Вик Тори - Аномалия

Когда Антарктида и Гренландия начали таять и уровень Мирового океана стремительно повышаться, Африка, как и другие континенты, вынуждена была потесниться на земном шарике. Места под Солнцем становилось все меньше и меньше. Военные конфликты, дележ оставшихся скудных ресурсов, тяжелая климатическая обстановка — все это вряд ли можно назвать современной комфортной жизнью. Жители африканских государств постепенно покинули неприветливую голодную землю тлеющих пустынь и непроходимых джунглей. И только несколько коренных племен остались там жить, как жили сто, двести и триста лет тому назад. Время застыло в зыбучих песках пустынь. Некогда огромный континент опустел, и постепенно про него забыли даже самые ярые правозащитники и блюстители гуманности. Кому какое дело до кучки неандертальцев? Были дела и поважнее – планету снова делили на части, перераспределяли продовольствие, искали ресурсы, подальше запрятывали отходы. Умирали старые государства, и на руинах строилось новое, единое, совершенное общество: европейское – на одном полушарии Земли, американское – на другом. Общество одной страны, одной идеи. И только Африка, да еще несколько новых островов – остатки былых держав и континентов – жили по своим законам. Их никто не трогал, и они никого не трогали.

— Что там делать? – спросила я, не представляя, что могло понадобиться Центру на забытой всеми земле. Уж не за ящиком ли Пандоры и копями царя Соломона мы туда собираемся?

— Поверь, работы хватит, — ответил Феликс, — и тебе, и мне, и еще десятку человек, которые поедут с нами.

О, так это целая экспедиция! Феликс, как всегда, поскромничал и обозвал все это «командировкой», как будто нам предстояло сгонять на другой конец города, туда и обратно.

— Ты так и не ответил, зачем мы туда едем.

— Завтра с полдень в овальном зале состоятся конференция, как раз по этому вопросу. Приезжает делегация американского континента. Приходи, и все поймешь сама. Просто я не знаю, как в двух словах объяснить цель поездки.

— Надолго едем?

— На пару месяцев. Может, меньше. Весь апрель точно пробудем там. В мае вернемся.

— Отказаться можно? – я все еще надеялась, что очередная проблема обойдет меня стороной.

— Нет, и это даже не обсуждается. Состав группы уже утвержден.

— А мама?

— А мама в группу не входит по возрастному и физиологическому параметру, — попытался сострить Феликс.

Все ясно. За меня снова все решили. И, судя по опыту предыдущих приключений, вряд ли есть смысл сопротивляться. Наверняка, они уже подготовили парочку козырей для особо строптивых.

— Еще одна просьба, — сказал Феликс перед тем, как уйти. — Не надо завтра кричать на весь зал, что ты отказываешься ехать, что у тебя тут мама и все такое. Держи себя в руках. Просто поверь, что так будет лучше. Я никогда тебя не обманывал.

Ну да, конечно! Никогда не обманывал…

Весь оставшийся вечер я никак не могла унять дурные предчувствия. Вроде бы особых причин для беспокойства и не было. Подумаешь, командировка! Я же еду не одна, со мной будет Феликс и группа сотрудников Центра. И все же… как неприятно чувствовать себя марионеткой, послушно прыгающей за тонкими ниточками, которыми дергает неизвестный кукловод только по ему известному сценарию.

Мама молча пила чай и прятала глаза. Наверняка она слышала разговор с Феликсом, но не решалась расспрашивать меня о подробностях. Ей было так же тяжело, как и мне. Может быть, даже тяжелее.

Перед сном она достала откуда-то пару свечей, выключила свет и зажгла два теплых трепетных огонька. Сложив руки и закрыв глаза, она тихо читала молитвы. А я, не отрываясь, смотрела на эти огоньки, слегка колышущиеся от шепота, и мне хотелось утирать со свеч горячие восковые слезы.

Сладковатый дымок кружился по комнате. Вдохнув его полной грудью, я вдруг поняла, где раньше встречала этот запах. Тот же, что принес с собой угрюмый белобрысый незнакомец. Тот же, что и…

В обед меня вызвали на пятый уровень в овальный зал. У входа уже толпились люди. Прямо аншлаг! Потоптавшись в сторонке от бурлящей толпы, я расслышала английскую речь, обрывки французских слов и, кажется, даже немецкий. Строгие костюмы делегаций черными пятнами выделялись на фоне белых комбинезонов сотрудников Центра.

Я робко протиснулась внутрь и встала у стенки, поближе к выходу. Недалеко от монитора, возвышающегося в центре зала, стояла Андриана, Феликс и еще несколько незнакомых людей. Они оживленно беседовали, но по лицам было видно – разговор не из приятных. Наконец Феликс заметил меня и жестом показал, куда садиться. Место — почти в центре зала, а я так надеялась улизнуть отсюда пораньше. Увидев мою нерешительность, Феликс шепнул что-то Андриане и направился ко мне.

— Садись. По самым скромным прогнозам, совещание продлиться часа три, — он взял меня под руку и настойчиво повел к пустующему креслу.

Ну, раз так, я не стала сопротивляться. И все же отдаленность входной двери меня немного смущала. Феликс, убедившись, что я устроилась удобно, снова вернулся к коллегам. Андриана сдержано кивнула, жеманно поправила кудри и повернулась ко мне спиной.

Совещание началось ровно в час дня. В кресло во главе стола тяжело опустился невысокий мужчина. Все тут же затихли. Мешковатый, непонятного цвета костюм, неприглядная лысинка, синюшные круги под глазами — выглядел мужчина, прямо скажу, непрезентабельно. С нынешними технологиями и уровнем пластической хирургии такой вымученный вид – просто дурной тон. Но, похоже, внешность его совершенно не интересовала. Держался он довольно уверенно, даже вызывающе. Все взгляды в зале были направлены на него.

— Андриана, начинайте, — сказал он, выдержав длинную паузу, и его лицо окончательно слилось с серой обивкой кожаного кресла.

Андриана стояла по правую руку от него, чуть позади, как верный страж.

— Приветствуем всех собравшихся. На совещании присутствуют делегации из центральных европейских округов и делегация американского континента. В первую очередь представляю вам президента нашего Центра — Михаил Себастьянович Сагалов, — объявила Андриана, и неказистый мужичок в кресле сдержанно кивнул.

Ох, ну ничего себе! Так вот как выглядит сам Сагалов! Мало кто удостаивался чести быть лично знакомым с Президентом. В целях безопасности его физиономия никогда не мелькала в средствах массовой информации. Даже простые работники Центра, такие как я, в глаза не видели загадочного босса. Во всех документах и приказах значилась такая же серенькая и невзрачная, как и он сам, закорючка «Сагалов М.С.». Однажды я пыталась выяснить у Феликса, что это за «М.С.», как зовут-то самого главного шефа, но получила невразумительный ответ. Что-то в роде «не твое дело». А тут посмотрите вы! Михаил Себастьянович! И что ж такого могло случиться, что жучок-невидимка вылез из норы? Я представляла его себе несколько иначе…