Константин Волков - Звезда утренняя

— Как будто все в порядке!.. — с удовлетворением сказал академик, когда астронавты закончили работу, вернулись в рубку и сняли наконец скафандры. — Передали на Землю, что у нас авария?

— Нет, Виктор Петрович, — ответил совершенно обескураженный астроном. — Радиосвязь с Землей прервалась! В чем дело, никак не могу понять.

— Прервана радиосвязь с Землей? — заволновался академик. — Это очень неприятно, Михаил Андреевич. Надо непременно выяснить, что там произошло.

— Не знаю, Виктор Петрович…

Очередная вахта приходилась на долю профессора Шаповалова. Устроившись в кресле, астроном стал проверять правильность курса по справочным таблицам, приготовленным еще на Земле целым коллективом математиков. На него, как на астронома, были возложены повседневные обязанности штурмана, требующие специальной подготовки. Каждый космический пилот знает, как надо ориентироваться в пространстве и производить необходимые вычисления, пользуясь готовым материалом, но проверить точность расчетов может только опытный математик.

Определить, в какой точке пространства находится ракета, можно, если известны ее расстояние от Солнца и угол между лучом, освещающим ракету в данный момент, и лучом в начале полета.

Самый простой способ измерения расстояния от Солнца состоит в наблюдении за показаниями наружного термометра, помещенного за пределами корабля, то есть в межпланетном пространстве, и освещенного солнечными лучами.

Известно, что температура абсолютно черного тела, находящегося в 100 миллионах километров от Солнца, будет равна плюс 338 градусам, при 200 миллионах километров — плюс 84,5 градуса, или в четыре раза меньше, и так далее. Другими словами, она изменяется обратно пропорционально квадрату расстояния.

Подобные приборы, состоящие из термопары и гальванометра, шкала которого прямо указывает не только абсолютную температуру, но и расстояние от Солнца, постоянно находились перед глазами пилота по обе стороны ракеты. Для измерения угла солнечных лучей служил жироскоп в карданном подвесе. Справочная таблица указывала обе эти величины для каждого часа полета на всем пути ракеты от Земли до Венеры. Вахтенный в определенное время сравнивал показания приборов с этой таблицей и мог таким образом обнаружить уклонение от курса, если бы оно имело место.

Венера по отношению к Земле является внутренней планетой, так как находится ближе к Солнцу, и ее орбита лежит внутри орбиты Земли. Траектория полета, намеченная при отправлении экспедиции, представляла собой полуэллипс, расположенный внутри земной орбиты. Поэтому расстояние между ракетой и Солнцем во время пути должно было постепенно уменьшаться.

С момента отправления экспедиции прошло более тридцати пяти суток. Космическому кораблю следовало находиться в 146,9 миллиона километров от центра солнечной системы. Каково же было изумление астронома, когда, взглянув на шкалу прибора, он убедился, что расстояние составляет всего 146,8 миллиона километров.

Ракета уклонилась от курса и теперь была на 100 тысяч километров ближе к Солнцу, чем следовало.

По космическим масштабам ошибка была незначительной. Очевидно, она накопилась за длительное время и сначала оставалась незамеченной. Но астронома охватила тревога. Он склонился над шкалой жироскопического угломера. Его показания также не соответствовали данным, указанным в таблице для этого дня и часа. Правда, отклонение было небольшое, но здесь даже ничтожные доли секунды при измерении угловых расстояний означали весьма значительные пространственные перемещения.

Не могло быть никаких сомнений: ракета сбилась с пути и неслась через просторы Вселенной по какой-то другой траектории. Это означало, что она рискует не встретить Венеру в предусмотренной для того точке пространства. Более того, ракета приближалась к Солнцу скорее, чем следовало, а по мере сокращения расстояния сила притяжения мощного светила возрастала в квадрате. Профессор вытер платком выступивший на лбу пот…

Ужасная картина все ускоряющегося и непреодолимого падения на Солнце, приближения к этому раскаленному телу, способному еще далеко от своей поверхности расплавить, испепелить, превратить в пар любой предмет, созданный руками человека, — возникла перед его глазами.

Преодолеть эту могучую силу можно только путем расходования огромных масс горючего. Тогда возникает не менее мрачная перспектива беспомощного блуждания среди холодного мирового пространства.

Однако тренированный мозг математика работал напряженно и методически.

«Что могло произойти? — спрашивал себя ученый. — Вычисления, сделанные перед отправлением экспедиции, были неоднократно и тщательно проверены. Работа производилась с помощью электронных счетных машин — самых совершенных вычислительных механизмов, какие когда-либо создавал человек.

Ошибки быть не могло. Так в чем же дело?» — в ужасе повторял ученый.

Ему вспомнился недавний случай с кусочком металла, пробившим стенки корабля. Неужели в момент столкновения с крошечным кусочком материи энергия взрыва оказалась достаточной, чтобы изменить направление полета? Нет, элементарные соображения говорили против такого предположения. Масса ракеты была слишком велика. Но, быть может, автомат, управлявший взлетом ракеты, не выдержал заданную начальную скорость. От этого мог измениться угол между траекторией ракеты и орбитой Земли?

Возникал целый ряд предположений. Проверка любого из них требовала времени. А пока ясно было одно: ракета сбилась с пути. И при всех своих огромных знаниях профессор астрономии и штурман экспедиции почувствовал себя совершенно беспомощным перед лицом той страшной вечной ночи, которая окружала со всех сторон горсточку затерянных в мировом пространстве людей.

Следующее дежурство выпало на долю Красницкого. Прихрамывая и, как всегда, не выражая большой охоты к разговорам, он вошел в рубку. При появлении этой мощной фигуры в кабине стало заметно теснее.

— Происшествий нет? — спросил он.

Астроном, казалось, не расслышал вопроса и ничего не ответил. Он продолжал сидеть за пультом и смотрел куда-то в сторону, точно не хотел сдавать дежурство.

— Желаете просидеть вторую смену? — продолжал Красницкий.

Профессор повернул голову и, не произнося ни слова, указал пальцем на лежащую перед ним таблицу. Озабоченное выражение на лице ученого говорило о многом. Красницкий, как бывший моряк, обладал способностью мгновенно разбираться в обстановке.

— Сбились с курса? — Он тоже посмотрел на шкалу прибора, на таблицу и увидел разницу. — На 100 тысяч километров ближе к Солнцу?