Михаил Каришнев-Лубоцкий - Прекрасная мстительница

– Осиновое колышко от того раза у меня, кажется, еще осталось, – Кошкин заглянул в шкаф, под диван, поискал на подоконнике. – Неужто выбросил? – Он вдруг вспомнил: – На кухне лежит!

Савелий торопливо вышел из комнаты, прошел на кухню.

– Марья Петровна, – спросил он соседку из второй комнаты, – вы тут полешко не видели? Чурочку такую осиновую?

– Никодимов твою чурочку подобрал, у него шкаф без одной ножки, – охотно ответила соседка.

Кошкин поспешил к Никодимову.

– Николай, где мое полешко? Мне его надо.

Никодимов сердито отмахнулся:

– Не мешай! Гляди, что показывают!

Он ткнул правой рукой в телевизор, перед которым сидел, и тут же жестом левой пригласил Кошкина присоединиться к нему и понаблюдать за интересным зрелищем, развертывающимся на экране.

Савелий машинально бросил взгляд на телевизор и остолбенел: он увидел в нем Элли! Охотница за милиционерами сидела в паланкине и кого-то высматривала в толпе веселящихся перед ней людей. Вдруг какой-то молодой мужчина отделился от толпы и, выхватив из-под одежды пистолет с длинным стволом и громко крикнув: «Умри, несчастная!», пальнул в красотку. Народ замер и все как один уставились на жертву покушения и на ее убийцу. Красавица оторвала ладонь от груди и посмотрела на нее: на ладони была кровь! Кровь стала просачиваться и сквозь платье несчастной женщины. «Ты думал, что я убита? – прошептала она, глядя покрасневшими, как рубины, очами на Никодимова и Кошкина. – Меня трудно убить, глупый мальчишка!» И она, криво усмехнувшись, вдруг захохотала сатанинским смехом.

– Видал ведьму? – спросил взволнованный Никодимов у еще более взволнованного Кошкина, тыча снова рукой в экран телевизора. – Троих сожрала и этого сожрет, вместе с пистолетом!

Савелий, забыв о «полешке», присел на диван. А в телевизоре уже показывали какую-то комнату в телестудии и троих людей, удобно расположившихся за круглым красивым столом. Эти люди были: русский тележурналист, американский кинорежиссер и исполнительница главной роли Элли Вурд.

– Сегодня мы, дорогие телезрители, расскажем вам о съемках одного из многих голливудских фильмов, – сказал журналист, глядя в объектив телекамеры. – Разрешите мне представить вам наших собеседников: режиссер Том Бренди и актриса Элли Вурд.

Услышав свои фамилии, Том и Элли заулыбались еще веселее и дружелюбнее.

– Сначала вопрос даме, – журналист перешел на английский: – Элли, это ваша первая большая роль в фильме ужасов. Вы не боитесь?

– Ужасов? – шутливо переспросила по-русски актриса. И улыбнулась ослепительной улыбкой: – Я знаю русский язык довольно неплохо!

– О, это прекрасно! – журналист тоже перешел на родной язык. – Я имел в виду, не боитесь ли вы сложностей своей роли?

– Нет. Если в нее хорошо войти, то можно справиться. А я вошла. С помощью моего режиссера Тома Бренди! – Элли повернулась лицом к режиссеру и улыбнулась ему персонально.

– Ваша героиня – ведьма Ансельма – непобедима. Неужели зло восторжествует и хэппи-энда не будет?

Элли Вурд слегка помрачнела:

– К сожалению, и у ведьм есть ахиллесова пята…

– Какая? – выдохнул Кошкин, чуть дыша.

– Может быть, не стоит открывать этот секрет? – спросил журналист актрису.

Кошкин застонал, закрыв глаза и сцепив зубы.

– Мои бывшие соотечественники вряд ли увидят этот фильм, во всяком случае в ближайшее время, так что сказать можно. Ансельму может погубить только серебряная пуля: осиновый кол годен лишь для борьбы со старыми ведьмами и вурдалаками. Юноша, который стрелял в мою героиню, узнает в конце концов этот секрет, и тогда мне – увы! – страшно не повезет!

– Добро победит, я так и знал! – обрадовался журналист и что-то стал говорить по-английски, обращаясь уже к режиссеру фильма.

А Кошкин, встав с дивана, медленно побрел из комнаты Никодимова.

– Зачем приходил-то? – крикнул ему вслед Николай. – За каким полешком?

Но Савелий ничего ему не ответил и затворил за собою дверь.

Медсестра, которую приставили следить за «буйной больной», решила попить чаю. Но, увы, ее термос оказался пуст. Взглянув на спящую Элли, медсестра на цыпочках вышла из палаты.

Легкий щелчок дверного замка заставил дрогнуть веки «больной». Элли открыла глаза. Повела вокруг взглядом, убедилась, что рядом с ней никого нет, и стала с остервенением срывать с себя проводки и трубочки медицинских аппаратов. Справившись с этой работой, она встала с постели и направилась к двери. Попробовала открыть ее, но вдруг передумала и подошла к окну. Ее палата находилась на третьем этаже. Элли встала на подоконник и выбралась на карниз, опоясывающий все здание по периметру. Вжимаясь в стену и цепляясь пальцами за чуть выступающие кирпичи, она двинулась к балкону, который находился метрах в семи-восьми от ее палаты. Удачно преодолев это расстояние, Элли ступила на перила балкона.

И тут ее увидел со двора один из врачей.

– Что вы делаете? – крикнул он сердито. – Немедленно прекратите это хулиганство!

Не обращая внимания на его вопли, Элли ловко спрыгнула на балкон. Тогда врач, еще больше рассвирепев, кинулся в здание больницы отлавливать нарушительницу дисциплины.

Дверь с балкона была открыта в одну из палат, и Элли, предварительно заглянув в нее, вошла в помещение.

– Ку-ку, мальчики! Привет! – весело поздоровалась она с четверкой мужчин в полосатых халатах, сидящих кружком за тумбочкой и играющих в карты.

– «Ку-ку» в соседнем корпусе, а мы язвенники, – заметил гостье один из них.

– Так я ошиблась адресом? – удивленно произнесла Элли. – А я-то думала, что мне сюда нужно! Ну что ж, мальчики, прощайте! – и она вышла в коридор.

Дверь напротив украшала табличка «Лаборатория». Элли заглянула в просторную комнату, убедилась в том, что в ней никого нет, и торопливо вошла внутрь.

И вовремя: в коридоре показался врач, бывший минуту назад во дворе больнице. Он зашел в палату к картежникам, через две-три секунды вышел из нее обратно в коридор. Постоял чуть-чуть, раздумывая, и открыл дверь в лабораторию.

– Посторонние сюда не заходили, коллега? – спросил он у Элли, сидящей за столиком в белом халате и белой шапочке и старательно переливающей какую-то бурую жидкость из пробирки в колбу.

– Нет, коллега, это запрещено, – ответила Элли спокойным голосом.

– Благодарю, извините, – и врач, затворив дверь, направился вновь по коридору на поиски неизвестной хулиганки.

Но вдруг он остановился, как пораженный током: верная догадка осенила его голову. Бегом вернулся он в лабораторию, отворил дверь – комната была пуста.

…А Элли в это время была уже в комнате сестры-хозяйки.

– Мне нужно забрать вещи больной из двенадцатой палаты хирургического отделения, – сказала она голосом, не терпящим возражений. – Быстрее, пожалуйста.