Макс Фрай - Секреты и сокровища

А Дашка переводчица переводит деньги.

Дашка переводчица достала Хабанеру так, что дальше просто некуда. Она знает пять языков, однако финансовых терминов не признает вообще, а к слову «захеджировать» относится столь же подозрительно, как бородатый боярин петровских времен — к слову «бейдевинд». В первый же день она возникла у Хабанеры за спиной:

— Скажите, как будет по-русски «zero-coupon bonds»?

— Так и будет, — сказала Хабанера. — Бонд ы с зеро-купоном.

Прилизанная туповатая Дашка с густой челкой и розовыми щечками, Дашка, которой уже восемнадцать, но которая выглядит на пять лет моложе.

— Хабанера! — торжественно. — Принтер… он не работает.

Хабанера злится. Знаем, мы, зачем тебе принтер. И вообще, зачем ты тут сидишь. Знаем-знаем. Каждый месяц получать в бухгалтерии двести долларов. И бесплатный интернет с сайтом ордена францисканцев. И принтер, который сейчас будет распечатывать твои «творения».

Идиотка. Приходит раньше всех, бродит по кабинету, как броуновская молекула, и распевает свои францисканские гимны:

— Ангелы в ночи святой — все лику-у-ют пред тобой. Пастухи и ка-а-ра-ли, ка-ам-ни, звери и цветы, ка-ам-ни, звери и цветы…

Из принтера лезут во все стороны теплые листки. Хабанера берет один сверху. Кажется, Дашка попалась.

— Примас Потоцкий, — издевательским голосом читает Хабанера. — Роман из жизни средневековой Польши!..

Дашка, вся красная, плюхается на свое место и незаметно начинает опять стучать по клавишам. Как дождик, сначала редко и задумчиво, а потом часто-часто, а потом единым слитным потоком.

Стажёры препираются:

— Сколько времени?

— Сейчас четыре утра по Гринвичу.

— Нет, шесть.

— А почему у меня в программе восемь, а на компьютере — десять пятнадцать?

— Потому что у нас на компьютерах часы спешат на пятнадцать минут, а время внутри программы вообще непонятно какое.

— То есть, новости будут через два часа?

— Почему через два?

— В двенадцать тридцать?

— Да нет!! Не в двенадцать, а в шестнадцать тридцать!!!

— По Нью-Йорку?..

Дашка переводчица, в желто-белых кружевах. От нее пахнет свежим имбирем. Дашка переводчица светится изнутри. Со съехавшими бретельками, потряхивая легким пухом, который растет у нее на голове, это существо останавливается у компьютера Хабанеры, и блаженно бормочет:

— Совокупились… совокуплялись… Разве так можно?

— Кто совокуплялся?

— Два акционерных общества? — Так можно?

— Лучше «сливались», — отрезает Хабанера.

— Нет! — отвергает Дашка. — Понимаете, их обоих купил один и тот же человек. Значит, он их сово-купил. Значит, они совокупились! Правильно?

Дашка-переводчица взмахивает рукой: семь тоненьких золотых браслетов звякают, чен-н-нь, — опрокинута на ковер ваза с цветами, гнилая вода разливается.

— Иди и работай, — резко говорит Хабанера. — Не мешай мне.

Хабанера с сигаретой в зубах у окна в коридоре, в жидких лучах солнца. Из окна бьет жаркий бархатный ветер. Вымерший двор сияет в полной жаре, не колышутся перекрученные старые тополя. В широкое окно видно вышку и мост, железные крыши заводов, вдали поблескивает Залив, а над ним, заполоняя все небо, начинается туча.

Кажется, сзади кто-то есть.

Точнее, появляется. Загружается, как сайт.

Сначала глаза, молодые и насмешливые.

Потом — майка с видом Нью-Йорка, на которой все небоскребы целы.

Потом — волосатые ноги в мятых широких шортах до колен и старых потрепанных кедах.

Потом — лицо, некрасивое и неправильное, как будто его долго мяли, обдумывая, а потом со зла хрястнули, но в середку не попали.

Густые волосы лежать не желают, разваливаясь, как лес с просекой, а во лбу справа имеется вмятина.

Нет, даже не вмятина, а пробоина.

Видимо, некогда ему снесло полчерепа, и удалось собрать только часть осколков.

— Привет, amigo, — говорит он. — Я — Пальяныч, ваш новый сисадмин. А тебя как зовут?

— Хабанера, — несколько возмущенно представляется Хабанера.

— Не обижайся, — предупредительно улыбается Пальяныч. — Я такой, неформальный. Неформатный. Я всем «ты» говорю. Но я очень хороший специалист, — Пальяныч поднимает кривой палец. — Очень хороший. Вот смотри, Хабанера. У тебя есть какие-нибудь пожелания по работе системы?

— Нет, — Хабанера глядит в окно, стоя к Пальянычу в три четверти оборота. Почти задом.

— Врешь, — радостно смеется Пальяныч. — У тебя есть пожелания. Ты бы хотела работать от электрической розетки и круглые сутки. Угадал?

Пальяныч улыбается; выглядит это жутковато. Чудовищно несимметричное лицо — одна бровь на два сантиметра выше другой, верхняя челюсть не приходится на нижнюю, переносица имеет в плане прямой угол. Весь мятый и потрепанный, в майке и жеваном песочном пиджаке, перепачканном чем-то вроде мела и мазута.

— Угадал, — отвечает Хабанера. — И что, ты можешь так сделать?

— Обижаешь, amigo, — веселится Пальяныч. — Я всё могу. Еще раз тебе говорю: я просто первоклассный сисадмин. Я супер. Я исполню любое твое желание.

Хабанера дивится сама себе. Она не волнуется никогда в жизни или почти никогда, а тут холодом прилегло к животу, и черные волоски на руках встали дыбом, тяжелые волосы качаются около сережек.

— Ну, так что, подрубать тебя к розетке сейчас, или погодим? — распоряжается Пальяныч.

— Сейчас, — сводит брови Хабанера.

— Ну, тогда пошли.

— Хорошо тут у вас, — Пальяныч зачищает контакты. — Вышку в окно видно.

— Ага, и мост, — брякает один из Хабанериных подчиненных, которого зовут Васька Баклан.

— Мда, — повторяет Пальяныч, — точно, вышку и мост. А вы знаете, в чем фишка с вышкой и мостом?

— В чем? — неожиданно спрашивает Дашка переводчица.

— А в том, — отвечает Пальяныч, ловко просовывая провода в дырки, — что мост — не мост, а гора с дырой. Понимаешь теперь?

— Теперь понимаю, — Дашка краснеет.

(Прыскают и переглядываются).

— Ни хрена вы не понимаете, — возражает Пальяныч, продолжая работать руками. — Гора с дырой — это рамка. А два берега — это будущее и прошлое. А теперь загадка: на каком берегу вышка, на том или на этом ?

— Стоп, а где мы ? — интересуется Васька Баклан.

— Вообще-то мы плывем по реке, но нам кажется, что мы едем через мост.

Дашка переводчица взвизгивает от удовольствия. Хабанера с трудом давит в себе желание замочить ее немедленно.

— Ну вот, Хабанера, можешь подключаться. Долго ли умеючи.

— А что это такое, вообще? — спрашивает кто-то.

— А это, — объясняет Пальяныч, — наша Хабанера будет теперь питаться энергией от розетки.

— А-а, — веселятся подчиненные. — А на сколько вольт?.. А трансформатор?..

Хабанера протягивает руку назад и хватается за провод.