Алексей Вебер - Аномальная зона

Вначале изучения аномальных зон держалось на чистом энтузиазме. Но, наверное, еще тогда Сидорин крестьянским чутьем угадал будущую золотую жилу. Хотя, может быть, в те годы ему действительно было интересно. Но вот появились покровители из госбезопасности, и интерес начал приобретать материальные измерения. По несколько месяцев пропадая в аномальной зоне, Сидорин получал хорошие командировочные и оклад, которому могли позавидовать кандидаты наук. А вполне возможно покровители не очень доверяли интеллигенту Семигорцеву, и его верному помощнику доплачивали еще и за роль осведомителя.

После распада Союза судьба на некоторое время развела Семигорцева с Сидориным. Переселившись в Москву, будущий председатель клуба регулярно писал своему товарищу. Не получая ничего в ответ не обижался. Почта работала плохо, да и способностями к эпистолярному жанру Сидорин никогда не отличался. До Семигорцева доходили слухи, что кто-то пытается продать журналистам информацию по аномальным зонам. В желтой прессе тогда даже появилось несколько статей с интригующими названиями. Но кто за этим стоит Семигорцев не знал. Только теперь на этот счет появились некоторые соображения.

С выходом на международный уровень возникли новые перспективы, и Сидорин вновь объявился около своего друга и начальника. Опять он участвовал в каждой экспедиции, специально приезжая из своего академгородка. Благо, что клуб теперь мог оплачивать все расходы. Но с годами быть на вторых ролях становилось все труднее. Когда Семигорцеву стали приходить предложения от зарубежных отделений, Сидорин очень настойчиво агитировал командора согласиться. Но Семигорцев все время отнекивался. Дел и дома было по горло, а глухаревская аномалия преподносила все новые сюрпризы. Но вот поступило предложение, от которого трудно было оказаться. В калифорнийском отделении клуба все-таки сумели расшифровать некоторые фрагменты "тетради Глостера". Как утверждали американцы, у них в руках оказалась инструкция по погружению в закуклившуюся аномальную зону. Началась подготовка к международной экспедиции. Приглашались только исследователи, имеющие огромный практический опыт работы. В их числе оказался и Семигорцев.

Подготовка и сама экспедиция грозила затянуться на месяцы, а может быть и на годы. Естественно, встал вопрос о заместителе и даже преемнике руководителя российского отделения. Сидорин уже видел себя в кресле председателя. Но Семигорцев, зная некоторые слабости своего друга, пока еще сомневался. В ответ на шутливые намеки он тоже отшучивался, даже не подозревая, к чему это может привести. И вот на свою беду появился Хрустов. Каким образом он мог заподозрить в стажере конкурента, так и осталось загадкой. Теперь Семигорцев подозревал, что у Сидорина все-таки появились отклонения в психике. Пребывание в аномальном пространстве часто провоцировало подобные заболевания. А если же у человека были какие-то тайные страсти и помыслы, аномалия могла раздуть их до гипертрофированных чудовищных размеров.

С первого же дня пребывания в экспедиции Сидорин вынашивал планы, как нейтрализовать мнимого соперника. Во время их походов в Глухаревку он, используя свои навыки перемещения в криволинейном пространстве, незримо присутствовал рядом и ждал удобного момента. И такие моменты возникали. В первый раз, когда пути Хруства и Семигорцева разошлись по разным ответвлениям аномального поля, он принял личину командора и попытался заманить Антона в старую баню на окраине деревни. Скорее всего, хотел до смерти запугать и заставить убежать обратно в Москву. Может быть, и тогда ему уже помогали подручные местного уголовника Васьки Уса. Эту темную личность Сидорин и Семигорцев знали еще по первым экспедициям в Глухаревку. Не подозревая, правда, что аномальные вихри однажды вынесут маргинала на трон карликового диктатора, под именем Паханыч Первый.

Когда с первого раза не получилось, Сидорин сделал вторую попытку. Скорее всего, это он сидел за рулем грузовика, который сбил Антона. Но тут, как обычно, сюрприз преподнесла аномалия. Версии раздвоились. По одной из них Антон получил сотрясение мозга, по другой остался цел и невредим. Пока в одном из ответвлений Семигорцев тащил стажера в медпункт, в другом Сидорин снова принял его образ и попытался заманить Хрустова в засаду, а на следующий день хотел помешать ему добраться до Больших Выселок. Почти одновременно находиться в нескольких местах помогало все тоже криволинейное пространство.

Последнюю попытку Сидорин предпринял в особняке Камышина. Гвардейцы Паханыча прятались на берегу Безымянки, ожидая пока предатель проведет их через подземный ход. Но Сидорин медлил. Возможно, устранение остальных членов экспедиции не входило в его планы. А может быть, он просто не доверял своему новому союзнику. Во всяком случае, довести соперника до сумасшествия Сидорин попытался самостоятельно. Применив прием известный как "прессинг страха" он спровоцировал материализацию воспоминаний Хрустова. Но удар гвоздодера неожиданно оборвал игру. И тогда Сидорин отважился впустить через подземный ход черноповязочников.

Финал истории оказался печальным для всех. Услышав о двойниках, Семигорцев стал всерьез подозревать своего помощника. Внезапный захват особняка еще больше усилил подозрения. Убегая разнимать дуэлянтов, он поручил Смирнову охранять карту. А Сидорин, решив, что без труда справится с тщедушным литератором, попытался ей завладеть. Скорее всего, хотел один выйти из аномальной зоны, оставив остальных вечно блуждать в закрученном как спираль пространстве. В последний момент у него получилось, но переход в искривленное измерение произошел слишком быстро со взрывным эффектом. Так что теперь он, скорее всего, останется там навечно. Впрочем, и у остальных шансы спастись свелись к минимуму. Хорошо сказать "выбираться в слепую"! Все равно, что искать иголку в стоге сена, ели это сено еще и ворошат каждый час вилами.

Уже неделю они блуждали где-то по периметру глухаревского анклава. С проклятым постоянством навстречу попадались места, по которым уже не раз проходили: разбитая колеей проселочная дорога, березовые рощицы, брошенный посреди поля трактор, вокруг которого, то появлялся, то исчезал блуждающий лес. На ночлег обычно останавливались в заброшенном саду. Словно призрак Летучего Голландца он каждый раз возникал перед ними в конце очередного дневного перехода. Потом сад сменило небольшое лесное озеро. Командор усмотрел в этом положительную тенденцию. Но никто больше не разделял его оптимизма.

В этот вечер они снова вернулись к озеру, но отряд уменьшился на два человека. Аномалия поглотила Новомирова и Надиру. После дуэли они почти не расставались. Даже во время дневных переходов шли, взявшись за руки. Так вдвоем и исчезли. Сначала это заметил только Смирнов. Из-за хронической хромоты он как обычно плелся позади всех и хорошо видел идущих впереди молодых людей. А потом их вдруг просто не стало. Только рюкзак Новомирова остался висеть на толстом сучке ели, а за лямку его зацепилась синяя ленточка.