Джон Варли - Тысячелетие

В кабине стало по-деловому тихо.

Крейн сказал: «Хотел бы я знать, что у него на уме?» Потом начал говорить что-то еще- и умолк. Послышался шум удара. Летчикам, наверное, не удалось даже увидеть другой самолет; по крайней мере, никто о нем не упоминал.

Кто-то что-то крикнул, а затем они занялись делом, пытаясь удержать падающую машину в воздухе.

Мы слушали, а трое летчиков работали. Четко и по инструкции. Крейн проверял состояние «боинга», докладывая о результатах проверок; постепенно в голосе у него прорезались оптимистические нотки. Самолет снижался, но пилоту удалось задрать кверху нос, и он надеялся выровнять машину. Я бы на его месте тоже надеялся, да только мне, в отличие от Крейна, было известно, что руля направления у него уже нет и что впереди по курсу- горная вершина, от которой он не сможет увернуться. И тут я услышал голос де Лизла.

— А ну-ка, прокрутите немного назад! — велел я. — Что он сказал?

— Что-то вроде «посмотрите на пассажиров», — предположил кто-то из толпы.

С пленки вновь раздался голос Гила, говорящего о руле направления. Я весь напрягся, силясь разобрать следующую реплику де Лизла, как вдруг прямо у меня над ухом прозвучало:

— Хотите чашечку кофе, мистер Смит?

Я повернулся, злой как черт, готовый заорать, чтобы эту идиотку убрали куда подальше… и столкнулся взглядом с моей кинозвездой-стюардессой из ангара. Улыбка у нее была обворожительная и в то же время невинная и безмятежная, словно у ангела, — что выглядело, мягко говоря, немного странно, если вспомнить, как поспешно она удирала от меня несколько часов назад.

— Что вы делаете здесь, в конференц-зале?..

— Он сказал: «Пойду посмотрю на пассажиров», — прервал меня сидевший сбоку Джерри. — Почему он… Билл! Ты меня слушаешь?

Часть меня слушала, но другая была поглощена созерцанием женщины. Я разрывался надвое. Посмотрел на Джерри, потом опять на нее- но она уже удалялась вместе с подносом.

— Почему он решил уйти из кабины? — продолжал Джерри. — Ведь дело принимало плохой оборот.

— Я бы на его месте не стал отстегивать ремни, — подал голос кто-то из окружающих.

Я наконец сосредоточился.

— Почему он так решил? — сказал я. — А не все ли равно? У него не было никаких обязанностей в этом рейсе, так что винить его не в чем. В кабине он был лишним грузом, вот и решил, наверное, помочь стюардессам в салоне.

— Все равно странно. Что-то уж больно быстро он туда намылился, — сказал Крейг.

— А что тут странного? — вмешалась Кэрол. — Посудите сами. Он пилот, но в кабине то него никакого проку. Каждой своей клеточкой он ощущает потребность делать что-нибудь, но все пилотские обязанности выполняют другие люди. Однако он ведь тоже летчик, он чувствует ответственность за пассажиров. Поэтому он покидает кабину, где в его помощи не нуждаются, и уходит в салон, где может кому-нибудь пригодиться.

Я кивнул. Звучало вполне правдоподобно. Том, по-видимому, тоже так подумал.

— Похоже на то, — сказал он. — Хотя, с другой стороны, он все-таки должен был сидеть и ждать приказа от командира, а не самовольничать.

— Крейну было не до приказов.

Они поспорили на эту тему еще немного, а потом я ее закрыл.

— Крутите вторую сторону.

Вторая сторона показалась мне длиннее первой. И в каком-то смысле хуже. Ясно было, что Гил поверил-таки в удачу. Он зачитал показания альтиметра, и они действительно давали повод для надежды. Машина выравнивалась. Гил обсуждал со вторым пилотом места вынужденной посадки: может быть, им удастся дотянуть до отмелей залива, или реки Сакраменто, или еще чего-нибудь… они говорили о полях, шоссейных дорогах… как вдруг завыла сирена предупреждения о близости земли. И перед ними выросла гора.

Даже с рулем направления обойти ее было бы трудно. Крейн выжал все что мог из своих интерцепторов, элеронов, закрылков, рулей высоты, пытаясь заставить непослушную махину повернуть. Разговор в кабине сделался торопливым, но не беспорядочным: Крейн и его экипаж не сдавались.

Командир решил задрать нос, опустить закрылки, дать обратную тягу двигателям и попробовать затормозить о землю, распластавшись блином на этой горе и надеясь, что машину не занесет слишком далеко. Надежды на удачный исход уже не осталось, Крейн думал теперь лишь о том, как уменьшить потери.

И тут до нас донесся более чем странный звук. В кабине раздался совершенно истошный, истерический вопль.

Мужской голос выкрикивал слова так быстро и бессвязно, что я ни черта не понимал, хотя и вслушивался изо всех сил, напряженно замерев на краешке стула и закрыв глаза. Голос принадлежал де Лизлу. Значит, он вернулся.

Но почему? И что он такое орет?

В этот момент звук резко оборвался и что-то шлепнулось мне на колени. Я дернулся от неожиданности, открыл глаза и ошалело посмотрел вниз. На коленях боком лежала пластмассовая чашечка с кофе, горячая жидкость растекалась по штанам.

— Ох, извините, извините, ради Бога, я сейчас все вытру. Я такая растяпа- неудивительно, что меня не берут в стюардессы.

Она продолжала сбивчиво извиняться, сидя подле меня на полу и промокая кофе крошечным носовым платочком.

На какое-то мгновение я растерялся. Только что я был поглощен разговором погибших пилотов- и вдруг она свалилась невесть откуда, как снег на голову… вернее, под ноги. Она сидела совсем рядом, заглядывая мне в глаза снизу вверх с каким-то непонятным выражением, и терла меня по бедру мокрым носовым платком. Я глазел на нее, не в силах оторваться.

— Все о'кей, — пробормотал я наконец. — Никто не застрахован от аварий.

— Но случаются они всегда почему-то со мной, — жалобно проговорила она.

Авария оказалась нешуточной.

Кинозвезда споткнулась о шнур на полу, поэтому магнитофон и вырубился. Поднос с кофе полетел в одну сторону, леди с чашкой в руках- в другую. Она приземлилась на полу возле меня, а поднос окончил свой полет над магнитофоном.

Я подошел к оператору оценить нанесенный ущерб.

— Придется тащить другой маг, — сказал оператор. — Раззява чертова! Эта система стоит пять тысяч баксов, и кофе вовсе не…

— Что с пленкой?

Я похолодел при одной только мысли о том, что могло случиться. Как-то раз я прослушал оригинал пленки РС, прежде чем отослать ее в вашингтонскую лабораторию. Слава Богу, сейчас мы слушали копию. Вряд ли кому-нибудь в комитете понравилось бы, если бы пленку, уцелевшую в крушении, загубили пролитым кофе.

— Все будет о'кей. Я перемотаю ее вручную и высушу. — Он глянул на часы. — Дайте мне полчаса.

Я кивнул и повернулся к девушке, но ее уже и след простыл.

У меня было такое ощущение, какое, наверное, недавно испытали члены Совета. Я заявила этой девятке несчастных гениев, что вылазка имеет жизненно важное значение для успеха проекта Ворот, и они купились, как девять салажат. Теперь Шерман сыграл такую же шутку со мной. Я подозревала, что его авторитетное заявление- такая же липа, как мое, но вслух сказать не посмела, к тому же… кто его знает, а вдруг это правда? Я по-прежнему суеверно боялась ослушаться послания из будущего.