Сергей Щепетов - Род Волка

– Видишь ли… – замялся Семен, – в моей первой жизни, среди другого народа, я привык к тому, что молодые красивые женщины моются каждый день или даже утром и вечером. Это такой обычай, традиция. Я привык к этому и не хочу отвыкать.

– Хи-хи, а сам ты зачем каждый день купаешься? Я часто хожу смотреть: у тебя такое смешное тело – волос совсем нигде нет, только на груди немного и под животом, хи-хи! А почему ты в воде не тонешь? Заклинание знаешь, да?

– Ну, можешь считать это заклинанием, только оно не в словах, а в особых движениях руками и ногами. Ладно, пойду окунусь перед сном.

– А… я… Можно я с тобой, Семхон?

Собственно говоря, особо идти никуда было и не нужно: жилище Семен оборудовал метрах в восьми от воды.

…плескались в теплой воде, брызгались и смеялись. Семен нырял, хватал под водой Ветку за ноги, а она визжала…

А потом они сидели на песке и сохли в лучах ущербной луны и звезд. Журчала вода, стрекотали какие-то насекомые, в степи за лагерем перегавкивались собаки.

– Спой немножко, Семхон, – попросила Ветка. – Я хочу тан-це-вать – ну, как там, в пещере. Можно?

– Нет, – поднял лицо к луне Семен. – Сейчас не поется. Давай я тебе на зубе сыграю.

– На зубе?!

– Ага! Слушай!

И он заиграл старую и жутко популярную в семидесятых годах пьеску «Воздушная кукуруза». В оригинале она исполняется соло на ксилофоне, а Семен играл на собственном верхнем переднем зубе ногтем среднего пальца. Эту «забавку» он придумал еще в детстве: щелкнешь ногтем по зубу, а рот выполняет роль резонатора. Чуть-чуть подрабатывая губами, языком и нижней челюстью, можно менять объем этого резонатора и, соответственно, изменять высоту звука в пределах октавы, а то и больше. При определенном навыке можно брать даже «аккорды» – плотные серии щелчков четырьмя пальцами подряд. Звук получается довольно чистый, но негромкий. Впрочем, в тишине этого достаточно…

Ветка уловила ритм и пластику «Воздушной кукурузы» почти мгновенно и начала хихикать и «выделываться» на песке перед единственным зрителем. Шелестел листвой ночной ветер в зарослях на том берегу, журчала вода в соседней протоке, костер за спиной догорал, а Семен гнал и гнал повторы основной темы – то быстро, беззаботно и весело, то медленно и почти трагично. Сухая Ветка танцевала на песке, безошибочным инстинктом угадывая нужные движения. Наверное, родись она тысяч на десять – пятнадцать лет позже, то из нее получилась бы если и не балерина, то замечательная танцовщица. А «Кукуруза», она ведь такая: раз начав, остановиться трудно…

Наконец он взял пару финальных «аккордов» и умолк.

– Ой, как здорово, Семхон! – повалилась на песок счастливая Ветка. – Ты научишь меня?

– Научу. Слух и чувство ритма у тебя, кажется, есть, а все остальное не сложно. Но – потом. Скажи, у тебя… уже был мужчина? Хоть раз?

– А ты… Ты не прогонишь меня, Семхон? Только не смейся, ладно?

– Ну!

– Не было… А правда, что первый раз больно?

Семен все-таки рассмеялся:

– Не знаю, я же не женщина! Но можешь повторять заклинание от боли. Ты же помнишь его?

– Да ну тебя! Тебе бы только хихикать и насмехаться! Это не может быть больно! Не может… Потому что… Потому что я очень хочу! Вот!

– Ладно, не бойся, – примирительно сказал Семен, укладываясь на спину. – Ты все сделаешь сама. Давай пристраивайся сверху! Да не так, глупенькая, лицом ко мне…

А потом они лежали, обнявшись, и грели друг друга. Надо было встать и дойти до шалаша, но сил не было, да и желания тоже…

Тем не менее утром Семен обнаружил себя в шалаше на своей подстилке. Вставать не хотелось: он лежал, смотрел вверх на переплетение ремней и думал, что утро иногда бывает-таки добрым.

Если бы не требования мочевого пузыря, он, наверное, так и лежал бы… Но пришлось встать. В «кастрюле» что-то аппетитно булькало. Ветка сидела у костра и широко распахнутыми сияющими глазами смотрела, как из шалаша выбирается на четвереньках ее мужчина, как он встает и потягивается, подставляя еще не жаркому солнцу свое худое и почти безволосое тело.

– Здорово, красавица! – приветствовал ее Семен. – Что плохого в жизни?

– Ничего, что ты! Хи-хи, ты такой смешной, Семхон! Совсем лысый, хи-хи!

– Ну, ты это… Не того! – изобразил обиду Семен. – Вот пройду посвящение, получу свое Имя и стану волосатым, как Черный Бизон!

– Нет! Не надо! Мне так больше нравится…

– Это еще что такое?! Эмансипация?! Отставить! Мало ли что тебе нравится! Мужчина должен быть свиреп, вонюч, волосат!

– Не-ет, – вновь хихикнула девушка, – ты и так достаточно свирепый, а вонючим и волосатым быть, наверное, не обязательно. Ты же сказал, что мне не нужно становиться толстой, потому что тебе так нравится, а сам…

– Прекратить! Ишь чего удумала: каменный век на дворе, а она равноправия требует! Не бывать этому! Ясно?

– Ясно, хи-хи! А что же ты тогда стоишь? Ты же писать хочешь – так иди!

– Да, действительно, – спохватился Семен, – я и забыл совсем. Вечно ты меня отвлекаешь своими разговорами!

По дороге к кустам он размышлял о том, какая все-таки удачная была мысль поставить «вигвам» на отшибе – у самого берега, выше по течению от основной стоянки. Возвращаясь назад, он напевал старинную песню Высоцкого «А ну отдай мой каменный топор и шкур моих набедренных не тронь…».

– Кстати, – сказал он, подходя к костру, – а куда ты дела мою одежду? Я что, так и буду жить голым?

– Живи! – разрешила Ветка. – Сейчас тепло, а ты… красивый!

– Да, – немного смущенно согласился Семен, – я, конечно, изрядный красавец, но неудобно как-то – вон в лагере люди ходят…

– Ну и пусть ходят! Я твою рубаху зашиваю, а ты поешь пока.

Семен совершил утреннее омовение в речке, навернул изрядную порцию мяса с бульоном и задумался, разглядывая свою новоприобретенную подругу. Спустя некоторое время он сказал:

– Знаешь что, Сухая Ветка? Пойдем-ка в шалаш – разговор есть. А балахон свой можешь тут оставить…

Внутри он с умным видом уселся на подстилку и приказал:

– Слушай внимательно и не перебивай: начинаем учебный процесс. Лекция первая: женская сексуальность и ее типы.

– Я не перебиваю, но что такое «процесс», «лекция», «сексуальность» и «типы»?

– Нет, ты перебиваешь! С мысли меня сбиваешь!

– Хорошо, я не буду сбивать, только давай шкуру подстелим, а то ветки попу колют.

– Да? Действительно… Ну, тащи ее сюда!

Когда шкура была расстелена, он продолжил:

– Женская сексуальность бывает двух типов. Как там правильно по науке, я не помню, но для себя называю их «однократный» тип и «многократный». Рассмотрим тип первый. Для него характерно длительное постепенное нарастание сексуального возбуждения, которое заканчивается оргазмом (только попробуй спросить, что это такое!). После этого следует быстрый спад возбуждения, вплоть до полного его угасания. В большинстве случаев для повторения процесса должно пройти достаточно много времени – от нескольких часов до нескольких суток. Однако в том и другом случае достижение оргазма требует долгой и тщательной подготовки.