Тимофей Ермолаев - Дети Судного Дня

Неумолимые стрелки временем мучительно медленно совершали свой ход, но Энди был терпелив.

По усыпанной гниющими тёмно-серыми листьями дорожке приближался Алекс. Поздоровавшись с приятелем, он спросил:

— Энди, почему ты такой весёлый?

Белокурый вамп похихикал и рассказал другу о совершённой им акции. Алекс тоже обрадовался, хотя состояние его организма было весьма не блестящим.

— По-моему, уже пора, — Энди посмотрел на свой старомодный хронометр, на котором часовая и минутная стрелки уже несколько лет не расставались друг с другом и поэтому показывали неизвестно что, наверное, размер обуви.

И в подтверждение его слов страшной силы взрыв сотряс окрестности, во всём здании Университета дружно повылетали стёкла, раздался всплеск криков ужаса.

— Да, нам уже пора, — кивнул Алекс, и они спешно ретировались в сторону рынка. Там, в шумящей толпе продавцов, покупателей и паскудно улыбающихся синекасочников Энди обменял лампочку на один миллион сто тысяч денежных знаков Республики. После этого они решили пойти в свой милый домишко и спокойно отдохнуть перед активной ночной деятельностью. На выходе из рынка сердобольный Энди увидел несчастного горбатого калеку без рук и без ног, в каком-то грязном тряпье; возле него лежала тарелочка, на дне которой сиротливо находилось несколько алюминиевых монеток. На левой щеке инвалида красовался сочащийся гноем нарыв. По коварному замыслу этот прыщ должен был вызывать у окружающих не отвращение, а жалость к ближнему своему, и, таким образом, стимулировать поток блестящих монеток. Энди, оправдывая свою фамилию, недрогнувшей рукой опустил в тарелку медный кругляш в сто тысяч. Увы, этот вамп, полный раздирающих его на части противоречий, не знал, что руки и ноги калеки искусно привязаны за его спиной и скрыты под тряпками.

По дороге домой им повстречалась парочка в коричневых одеяниях, парень и девушка. Это были сектанты-скатописты. Алекс так злобно глянул на них, что с ним они заговорить не решились, а Энди спокойно принял от сектантов пахнущую чем-то книжечку и сказал: «Спасибо!»

— Теперь у меня есть план, как справиться с профессором Хайделлом, — неторопливо говорил Энди своему другу-вампу. Они сидели на диване и азартно играли в «Двух лордов», причём Энди не забывал время от времени бессовестно жульничать, когда Алекс начинал писать в пухлую тетрадь, на обложке которой виднелись корявые буквы: «Властелин кактусов».

— Кто-то остановился за дверью, — тихо сказал Алекс.

— Мы подсунем под его автомобиль канистру с ракетным топливом, а когда он сядет… — Энди так увлёкся, что слышал только себя. — …взлетит к Господу Богу без всяких антигравитаторов! Извини, Алекс, ты что-то сказал?

— За дверью стоит Тайтус, я узнал скрип его туфлей, — сказал Алекс, недоумевая, откуда у Энди взялся ещё один козырный туз.

Это действительно был диг, и, войдя, он торжественно молвил:

— Поздравляю. Взрыв получился что надо.

Энди улыбнулся, а Тайтус продолжал:

— Вдобавок, стражи порядка по неизвестным причинам арестовали старшего преподавателя Хенна…

Рот Энди растянулся от уха до уха, а грудь его вздулась от непомерной гордости.

— Да что ты, Тайтус, не надо меня хвалить…

— Я не буду тебя хвалить. Во время взрыва на унитазе находился преподаватель Гельб…

— Как?!! — напыщенное самодовольство мгновенно улетучилось, зато Алекс от души весело рассмеялся.

— Профессор Шварцхельм ровно в 29 минут зашёл в туалет, за 36 секунд помочился и освободил место своему коллеге. Ровно в 30 минут прозвучал взрыв.

Энди был убит наповал этим сообщением. Он не представлял себе, что можно сделать в сортире за полминуты. И всё-таки… всё-таки взрыв был очень громкий!

— Что же делать? Что делать? — сокрушался Энди. Он поделился с дигом планом подрыва автомобиля Хайделла, а Алекс пообещал достать несложный дистанционный детонатор. Тайтус уселся на диван и, попутно брея с помощью «Юнипака» свою основательно заросшую физиономию, придававшую ему совершенно не диговский вид, начал говорить:

— Я получил некоторую информацию — домашний адрес инженера Кроули: Хэлловин-стрит, дом 13. Он живёт один, хотя и часто приводит к себе посторонних, на целую ночь.

— Хорошо, мы ворвёмся к нему и перегрызём его горло, — уверенно пообещал Алекс. Энди эта затея показалась слишком рискованной, и он был весьма рад, когда Тайтус сказал:

— Весьма похвально, Алекс, но это будет слишком по-вамповски. В нашем городке 327 официально зарегистрированных вампов, а с этой авантюрой вы рискуете сунуть голову в пасть льва.

— А что ты предлагаешь? — Энди в этот момент сидел на унитазе, на коленях у него лежала папка и чистый лист бумаги, на котором постепенно появлялись строчки его нового произведения с абсолютно непристойным заглавием.

— Джихью Джадж, 22 года, не женат, — сказал диг. — Студент Медицинского института, четвёртый курс. Является внештатным, по вызову, работником Государственного Демократичного суда нашего города. По неоднократным свидетельствам агентов, состоит в неформальной организации под названием «крысники». Заключение медицинской комиссии: не имеет аномалий в генах, но зафиксированы небольшие психопатические отклонения личности.

— Ты хочешь втянуть в наше дело Джаджа? — нахмурился Алекс.

— В крайнем случае, мы попросим у него арбалет, всего на одну ночь, — Тайтус достал плазмотронный нож и быстро постриг с его помощью ногти на руках, причём многие пальцы пострадали от соприкосновения с узким лезвием из плазмы, но диг спокойно продолжал делиться информацией:

— Сегодня вечером, с двадцати часов, объект Джадж будет находиться в патологоанатомической препараторской Медицинского института.

Джадж подождал, пока разойдутся все будущие медики и их наставники, и ровно в двадцать часов по государственному времени он остался один в ярко освещённом кабинете, посредине которого находился стол со свежим покойником, накрытым простынёй. В кабинете было прохладно, всего 285 градусов, но одни мысли о предстоящем священнодействии заставляли кровь циркулировать по сосудам быстрее, чем обычно. Окна были замазаны белой краской, на двери висели предупреждающие таблички: «Уходя, проверь газ!» (хотя никаких газовых приборов в комнате не было) и «Уходя, накрой труп!»

Джадж достал из сумки металлическую флягу с крепким-прекрепким чаем (этот напиток даже и чаем нельзя было назвать) и огромную булочку. Булочка была тотчас четвертована длинным острым ножом, с которым Джадж никогда не расставался, даже в ванной комнате. Довольно улыбаясь, Джадж заработал челюстями, перемалывая тесто, не забывая периодически прикладываться к фляге. Покончив с утолением голода, Джадж подошёл к столу, откинул простыню и удивлённо присвистнул.