Вик Тори - Аномалия

Присутствующие зашевелились, перешептываясь друг с другом.

— Анна-Амалия, в досье сказано, что уровень вашего образования равен тридцати четырем баллам, — ехидно ухмыльнулся толстяк по соседству. — Вы считаете, этого достаточно, чтобы продолжить работу на более ответственном посту?

— Нет, конечно, — ответила я, не задумываясь.

Мне показалось, что этот вопрос имел совсем другой подтекст: «Как ты, такая темная невежда, собираешься работать с нами, светилами науки?», и я откровенно ответила – «Никак!», надеясь, что остальные поняли это.

— Вам придется пройти переподготовку и дополнительное обучение, причем не только в области медицины, — заметил другой мужчина. — Вы готовы к этому?

— Нет, не готова.

В зале повисла пауза. Феликс ткнул меня в бок и вскочил с кресла.

— Достойный ответ, – парировал он, — Анна – человек ответственный и никогда не дает голословных обещаний. Она очень критична по отношению к себе. Согласитесь, это хорошее качество.

— Но продолжить обучение все равно придется, — хмыкнул толстяк.

— Я уверен, Анна справится, — глаза Феликса горели.

Мои опасения подтвердились: он действительно на все сто процентов верит в меня и хочет, чтобы я работала с ним. Но почему? Почему именно я? У нас в клинике немало специалистов, на порядок лучше меня. Большинство с удовольствием заняли бы новую должность, да еще в правительственной организации!

— Мы до сих пор не спросили у самой Анны-Амалии, хочет ли она стать нашим сотрудником? – вступила в разговор Андриана.

Все снова затихли и повернулись в мою сторону. Феликс, как гипнотизер, сверлил меня взглядом.

— Я не знаю. Не уверена, что хочу.

— Почему? – удивилась Андриана. Видать, в ее прелестную головку не умещалась мысль, что кто-то может не захотеть влиться в ряды великой правительственной организации, получать огромное жалование и все возможные выгоды и льготы.

Мне не хотелось играть в эту бессмысленную игру, и я решила, что надо сказать все как есть. Ну не убьют же меня за это!

— Понимаете, мне страшно. Я не знаю, что происходит. За мной толпами ходят журналисты, дом пару дней назад исписали ужасными угрозами и проклятиями! Я не хочу все усугублять.

— А разве Феликс не сказал, что после вступления в должность вам полагается охрана? — пожала плечами Андриана.

— Сказал, — ответила я, и Феликс посмотрел на меня с какой-то странной, почти собачьей благодарностью. — Но это не меняет суть дела. Я не могу согласиться на то, чего не знаю.

— Я вас понимаю. Голосование придется отложить. Итак, соберемся здесь послезавтра в это же время.

Заскрипели кожаные кресла. Все, как по команде, встали и за минуту покинули зал. Я тоже поднялась, но Феликс никуда идти не собирался – упрямо сидел в кресле и всем своим видом демонстрировал, как он зол и огорчен. Я поломала его планы. Проехалась по ним катком. И теперь мне грозил каток ответный.

Когда дверь в зал закрылась, к нам подошла Андриана.

— Ничего страшного, Феликс. Я понимаю Анну. На ее месте я бы тоже сомневалась. Думаю, это наше упущение. Нужно было сначала ознакомить ее с работой Центра, ввести ее в курс дела, и только потом требовать ответа.

— Но это же строго секретно! – возмутился Феликс. — Как можно допускать посторонних людей?

— Если ты ее привел, она уже не посторонняя. Разве нет? Давайте сделаем так: ты проведешь Анну по нашим главным блокам, все ей покажешь, расскажешь, а потом она сделает выбор. Нам нужны уверенные люди.

— А если и потом откажусь? — спросила я на всякий случай.

— Ничего, мы что-нибудь придумаем, — загадочно улыбнулась Андриана, но почему-то от этой улыбки мне стало не по себе. Слишком хищно блеснули ее черные глаза.

— Вот пропуск Анне. Он откроет только те уровни, на которые ей можно, — Андриана положила на стол зеленую карточку. – Надеюсь, экскурсия вам понравится.

Мы с Феликсом остались одни. Он по-прежнему молчал, а я чувствовала себя нашкодившим дитем, в сторону которого не хотят даже смотреть.

— Что ж ты меня так подводишь! — наконец выплеснул обиду шеф.

— Кто? Я? Ничего себе! Ты решил все за меня, притащил сюда и говоришь, что я тебя подвожу!

— Ладно, не ори. Все равно уже поздно. Пойдем, а потом делай, что хочешь.

Пришлось покорно следовать за ним, хотя больше всего я хотела побыстрей оказаться за пределами этого огромного подземного муравейника.

Наша экскурсия по Центру длилась несколько часов. Ноги ныли от усталости, а Феликс все водил меня по лабораториям и коридорам, знакомил с каким-то людьми, наивно полагая, что я запомню хотя бы десятую долю их имен и должностей. Но я и не старалась запомнить, потому как твердо знала, что больше туда не вернусь и с этими людьми вряд ли когда-нибудь встречусь снова.

Феликс постепенно растерял обиду и, гордо подняв голову, распахивал передо мной новые двери, с напущенной небрежностью посвящал меня в «азы науки» и всячески старался подчеркнуть, что мне выпала настоящая честь не только побывать в святая святых, но и стать членом этого глобального, элитного объединения. Похоже, он действительно гордился новой работой.

Мы побывали, по меньшей мере, в десятке лабораторий, видели сотни людей, склоненных над микроскопами, измерили собственными ногами необъятность центра, но Феликс и словом не обмолвился, зачем здесь нужна именно я. Он виртуозно уходил от ответа, стараясь переключить мое внимание на что-то другое. Я задала этот вопрос раз десять в разных вариантах, но не получила ни одного четкого ответа, только заученные умасливания, будто я самый надежный и самый перспективный сотрудник.

Перед очередной лабораторией я остановилась. Феликс жестом пригласил меня, но я решительно замотала головой.

— Ну, что случилось?

— Скажи прямо, что тебе от меня нужно? Почему не кто-нибудь другой? Пока не ответишь, я с места не сдвинусь, клянусь!

— Сто раз тебе уже сказал, что ты больше остальных подходишь для этой работы. Не каждому можно доверить такие дела…

— Какие дела? Феликс, договаривай! Хватит делать из меня дуру.

Я смотрела в упор. Он опустил глаза и замялся.

— Не знаю, что тебе сказать, честное слово. Работа только начинается, мы сами многого не знаем, если не сказать, что ничего, — шеф как-то сразу поник и присмирел. – Ладно. Я расскажу тебе, что знаю. Однако есть одно «но»…

— Ну?

— Если ты потом откажешься с нами работать, тебя не выпустят наверх с этими знаниями.

— На что ты намекаешь?

— На принудительную процедуру… короче, тебе потом конкретно промоют мозги.

— Что? – я не поверила своим ушам.

— Просто из твоей памяти удалят эти дни, наш разговор и все, что связано с центром. Но, возможно, заденут и другие части, что очень неприятно.