Сидней Боундс - Человек в лабиринте. Сборник зарубежной фантастики

С течением времени я все чаще встречал таких же, как я, бродячих рыцарей, и чем выше вздымался могучий горный кряж, тем страшнее становились рассказы о Трех Словах.

У подножия гор Ширу нас оказалось трое. Одним из моих спутников был монах Гердвиг из рыцарского Ордена Побирающихся. Другим — юноша, а верней, почти совсем еще мальчик по имени Афнель, он, нам представился как третий сын барона из Эрдангира, но, по-моему, он более походил на сына богатого горожанина, чем на дворянина.

Но раздоров между нами не было. Не знаю, возможно ли было в других обстоятельствах такое единение гордого рыцаря Ордена, бедного бродячего дворянина и подростка, возомнившего себя мужчиной. Нас влекла тайна Трех Слов, нас объединяло чувство опасности и всепоглощающее любопытство. Никто из нас не поверял другим своих планов, никто и намеком не выдавал — хочет ли он потягаться с Предназначением, либо довольствоваться ролью зрителя. Таким образом, о будущем мы не говорили, ограничиваясь лишь рассказами о странах, в которых побывал, монах-рыцарь красочно описывал жизнь Побирающегося, хвастался подвигами, совершенными в битвах с язычниками или рассказывал о муках, им испытанных, когда он был в плену у варваров. Афнель разговаривал мало, зато с жадностью поглощал наши истории (хотя, Бог свидетель, часто нам случалось расходиться с правдой).

Так вот мы и шли к цели. Дорогу не приходилось отыскивать. Сотни ног и сотни конских копыт оставили отчетливые следы на горных пастбищах. И выше, где идти уже приходилось каменистыми тропами, на каждом шагу мы встречали следы предшественников. А то и остатки бараков, а то кострища или кучки конских яблок.

И наконец, солнечным утром мы достигли вершины горы, у подножия которой скрывалась тайна. Первым на верхушку забрался Гердвиг. Он ожидал нас там и на его тонких губах была улыбка. Когда мы, тяжело дыша, добрались до него, он широко повел рукой.

— Глядите, — сказал он.

Мы посмотрели и поразились. Под нами толпились сотни людей, десятки шатров сверкали красками на солнце, множество лошадей паслось на берегу озера, до нас доносился приглушенный шум множества голосов.

— Так много! — прошептал я.

— Так много! — как эхо повторил за мной Афнель.

— И ни один не отгадал, — сказал я обескураженно.

— Никто и не пробовал, — рассмеялся монах.

— Откуда ты знаешь? — спросил я. Он посмотрел на меня снисходительно.

— Все ожидают того, кто первым войдет в. пещеру. Ждут и не могут дождаться.

Я с минуту молчал.

— А ты? — спросил я так тихо, что почти не расслышал собственного вопроса.

— Я, дружище? Я в нее войду.

Я понурил голову. Только сейчас, в этот миг, я осознал, что и прибыл с той же целью, что и все остальные. Не для того, чтобы войти самому, а для того, чтобы увидеть, как входит кто-то другой. Я понял, что никогда не рискну жизнью и спасением души, чтобы отгадать Три Слова. На сердце мне легла тяжесть, я осознал, что три года я шел к цели, достичь которой никогда не смогу.

— Я тоже войду туда, — прервал мои размышления твердый голос Афнеля.

Гердвиг засмеялся.

— Войду, — повторил юноша решительным тоном.

Монах повернулся к нему и сказал:

— Бог с тобой, юноша, если хочешь, можешь даже войти туда передо мной. Знаешь, почему? Потому что ты никогда не отгадаешь Трех Слов.

Афнель покачал головой.

— Почему ты так думаешь, — спросил он тихо.

Гердвиг пожал плечами и вытер пот со лба.

— Я слишком хорошо знаю людей и слишком хорошо знаю жизнь. Ты же не ведаешь ни того, ни другого.

Афнель посмотрел ему прямо в глаза.

— Я должен, — сказал он с нажимом.

— Что ж, значит, должен, — задумчиво повторил Гердвиг. А только ты еще молод, возможно у тебя плохое будущее. Зачем прибегать к магии, зачем рисковать спасением души?

— Ты меня не переубедил! — крикнул Афнель.

На этом их беседа закончилась. Гердвиг начал медленно спускаться по крутой, скалистой тропинке, а мы двинулись за ним. Людское море приближалось к нам. Среди нескольких пестрых рыцарских шатров толпились не только рыцари, были там и монахи, и торговцы, и девицы легкого поведения.

— Все тут, — сказал Гердвиг как бы самому себе. — Как те, кого привлекла тайна, так и те, кто хочет на ней нажиться. Интересно, сколько здесь стоит фляга вина?

Он повернулся к нам и сказал, ухмыляясь:

— Ручаюсь, что вино здесь на вес золота.

— Еды нам хватит на неделю, — ответил я, — а потом надо будет возвращаться.

— Неделя — слишком долгий срок для того, чтобы произнести Три Слова, — заметил Гердвиг

Я поймал себя на том, что действительно верю — Гердвиг войдет в пещеру и попробует отгадать тайну. «Да поможет ему Бог», подумал я, надеясь, что может быть нам вдвоем удастся переубедить юного Афнеля, чтобы он не рисковал спасением души, пытаясь сразиться с Предзнаменованием.

Потом я задумался о своей ответственности за судьбу монаха. Имею ли я право позволить приятелю и товарищу по странствию так легкомысленно играть с судьбой? Может быть, мой долг — пусть даже силой — удержать его от опасного предприятия? Но тогда, удержав его, я, тем самым, пошлю на смерть кого-то другого, кто войдет в пещеру вместо Гердвига. И вообще, могу ли я говорить о чистой совести? Я, который прибыл сюда добровольно, чтобы посмотреть, как какой-нибудь несчастный смертник будет сражаться с приговором судьбы?

Такие вопросы без ответа и угрюмые мысли кружили в моей голове, пока мы по склону горы спускались к разбитому в долине лагерю. Гердвиг, от быстрого взгляда которого ничего не укрывалось, успокаивающе похлопал меня по плечу.

— Ничего. Что бы тут ни случилось, твоей вины в этом не будет, — сказал он. — Бог каждому из нас дал свободную волю, и как ею пользоваться — дело совести каждого.

— А ты не остановил бы друга, прыгающего в огонь? — спросил я.

— Кто его знает, — ответил он. — А только никого нельзя сделать счастливым насильно. Прыгать же в огонь можно по разным причинам: чтобы спасти кого-то другого, чтобы избавиться от боли и горестей бренного мира, либо хотя бы для того, чтобы спасти из пламени ценное сокровище.

— Есть ли сокровище ценней веры, что наши души будут спасены?

Гердвиг остановился. Пронзительный взгляд его холодных, бледно-голубых глаз пробил меня навылет.

— А если человек потерял право на обладание этим сокровищем? — прошептал он.

Резко отвернулся и оставил меня, пораженного этими словами, погнал коня дальше.

Внизу, должно быть, уже заметили характерный белый плащ рыцаря Ордена Побирающихся, ибо встретить нас вышел богато одетый рыцарь.

— Приветствую тебя, господин, — обратился он к монаху, полностью игнорируя меня и Афнеля, — я — Хамзин из Терганта и рад видеть тебя в нашей компании. Твое прибытие — знак того, что и могущественные Ордены начинают заниматься тайной Трех Слов.