестает быть для него тайной, оставаясь ею для другого. Черный Бизон рассказал, что ты знаешь многое. С чего начинается тайна для тебя?

– Ну… не знаю… – в который раз растерялся Семен. – Кусок мяса, размером с кулак, очень большой, если ты ешь зайца, но такой же кусок надо считать маленьким, если он отрезан от туши бизона.

– Тогда покажи мне свой кусок, – улыбнулся Художник и отодвинулся в сторону. – Покажи, и я скажу тебе, велик он или мал.

Теперь Семен мог видеть изображение, над которым, вероятно, Художник работал перед его приходом. Судя по закрученным бивням, на мокром песке был изображен матерый мамонт-самец. Он трубил, воздев хобот вверх, а бок его был утыкан стрелами.