Тамара Крюкова - Телепат

– Дядя пригрозил, что если я не верну ему диск, он упечет тебя в клинику. Он откуда-то узнал, что ты запускал программу.

– А что, после программы человека надо сажать в психушку? – насторожился Олег.

– Нет. Якобы он хочет тебя обследовать.

– Может, так даже лучше. Он ведь врач.

– Ты не понимаешь. Это всего лишь предлог, чтобы выманить у меня диск.

– А почему ты не хочешь его отдать? Тебе ведь он как рыбке зонтик. Или твой отец хранил программу в тайне? Но как тогда она попала к твоему дяде?

– Он был папиным ассистентом, – нехотя призналась Женя.

– Ну ты даешь! Чего же мы от него прячемся?

– Потому что он псих, а не врач. Когда отец погиб, он стал проводить в клинике опыты на людях.

Женя хотела добавить, что из-за этого двое ее друзей сошли с ума, но прикусила язык. Она не знала, насколько чудовищная программа повлияла на психику Олега, но в любом случае он не был сторонним наблюдателем. Говорить ему о сумасшествии Леши и Макса было так же неуместно, как о смерти у постели тяжело больного.

– Скорее я разломаю этот проклятый диск на кусочки, чем он его получит! – в запальчивости воскликнула девушка.

Пара, сидящая за соседним столиком, оглянулась. Женя отодвинула пустую чашку и поднялась из-за стола.

– Пойдем. Нам надо еще купить еды.

Ребристый пол эскалатора плавно стекал на первый этаж, где располагался супермаркет.

Олег задумался над словами Жени. Неужели у нее поднимется рука уничтожить диск? Ведь судя по всему, эта программа бесценна. Сейчас Олег как никогда хотел ее сохранить. Перспектива скрываться от врача психушки, который хочет упрятать его в дурдом, не привлекала, выбора не оставалось. Волею судеб он оказался заложником, пешкой в шахматной партии, где он мог ходить только на одну клетку и только в одну сторону. Но с помощью диска он мог бы прорваться в ферзи. Если бы удалось увеличить телепатические способности!

– Слушай, это правда, насчет опытов над людьми? – спросил Олег.

– Нет, это у меня такая манера шутить, – съязвила Женя.

– И что, кто-нибудь становился гением? – осторожно поинтересовался Олег.

Женя бросила на него подозрительный взгляд.

– Ты что-то задумал?

– Йес! У меня есть идея. Мне надо еще раз запустить программу.

– И не мечтай, – заявила Женя.

– Почему?

– Потому что вредно для здоровья.

– Нет, я серьезно. Программа реально действует, но мне нужно научиться управлять своими видениями.

– Тебе это в кайф?

– Что?

– Твои видения.

– Ну, как тебе сказать, – замялся Олег.

– Так и скажи. Только честно.

– Если честно, то ощущение фиговое.

– А точнее. Что ты при этом чувствуешь?

– Как будто сам находишься на месте катастрофы.

– А после?

– Что может быть после? Натуральный депрессняк.

– Тебе это надо?

– Нет, но в том-то и фишка, что если с программкой еще поработать, то наверняка легче пойдет.

– Ты не первый, кто так думал. Каждый уверен, что программу можно обуздать. А когда капитально сносит башню, то уже поздно метаться. Скажи, когда на тебя накатывала депрессуха, тебе не хотелось уйти в мир иной?

– Мне, конечно, бывает фигово, но не настолько, – усмехнулся Олег.

– Твое счастье.

– А что, кроме Леши еще кто-нибудь сложил ласты?

Женя не сразу ответила на вопрос.

– Все.

Олег невольно присвистнул. Женя продолжала:

– Насколько я знаю, все кончали жизнь самоубийством.

Это походило на дурной сон, вязкий кошмар, от которого не было пробуждения. Пешка вынуждена была делать ход вперед без надежды попасть в ферзи.

– Что же делать?

– Забыть о программе и держаться подальше от моего дядюшки. Пока ты в ней не погряз, у тебя есть шанс выкарабкаться.

– Но я ведь не могу прятаться вечно, – произнес Олег.

– Нам надо выиграть время. Леша вел дневник, но я не могу попасть к нему в квартиру. Он жил вдвоем с сестрой, а она сейчас в отъезде. Вернется со дня на день.

– А зачем тебе дневник?

– Это вещественное доказательство. Я зачитаю старому кретину пару абзацев и пригрожу, что передам записи в газету. Он трус, и оставит нас в покое.

– Может, тогда не стоит ехать на дачу? – засомневался Олег. – Он же сразу догадается, что ты там.

– Не думаю. Это последнее место, где меня будут искать, – сказала Женя.

– Почему?

– А вот это, в самом деле, не твоего ума дело.

В дачном поселке было тихо и пусто. За заборами дремали погребенные под снежными перинами дома. Все застыло. И только из трубы сторожки поднимался дым, внося в пейзаж живую струю.

На шум мотора из будки выскочил большой, кудлатый пес неведомой породы, но с явным присутствием в его родословной сенбернара. Пес пару раз гавкнул на проехавшую машину и снова залез в будку, видимо, решив, что выполнил свой собачий долг.

Основная дорога была расчищена, хотя, судя по всему, ею почти не пользовались. Боковые улочки замело. Машина доехала почти до конца и уперлась в снежную насыпь. Дом, куда они направились, стоял на отшибе, особняком от остальных дач. Темный сруб на фоне высоких елей. Зимой подъезда к нему не было. Нужно было пешком пересечь пустошь, которая летом превращалась в озерцо. В зимнюю пору оно замерзало, и к дому вела только узкая тропка, проторенная сторожем.

Из-под сугробов торчали острые листья сухой осоки и склонившиеся под тяжестью снега бархатные головки рогоза. Чистые, крахмальные сугробы сохранили первозданную белизну. Воздух пах свежестью и морозом.

Поездка на дачу была для Олега экзотикой. Он даже летом редко выбирался из города, а зимой оказался на природе впервые. Его охватило приятное возбуждение. Хотелось делать дурацкие поступки: кричать во весь голос, валяться в снегу. И в то же время природа действовала на него умиротворяющее. Он впитывал исходящие от нее мощь и спокойствие. Впервые за много дней опасения и страхи съежились и исчезли.

– Клево тут у вас! – восторженно произнес Олег, оглядываясь на Женю.

Девушка молча передернула плечами. Он мгновенно почувствовал тревожные нотки в ее настроении, и его радость несколько погасла.

– Ты чего? Что-то не так? – спросил он.

– Все так, – коротко отрезала Женя.

Ложь была очевидна. У Олега возникло мимолетное искушение заглянуть в мысли девушки, но он сдержался, оставляя за ней право на тайну.

Они зашли в калитку. Просторный участок больше походил на опушку леса. Посередине росла большая витиевато-скрученная сосна в стиле японской живописи. Чуть поодаль застенчиво стояла группка берез. Особняком от них раскинулась старая рябина. Задняя часть дома выходила на ельник. Готические шпили елей тянулись ввысь, а под их сводами даже в разгар дня царил полумрак.

Темный, приземистый сруб вписывался в пейзаж, не нарушая его первозданности. В нем было что-то былинное. Снег замел крыльцо, сгладив ступеньки.