Сергей Подгорный - Взгляд с нехоженой тропы

— Спасибо, — поблагодарил Семенов, и они снова замолчали. Семенов лихорадочно искал, что бы сказать еще, но ничего не приходило в голову.

— Послушайте, а почему вы выбрали для прогулки этот… вертолет? — спросил Корытин, рассматривая зажигалку. Было заметно, что это его интересует, почему-то является важным. — Вертолет, да еще такой варварской расцветки?

— Иногда тянет к старым вещам. На этом вертолете я сегодня путешествовал не только в пространстве, но и во времени. Гравитолеты в тысячу раз комфортабельнее, быстрее, но в них чувствуешь себя только пассажиром. Вертолет — совсем другое дело.

— Вы, верно, тоже из прошлого? — улыбнулся Корытин.

— Нет. Я родился в этом веке. Я не астронавт, я настройщик синхронных выходов ЭВМ.

— А… — не скрывая разочарования, протянул Корытин и поскучнел, замкнулся. Он на время о чем-то задумался, а Семенов понял, почему он так позвал его с веранды: Корытина обманул старинный вертолет.

Корытин вдруг быстро встал, подошел к шкафчику, достал бутылку вина, два бокала, протянул один Семенову:

— Выпейте, вы ведь промокли.

— Спасибо.

Вино шипело и было золотистого цвета. Семенов отхлебнул глоток, снова стал невольно рассматривать фото.

— Кто это? — спросил он, видя, что Корытин следит за его взглядом.

— Голубев. Снимок сделан у «Миража» на Альфе. У меня в шлеме скафандра была фотокамера, она автоматически фиксировала все… А чем привлекает вас этот снимок? — спросил он с непонятным Семенову интересом.

— Не могу сказать. То есть не могу сказать точно. В этом снимке есть что-то противоестественное, что-то пугающее…

— В снимке?

— Нет, — покачал головой Семенов, — в Голубеве. Не знаю, может, это случайная игра света, но мне не по себе, хотя это только лишь фотография.

Корытин долго молчал, чуть постукивая ладонью по столу, уйдя в свои мысли.

— Вы знаете, как я потерпел аварию на Альфе? — словно решившись, спросил он.

— В самых общих чертах, — признался Семенов.

— Это вряд ли можно было предвидеть. Вероятность подобного практически равнялась нулю. Это уже потом я предположил что… Но это было уже потом.

Оставив звездолет на орбите, я на модуле сел на поверхность Альфы. Опускаю съемки и замеры, пробы и анализы, потому что к тому, о чем хочу рассказать, это не относится.

Альфа на редкость суровая планета, но в ее облике есть своя прелесть: зеленые закаты, нагромождения скал — чудовищные, но прекрасные в своей дикости.

Часов через пять после посадки, когда я исследовал гигантскую пещеру на окраине базальтового плато, камни у меня под ногами резко вздрогнули и плита, оторвавшаяся от свода, рухнула у ног, чуть не завалив выход из лабиринта. За первым толчком последовал второй, а потом целая серия мелких. Я не мог еще знать точной причины этого, но почувствовал страх, который был сильнее моей воли. Не помню, как преодолел завал: я действовал словно лунатик. Меня гнало желание вырваться из этого склепа и увидеть. Что? Модуль. Убедиться, что с ним ничего не случилось.

На месте модуля была окаймленная развороченными взрывом глыбами базальта воронка. Я подошел к ее краю и лишь там, почувствовав слабость, сел на какой-то камень. Со мною были лишь НЗ и кислорода на неделю. До Земли — четырнадцать световых лет, до ближайших кораблей — почти столько же. Это был конец.

От моего модуля уцелел только кусок обшивки. Я нашел его на второй день в километре от воронки. Мне удалось выяснить причину катастрофы: болид, не сгоревший в атмосфере Альфы, угодил в баки с горючим.

Корытин отпил из бокала и посмотрел на фотографию Голубева.

— Прошло 24 часа, я не смог возвратиться на звездолет, и он послал к Земле первый сигнал бедствия. Вот тут я до конца понял всю безвыходность своего положения и реальность того, что со мной случилось, тоже. До этого момента я находился будто в полусне. Я не мог себя заставить поверить в случившееся. Видел, понимал, но до конца поверить не мог. Передатчик звездолета заставил меня поверить в то, что произошло. Вот тогда я не просто понял, а почувствовал физически, как мы еще слабы перед этой черной бездной — Вселенной. Вы понимаете?

Семенов медленно кивнул головой.

— Да, очень. Слишком многое нам необходимо для нормальной жизни вне Земли. Пища, вода, воздух — это далеко не все. Только в космосе до конца понимаешь, сколько еще надо помимо этого. — Он кивнул на фото: — Посмотрите внимательнее. Вы не видите ничего странного?

Семенов в какой уже раз скользнул взглядом по глянцевому изображению. «Непонятный вопрос, — подумал он, — ведь это снимок другой планеты». Он скользнул глазами, и вдруг его словно толкнуло изнутри. Он даже задержал дыхание: Голубев был без скафандра в ядовитой атмосфере Альфы! Семенов резко встал и подошел к снимку вплотную. Зачем? Он сам, наверно, не смог бы ответить.

— Невероятно? — нервно усмехнулся Корытин. — Но Голубев действительно без скафандра, потому что он не нужен ему даже в космосе.

Семенов растерянно стоял перед фотографией, а Корытин, напротив, вдруг почти успокоился, у него стал вид человека, достигшего определенной цели.

— Но ведь это!.. Это говорит о том, что все наши рассуждения о Голубеве и объяснения его поступков были неверны и он совсем не тот, за кого его принимали все эти годы?

— Да, — снова усмехнулся астронавт и тоже зачем-то встал из-за стола. С минуту они стояли друг против друга: Семенов лихорадочно обдумывал услышанное, а Корытин терпеливо ждал, что он на это скажет. Он теперь, казалось, экспериментировал над своим неожиданным гостем, стараясь в чем-то убедиться или — наоборот — разувериться. Потрясение, которое теперь испытывал Семенов, он уже пережил в свое время, и теперь это было его преимуществом. Казалось, происходящее занимает его и с психологической стороны.

— Ошибкой было то, что мы принимали Голубева за человека, — не выдержал, наконец, Корытин. — Мы объясняли его непонятное поведение сдвигами в психике, даже сумасшествием, не допуская мысли о том, что он может быть кем-то другим, кроме человека. Разумным существом без всяких психических аномалий, просто с другими целями, идеалами, ценностями… И построенным из других элементов, чем мы, и по другим законам, конечно.

Нет, о встрече с ним надо подробнее… Она произошла на пятый день. Я к тому времени совсем упал духом. Сидел возле воронки, а может, и лежал — сейчас не помню. Меня мучила жажда. Над плато уже несколько часов ревел ураган. Вдруг сквозь него я услышал прерывистый грохот ракетных двигателей — настолько невероятный звук, что я даже не попытался в него поверить: откуда так быстро могла прийти помощь? Грохот усиливался с каждой секундой; я закрыл глаза, а он все рос, начали дрожать камни, тогда я, уже не в силах больше сопротивляться, открыл их снова с уверенностью, что это галлюцинация, и с крохотной тайной надеждой…