Селия Фридман - Восход черного солнца

Свет. Он ударил его прямо в лицо с такой силой, что отшвырнул спиной на каменную стену. Охотник зажмурился от жгучей боли, беспомощные руки его скрутила судорога, меч со звоном стукнулся о каменный пол. Темное Фэа зашипело и задымилось вокруг него, наполняя ноздри густым смрадом гибели. Он попытался пошевелиться, бежать, найти хоть какое-нибудь укрытие любое! - но луч безжалостно преследовал его. Он попытался Творить, скрежеща зубами от боли, которую вызвала эта попытка, но то ли земное Фэа было здесь слишком слабо, то ли он уже просто ничего не мог - от боли невозможно было сосредоточиться... Он нащупал непослушными руками скалу за спиной и обернул трясущиеся пальцы в толстые складки своей накидки. И поднял руку так, чтобы одежда прикрыла глаза. Хоть так он получил драгоценную темноту. Но как только он сделал это, свет ударил сверху. Призма, спрятанная глубоко в расщелине, поймала луч и размножила его. Зеркала в камнях отразили его еще и еще раз - тысячи раз, - пока вся пещера не наполнилась лучами - дикая какофония света, симфония огненного буйства. Свет сплелся вокруг него, как паутина, и пронзал его кожу в каждой незащищенной точке - буравил одежду, жег тело под ней, так что его мышцы отказались подчиняться, и он беспомощно рухнул на влажный каменный пол и не мог больше защищаться.

Линии света пересеклись, связались, сплели страшную тюрьму боли, которая окружила его со всех сторон. Сияющие зеркала отразили смертоносный свет солнца вниз, прямо на него, призмы разделили его на тысячи лучей, тысячи цветов, и каждый звучал отдельной нотой агонии, вонзался отдельной вспышкой пламени в его плоть. Постепенно его движения замерли. Его тело, выведенное из строя светом, больше не подчинялось ему; только воля осталась, пойманная, как запертый в клетке зверь. Но даже это истощало его силы. Свет сиял огромным сверкающим кристаллом, и он был в самом его центре; и спасения не было. Медленно-медленно тьма сошла на него - горячая тьма, лишенная утешения, - и запах дымящейся серы, что пришел за ней, почти заставил его вновь сражаться. Почти. Но солнце иссушало его плоть, выжигало жизнь, не оставляя ничего - только страх. Боль. И абсолютную уверенность в том, что ожидает его там, за порогом смерти.

Последнее, что он услышал, был смех его мертвой жены.

36

- Он не вернется.

Минута молчания. Слова повисли в воздухе меж ними, как нож. Ледяной, острый нож. Даже в свое отсутствие Охотник имел над ними власть.

Сиани дрожала, охватив себя руками.

- Иначе он бы уже появился, - прошептала она, вглядываясь в ночь, как будто та спорила с ней. - Он не вернется, Дэмьен.

Священник сдержал по крайней мере дюжину ответов - жестокие ответы, лишенные надежды, никак не подходили для нее. Что-то холодное росло и сжималось внутри. Опасение? Ужас? Он с усилием подавил его, пытаясь совладать со своим голосом.

- Что-то случилось, - согласился он. Заставляя себя говорить ровно, бесстрастно. Теперь больше, чем когда-либо, его сила нужна была отряду. Теперь больше, чем когда-либо, он нужен был ей.

Сумерки. Вечер. Ночь. Они прождали все время от заката до темноты и не получили ни слова, ни знака, что объяснили бы отсутствие Охотника. Сколько нужно ждать, прежде чем лишиться надежды? Прежде чем признать, что политика врага "разделяй и властвуй" успешно служит ему, когда нужно схватить и уничтожить одного человека. Даже такого, как Таррант. Невероятно могущественного. Предельно осторожного. Если враг смог захватить его, есть ли надежда у оставшихся?

Он попытался не думать об этом. Не получилось.

- Что теперь? - причитала Сиани. - Что нам делать теперь, Дэмьен?

Он ответил принужденно спокойным голосом, хотя спокойствия в нем не было ни на грош.

- Мы пойдем. - Он потянулся к ней, ласково коснулся и притянул к себе. И почувствовал, как она оттаивает, словно ее тело было тугим глиняным комком, согреваемым теплом человеческих объятий.

Оцепенение ее медленно проходило, страх уступил место слабости и отчаянию, и наконец она беспомощно разрыдалась. Она плакала, спрятав лицо в толстой грубой шерсти его куртки, плакала, уступив давлению последних недель и дав всему вылиться, всему ужасу, и надежде, и усилиям, и потерям. "Это слишком много, - думал он, сжимая ее в объятиях. - Это слишком много для кого угодно". Он чувствовал, что в нем самом рождаются слезы, слезы бессилия и гнева, но загнал их поглубже внутрь; она нуждалась в нем, и нельзя ему обнаружить слабость. Смерть Сензи. Утрата Огня. И теперь... это. Его мысли беспорядочно метались; страх, скорбь, и ненависть, и ужас все переплелось так тесно, что невозможно было выделить какое-то одно чувство, чтобы определить, откуда оно взялось. Ну и хорошо. Не ко всему следует приглядываться.

- Мы пойдем, - повторил он.

- Как мы можем? - Женщина запрокинула голову и посмотрела на него. Ее глаза покраснели, покрылись кровавыми прожилками от недосыпания.

Вдруг его поразило, какой она стала хрупкой - на себя не похожа. Когда ее сила уступила место вот этому? Или он сам себя обманывал, и только сейчас ее уязвимость бросилась ему в глаза?

- Если они добрались до Джеральда... - начала она.

- Это ничего не значит, - твердо заявил он. Тщательно скрывая нотку сомнения в голосе. Чтобы ее успокоить, следовало говорить как можно убедительнее. - Таррант тоже уязвим. Да, он силен, искусен и безжалостен... но в Творении, которое поддерживало его жизнь, был фатальный изъян. Помнишь, что сделал с ним Огонь, даже на расстоянии? Все, что потребовалось нашему врагу, - не дать ему отыскать убежище до наступления дня. И с ним покончено. Вот и все. Даже не нужно самому вступать в бой. - Он передохнул и продолжил: - Если он знает, как это сделать.

Нет, правда, как он подманил Охотника? Вот что сразило Дэмьена - враг догадался, смог понять, но как.

- Он мог оставаться с нами. Мы бы защитили его.

- Мог. Может быть. - Дэмьен глубоко вздохнул, пытаясь успокоить потрясенные нервы. - Но маловероятно. Он доверял мне не больше, чем я ему. И теперь мы оба расплачиваемся.

"Он платит больше. В тысячу раз больше. Что за ад ожидает подобного человека? - Священник попытался представить себе это, и его затрясло. - Не пожелаю такого никому. Даже ему".

- Что теперь? - спросила ракханка. - Какие планы теперь, без убийцы?

Дэмьен повернулся к ней. В свете полумесяца Примы она выглядела особенно свирепо, бело-голубой свет высвечивал ее зубы, как искры холодного огня. Такая сила утрачена. Такое смертоносное могущество.

- Мы подождем ночь, - распорядился он. - Дадим ему время добраться до нас, если он еще может. Если же к утру он не вернется... тогда и будем строить планы.

"Планы, которые не будут включать ни Охотника, ни Огонь. Ни Сензи. - Он постарался, чтоб выражение его лица не выдавало опасений. - Слишком много потерь. Слишком все сразу. Как это возместить?"