Еремей Парнов - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 25

Проводник перехватывает бутылку, накрепко завинчивает пробку и сует бутылку в карман куртки.

— Эхе-хе-хе-хе, — произносит Писатель и наливает себе кофе.

— Тихо как, — говорит Профессор. Он задумчиво курит, прислонившись спиной к борту дрезины.

— Здесь всегда тихо, — говорит Проводник. — До пулеметов далеко, километров пятнадцать, а в Зоне шуметь некому.

— Неужели пятнадцать километров? — говорит Профессор. — Я и представления не имел, что можно так углубиться…

— Можно. Углублялись. Сейчас вот туман разгонит, увидишь, как они тут углубились.

Длинный скрипящий звук доносится вдруг из тумана. Все, даже Проводник, вздрагивают.

— Что это? — одними губами произносит побелевший Писатель.

Проводник молча мотает головой.

— А может быть, это все-таки правда, что здесь… живут? — говорит Профессор.

— Кто? — презрительно бросает Проводник.

— Не знаю… Но есть легенда, будто какие-то люди остались в Зоне…

— Болтовня это, а не легенда, — обрывает его Проводник. — Никого здесь нет и быть не может. Зона это, понятно? Зона!

На протяжении этого разговора Писатель вертит головой, переводя взгляд с одного на другого. Он все еще бледен, но постепенно успокаивается.

— Я, конечно, понимаю, — говорит он, — что Зона — это именно Зона, а не лоно, не два газона и не три, скажем… э… бизона… Но на всякий случай я с собой кое-что прихватил.

— Что прихватил? — Проводник уставляется на Писателя неподвижным взглядом. — Что ты там еще прихватил, чучело?

Писатель многозначительно похлопывает себя по заду.

— Дай сюда, — говорит Проводник и протягивает руку.

— Зачем?

— Дай сюда, говорю!

Писатель колеблется. Выражение многозначительного превосходства сходит с его лица.

— В Зоне стрелять не в кого, дурак, — говорит Проводник. — Дай свою пушку.

— Не дам, — решительно говорит Писатель, но сейчас же добавляет тоном ниже: — Мне нужно, понимаете?

— Понимаю, — говорит Проводник неожиданно мягко. — Только на самом деле ничего такого тебе там не понадобится. Если долбанет тебя по-настоящему, то ничего тебе уже не поможет. А если прикует тебя или, скажем, прижжет, то я тебя вытащу. Мертвого — да, брошу. Ну, а живого — вытащу. Это я тебе обещаю. Зря денег не беру. Давай.

Писатель нехотя вытаскивает из заднего кармана крошечный дамский браунинг.

— Там всего один заряд, — бормочет он. — В стволе.

— Поня-атно… — Проводник выщелкивает патрон и небрежно бросает оружие на шпалы. — В Зоне стрелять нельзя, — говорит он поучительно. — В Зоне не то что стрелять — камень иной раз бросить опасно. А у тебя? — обращается он к Профессору.

Тот берегся двумя пальцами за край воротника куртки.

— У меня на этот случай ампула… — говорит он виновато.

— Чего-чего?

— Ампула зашита. Яд.

Проводник ошеломлен.

— Ну-ну, ребята!.. Нет, это… Вы что сюда — помирать пришли? Облегчиться никто не хочет? — он соскакивает на шпалы. — Смотрите, потом, может, и некогда будет. Или негде…

Он отходит от дрезины и сейчас же скрывается в тумане.

— А действительно, зачем вы сюда пришли? Модный писатель, вилла… Женщины, наверное, на шею вешаются гроздьями… — Профессор смотрит на Писателя, высоко задирая брови.

— Это вам не понять, Профессор, — рассеянно отзывается Писатель, подбрасывая на ладони складной стаканчик. — Есть такое понятие: вдохновение. Так вот: понятие-то у меня есть, а самого вдохновения нет. Иду выпрашивать.

— То есть вы что же — исписались? — негромко говорит Профессор.

— Что? А, да то есть у меня его никогда не было. Да это неинтересно. А вы?

Профессор не успевает ответить. Появляется Проводник.

— Скоро пойдем. Укладывайтесь.

Тумане больше нет.

Слева от насыпи расстилается до самого горизонта холмистая равнина, совершенно безжизненная, погруженная в зеленоватые сумерки. А над горизонтом, расплывшись в ясном небе, разгорается спектрально чистое изумрудное зарево — нечеловеческая заря Зоны. И вот уже тяжело вываливается из-за черной гряды холмов разорванное на несколько неровных кусков зеленое солнце.

— Вот за этим я тоже сюда пришел… — сипло произносит Писатель.

Лицо его зеленоватое, как и у Профессора. Профессор молчит.

— Не туда смотрите, — раздается голос Проводника. — Вы сюда посмотрите.

Писатель и Профессор оборачиваются.

Справа от насыпи тоже тянется холмистая равнина, вдали виднеются какие-то столбы, торчит искореженная конструкция высоковольтной передачи. Среди холмов видна дорога. Насыпь здесь изгибается широкой дугой, и с того места, где стоят наши герои, хорошо видна голове состава, которым доставлена была сюда когда-то танковая часть.

Но что-то случилось там, впереди: тепловоз и первые две платформы валяются под откосом, несколько следующих стоят на рельсах наперекосяк — танки с них сползли и валяются на боку и вверх гусеницами ни насыпи и под насыпью. Несколько машин удалось, видимо, благополучно спустить под насыпь: видимо, их даже пытались вывести на дорогу, но до дороги они так и не дошли — остались стоять между дорогой и насыпью небольшими группами, пушками в разные стороны, некоторые почему-то без гусениц, некоторые вросшие в землю по самую башню, некоторые наглухо закупоренные, а некоторые — с настежь распахнутыми люками.

— А где же… люди?… — тихо спрашивает Писатель. — Там же люди были.

— Это я тоже каждый раз здесь думаю, — понизив голос, отзывается Проводник. — Я ведь видел, как они грузились у нас на станции. Я еще мальчишкой был. Тогда все думали, что это пришельцы нас завоевать хотят. Вот и двинули этих… Стратеги… — Он сплевывает. — Никто ведь не вернулся. Ни одна душа. Углубились. Ну, ладно. Значит, общее направление у нас будет вон на тот столб… — Он протягивает руку, указывая. — Но вы на него не глядите. Вы под ноги глядите. Я вам уже говорил и скажу еще раз. Оба вы — дерьмо. Новички. Без меня вы ничего не стоите, пропадете, как котята. Поэтому я пойду сзади. Идти будем гуськом. Путь прокладывать будете по очереди. Первым пойдет Профессор. Я указываю направление — не отклоняться, вам же будет хуже. Бери рюкзак.

Профессор поднимает на плечи рюкзак.

— Так, Профессор, первое направление — вон тот белый камень. Видишь? Пошел, — приказывает Проводник.

Профессор первым начинает спускаться с насыпи. Отпустив его на пяток шагов, Проводник командует.

— Как тебя… Писатель! Пошел следом!

И, подождав немного, начинает спускаться сам.

Зеленое утро Зоны закончилось, растворившись в обычном солнечном свете.

Спустившись с насыпи, они теперь медленно, гуськом поднимаются по склону пологого холма. Насыпь видна отсюда как на ладони. Что-то странное происходит там, над поверженными танками: словно бы струи раскаленного воздуха поднимаются над этим местом и в них время от времени вспыхивает и переливается яркая радуга.