Вик Тори - Аномалия

Мужчина обвел вопросительным взглядом зал и, наверное, в тот миг почувствовал себя первооткрывателем. Сагалов крутанулся в кресле, смерил взглядом выскочку и недовольно хмыкнул.

— Вы думаете, мы не рассматривали и этот вариант? – сказал он, и выступающий тут же покрылся багровыми пятнами. – Это мало что меняет на сегодняшний день. Может, с точки зрения генетики и евгеники этот вариант лучше, но как вы собираетесь объяснить всем женщинам, которым сейчас за пятьдесят, что они уж ни на что не годны? А? И где вы возьмете столько молодых женщин, которые к тому же добровольно согласятся рожать? Вот так, прямо сейчас, как какая-нибудь жирная муравьиная матка!

Выступающий сплыл в кресло и сжался под сотнями колких взглядов.

— Феликс Эдуардович, продолжайте, — Сагалов снова повернулся к монитору.

Феликс несколько секунд молчал, видимо, вспоминая, на чем остановился.

— Позволю себе прокомментировать предложение по поводу возврата прежней продолжительности детородного возраста. Природой задумано так, что запас незрелых яйцеклеток ограничен. Если пустить воспроизведение потомства на самотек, то мы получим примерно следующую картину: когда современная женщина будет готова морально к появлению ребенка, то физически это будет труднодостижимо или, увы, невозможно. Биологические возможности человека ограничены, — Феликс почему-то посмотрел на меня. — Так зачем тратить впустую такое количество яйцеклеток, пока женщины морально готовиться стать матерью, если можно растянуть этот процесс и контролировать? Что мы, собственно говоря, и делаем. Сейчас мало кто подает документы в Комиссию по евгенике до сорока, а то и пятидесяти лет. Если выработку яйцеклеток не контролировать, то к этому времени женщина будет просто неспособна зачать и выносить ребенка. Наш метод контроля как раз и заключается в том, чтобы этого не произошло. Но мы отошли от темы, — Феликс выдержал паузу и снова пустился в научные объяснения.

Он рассказывал, что, несмотря на попытки остановить волну самоубийств, статистика снизилась незначительно. Женщин, не дождавшихся разрешения родить, заменили женщины, лишившиеся ребенка из-за возникших осложнений беременности и мутаций плода. Слишком тяжело терять долгожданное счастье.

Феликс говорил, а у меня на голове шевелились волосы. Как давно я не была там, наверху, среди обычных людей! Всего этого я не знаю. Вернее знаю, но только в цифрах статистики, а так, чтобы почувствовать, увидеть своими глазами…

— Если связать возросшее число самоубийств только лишь с тяжелым психологическим состоянием женщин, то закономерно возникает вопрос: а мужчины? Почему мужчины тоже массово мрут? – Феликс вошел в научный транс и уже не замечал никого. Его холодную сдержанность как ветром сдуло. – Причем, это касается всех – и совсем молодых, и уже не очень. Здоровые, довольные жизнью, морально уравновешенные люди вдруг ни с того ни с сего бросаются под колеса, прыгают с мостов или небоскребов, принимают яд. И никто из близких и друзей не может сказать, почему. Еще вчера был, а сегодня уже нет.

Дальше в зале гремел рассказ о работе социологов, психологов и прочих специалистов, которые были объединены в особую группу. Задача этой группы укладывалась в одно емкое слово – «Почему?». Феликс предоставил слово женщине, которая все это время сидела рядом с Сагаловым. Она спокойно встала, вышла к монитору и представилась Ириной, начальником только что объявленного отдела, и спокойно продолжила доклад Феликса:

— Удалось выяснить, что среди самоубийц значительную часть занимают люди из первого поколения от нулевого, те, что прошли через процедуру нановкрапления в раннем возрасте, а также их дальние потомки – третьего и даже четвертого поколения. Наметились две основных категории – долгожители и совсем молодые люди. Далее следовало выяснить причины самоубийств. Можно было предположить, что одним жить надоело, а другие шли на отчаянный шаг по молодости и глупости, будь то из-за конфликтов в семье, на учебе, да хоть бы из-за неразделенной любви. Но массовость этого явления и всплески то в одном округе, то в другом – и так по всей стране – отметали эти предположения, — выступающая закашлялась. Сагалов лично налил стакан воды и протянул ей. Я с нетерпением ждала, когда же она напьется. Остановилась на самом интересном месте! Наконец та поставила стакан на стол и охрипшим голосом продолжила. – Мы сконцентрировали внимание на тех, кого удалось спасти. Все они находились в шоковом состоянии и не могли объяснить свой поступок.

На мониторе появилась больничная палата, затем заплаканное лицо какой-то девушки. Крупным планом розовая полоса с синюшными ссадинами на шее, трясущиеся руки.

— Я не знаю, что случилось, — девушка всхлипывала и заикалась, — я просто пришла домой, взяла поводок нашей Люси и… и… я дальше не помню… проснулась в больнице. Я не хотела…

Потом следом показали взрослого мужчину, который бросился под колеса автомобиля, совсем юного паренька, однажды вечером шагнувшего с балкона собственного дома, затем женщину, полоснувшую ножом по венам прямо за готовкой семейного ужина…

Когда видеоряд закончился, и на мониторе завертелась эмблема Центра евгеники, Феликс снова поднялся с кресла.

— Как вы, наверное, заметили, — сказал он, — природа этих самоубийств вряд ли носит рациональный характер, если такое определение вообще уместно в данном случае. Все выжившие говорят, что ничего не помнят и вообще не понимают, как могли решиться на такой шаг. Они делали это неосознанно, как будто по указанию. Щелк! Сработал рычажок – и человек взялся за нож или выпрыгнул в окно.

— То есть, вы хотите сказать, что имел место эффект зомбирования? – перебил Феликса все тот же мужчина с эмблемой американского континента.

По залу покатился шумок. Кто-то язвительно хихикнул. Мне вдруг захотелось запустить чем-нибудь в этого умника, чтоб сидел и не перебивал. Но Феликс, как всегда спокойно и сдержанно, поправил очки и ответил:

— Можно сказать и так. Но это неправильная формулировка. Она подойдет для дешевого фильма ужасов, но не для научного исследования. Вообще, такая программа самоуничтожения заложена природой в каждом организме. Это старость и, как следствие, смерть. Старение – прекрасный механизм регулирования популяции, избавления от больных особей. Смерть клетки, а, следовательно, и смерть организма — функция запрограммированная. Мы научились с этим бороться с помощью процедуры нановкрапления. Она помогает растянуть человеческую жизнь, замедлить процессы старения, но теперь нам предстоит не менее сложная задача — научиться бороться с последствиями вмешательства в эти сложные процессы.