Марина Дяченко - Соль

Утром он больше всего боялся, что управляющий спишет ему долг и велит отдыхать. Но управляющий так и не вышел из административного домика, и Виталик пошел бродить по городу — просто потому, что некуда было себя девать.

Он зашел на вокзал и купил себе билет на сегодня, на вечер. Через полчаса сдал.

Он сидел на бульваре и смотрел на клерков, снующих туда-сюда, от одного офиса к другому. Время от времени подъезжала дорогая машина, шофер открывал дверцу, и некто вальяжный и толстый или, наоборот, спортивный и жилистый входил в вертящиеся стеклянные двери, или в деревянные резные двери, или в бронированные двери, обитые кожей. И всякий раз Виталик думал: покупал ли этот человек когда-нибудь русалок?

Он думал о тех, кто ставит капканы и силки под водой, кто бросает с лодок нейлоновые сети с грузилами, кто использует как приманку чужое доверие и симпатию к людям. О продавцах. О покупателях. Его тошнило.

Он думал о девушке со светлыми волосами, которая когда-то так смело с ним заговорила. Где она? Что они с ней сделали?

Виталику не хотелось спать. Просто мир немного плыл перед глазами.

Эрвин остановил машину на бульваре. С самого утра его мучила жажда, что бы он ни пил. Вот и теперь губы склеились, а бутылка из-под минеральной воды в сумке-термосе оказалась пуста.

— Велька? Как дела?

— Все хорошо… Ты где?

— Я уже еду домой. Только воды выпью.

— Жду тебя. Рыбу пожарила…

Он зашел в первое попавшееся кафе.

— Два стакана апельсинового сока. И бутылку минеральной.

У стойки сидел, низко опустив голову, атлетически сложенный загорелый парень. Эрвин покосился на него с невольным интересом: на парне была оранжевая форма с логотипом какого-то пляжа, здорово помятая, с темными кругами под мышками. Эрвин присмотрелся; мальчишке было не больше восемнадцати, у него было открытое, мужественное, очень красивое лицо — не смазливое, нет. Красивое, несмотря на воспаленные больные глаза и черную щетину на подбородке. Эту красоту не могла убить даже застывшая гримаса не то отвращения, не то стыда, а может быть, тоски. Парень был, кажется, пьян. Не глядя ни на кого, он водил огрызком карандаша по меню на стойке.

Бармен принес заказ. Не отрываясь, Эрвин выпил сперва стакан сока, потом стакан воды и, передохнув, взялся за второй сок. Он уже решил, что заговорит со странным парнем. Чутье журналиста? Простое человеческое желание помочь мальчишке, кажется, попавшему в переделку?

Он еще не успел допить свой сок, когда мальчишка вдруг оттолкнулся от стойки, вскочил, чуть не опрокинув вертящийся табурет. Развернулся и кинулся из кафе, будто за ним гнались. Налетел в дверях на старичка в белых шортах. Старичок недоуменно отпрянул…

Мелькнула за стеклом оранжевая футболка. Эрвин поставил на стойку опустевший стакан из-под сока.

— Он хоть расплатился? — тихо спросил официант бармена. Бармен кивнул, глядя вслед беглецу.

— Кто это? — спросил Эрвин. Бармен пожал плечами:

— Спасатель с «Золотого Мыса»… Малахольный. И меню испоганил.

— Простите, можно мне…

Эрвин взял со стойки исчерканные листки за мгновение до того, как до них дотянулась цепкая рука официанта. Каракули, каракули, зачеркнутые слова, какие-то звезды, ничего не разобрать…

Картинка. Эрвин хлопнул глазами.

Голова рыбы с выпученными глазами и полураскрытой губастой пастью. Тело рыбы, округлое, чешуйчатое, и ниже пояса — человеческий зад и гениталии. Тонкие ноги с большими коленками, с волосатыми ляжками, с торчащими в разные стороны пальцами. Эрвин поднес бумагу к глазам: отвратительная картинка, воплотившая и стыд, и отвращение, и тоску странного парня в футболке с логотипом пляжа. От этого уродца с рыбьей головой и толстым пенисом трудно было оторвать взгляд, хотя все время хотелось отвернуться.

Художник? Нет. Нарисовано любительски. Но картинка… Картинка.

Образ.

— Сколько я должен? — хрипловато спросил Эрвин. И тут же добавил: — Могу я это взять с собой?

Бармен и официант переглянулись.

— Ну разумеется. Забирайте.

Эрвин расплатился и вышел. Сел в машину. Завел мотор. «Золотой Мыс», «Золотой Мыс»… Дорогой пляж, хорошая клиентура… Красивые спасатели…

Образ. Русалка наоборот. Потерянный фрагмент головоломки. Соль.

В машине Эрвин достал телефон. Вспотели ладони; гудок. Гудок…

— Алло.

— Веля, почему ты сразу не берешь трубку!

— Прости… Все в порядке, Эрв. Пока… все в порядке.

Они лежали в лодке, обнявшись, и смотрели в небо. Нитки жемчуга на ее трикотажном лифчике разорвались, и мелкие жемчужины раскатились к бортам, забились в щели.

— Послушай, не возвращайся больше. Тебя поймают.

— Я очень осторожная!

— Ты мне не веришь? Я ведь специально… — Он не мог сказать правду. Не получалось. — Послушай, поверь мне! Они охотятся на таких, как ты.

— Мне это говорили двести раз. Я не боюсь.

— Ты дура! Зачем ты приплыла? Зачем? Уходи в море, они тебя поймают!

Она улыбалась. Ее чешуя, подсыхая, теряла блеск, но зато приобретала синевато-стальной, глубокий оттенок.

— Ты у нас молодец, Виталя, знатный рыбак. Принц, одно слово, — управляющий улыбался во весь рот. — Гуляй. Отдыхай. Завтра спишу тебе лодку… А сегодня гуляй.

Виталик взвесил конверт на ладони. Отлично. Должно хватить.

— Ну, я пошел?

— Вали, счастливчик!

Вежливо попрощавшись с Артуром и ребятами, Виталик вышел с пляжа и неторопливо двинулся вдоль по набережной.

«Наутилус» не был конкурентом «Золотому Мысу». Просто маленький пляж, где давали напрокат скутеры, лодки, акваланги; «Наутилус» не был конкурентом, но Виталик зашел в кабинку на городском пляже и сменил форменный костюм на обыкновенную майку и обрезанные выше колен джинсы.

Девчонки оборачивались ему вслед. Он шел и улыбался. Аккуратно завернул оранжевые принадлежности в полиэтиленовый пакет, оставил в урне у пристани. Конверт с деньгами переложил в сумку-пояс.

— Сертификат у тебя есть? — спросил инструктор с «Наутилуса», мужик лет тридцати, но уже лысеющий.

— Есть, — Виталик вытащил купюру.

— Смело, — пробормотал мужик. — Ну, покажи, как ты ныряешь. Виталик доплатил, надел акваланг, застегнул пояс, взял загубник.

Сел на дно метрах в десяти от берега, ухватился за камень и сидел, пока инструктор жестом не позвал его на поверхность.

— Ну ладно… Дам тебе свой старый комплект, типа поносить. Утонешь — я тут ни при чем.

— Спасибо.

Он упаковал тяжеленный баллон в грязный рюкзак, засунул туда же пояс и ласты, взвалил на плечо и медленно, нога за ногу, двинулся в обратный путь — по направлению к «Золотому Мысу».

Прошло полдня. Оставалось еще полдня. Виталик то и дело останавливался, чтобы выпить воды или пива. Ему хотелось пить, а вот есть — ни капельки.