Джеймс Ганн - Бессмертные

Боун горько усмехнулся.

- К сожалению, вы правы. Конечно, мы виноваты сами. А вина наша в том, что мы слишком верили в ваше могу, щество и милосердие. И мы кричали: "Помогите, спасите, оживите!" Мы свято исполняли рекомендации, глотали ваши таблетки, витамины. Вы услужливо подсовывали нам чудесные лекарства, рентгеноскопию, микрохирургию. Вы спрашивали нас: "Хотите, мы продлим вашу жизнь на год? И еще на год? И еще? А мы кричали: "Да-да! Хотим!" Вы даже стали отбирать у неимущих органы и пересаживать их нам, а мы все вам позволяли, закрывая глаза на то, что милосердие ваше постепенно вытесняется мерзостью и чванством. Отчего, спросите вы. Все очень просто: из страха перед смертью, животного, дремучего страха. Как вы это называете? Ипохондрия? Что ж, пусть я ипохондрик. Но я всего лишь продукт окружающей среды, а средой этой является сам город, и связан я с ним сильнее, чем кто-либо. И умрем мы вместе, крича вам: "Спасите! Помогите! Умираем!"

- Я понимаю вас, - сказал Флауэрс, - но и вы поймите: я не имею права помогать вам.

На этот раз Боун выслушал его спокойно.

- Это вам только кажется. Но когда плоть возьмет свое и начнет вопить, что не в силах более терпеть, когда сдадут измочаленные болью нервы, вы начнете лечить меня.

Боун окинул Флауэрса пренебрежительным взглядом. Глаза его вспыхнули неистовым светом. Флауэрс невольно вздрогнул, и халат распахнулся, открыв взору Боуна катушку и кнопки на пряжке ремня.

Тот протянул руку. Флауэрс отшатнулся было, но бдительная охрана тут же завернула ему руки за спину.

- Смотри-ка, - сказал Боун. - Катушка. Что там на ней? Он нажал кнопку перемотки, затем кнопку воспроизведения.

Послышались голоса. Прислонившись к стене, Боун слушал, задумчиво улыбаясь. Когда пленка кончилась, он улыбнулся еще шире и велел полицейским:

- Приведите обоих, и девушку, и старика. Они, похоже, пригодятся нам.

- Глупости, - сказал Флауэрс, стараясь скрыть беспокойство. - Мне они безразличны. Вы ничего этим не добьетесь.

- Вот это мы и проверим, - ответил Боун и приказал полицейским: - Суньте его в испорченный лифт, пусть пока отдохнет.

Медные двери лифта с лязгом захлопнулись, отрезая свет. Но на этот раз темнота оказалась страшной. Ужас овладел им. Он чувствовал себя подвешенным над холодной бездной, ледяная жуть перехватила дыхание. В панике он забарабанил кулаками по дверям и остановился, лишь ободрав в кровь костяшки пальцев. Он безуспешно нажимал на кнопки, пытаясь открыть дверь, сорвал ноготь. Крупная дрожь сотрясала его тело. Наконец от боли в руках и усталости он пришел в себя, постепенно успокоился, присел, нашарил в темноте свою сумку и включил фонарь. Отыскав бинт, он перевязал искалеченный палец.

Решив, что батарейки еще пригодятся, Флауэрс выключил фонарь. Скорчился в темноте, стараясь отбросить невеселые мысли.

Часа через два двери раздвинулись, и втолкнули Лию. Флауэрс вскочил и поддержал ее. Девушка в панике стала вырываться, отбиваясь руками и ногами и извиваясь всем телом.

- Это же я, - уговаривал ее Флауэрс. - Медик.

Она вдруг затихла и сама прижалась к нему.

- Где мы? - шепотом спросила девушка.

- В мэрии, в сломанном лифте, - хрипло ответил он. - У Джона Боуна.

- Что ему от нас надо? - с удивительным спокойствием спросила Лия.

Ее мужество передалось и Флауэрсу.

- Ему нужна помощь.

- А ты, конечно, отказываешься. Ты ведь такой последовательный... Я успела позвонить в Медицинский центр. Может, они тебя выручат.

Реальность мгновенно погасила вспыхнувшую было надежду. Обычными методами им его не найти, а переворачивать трущобы ради простого медика... Остается действовать самостоятельно и надеяться на везение.

- Отца тоже схватили?

- Нет. Его еще раньше взяли с собой люди из Агентства. Они искали тебя, но кто-то из них узнал его.

- Странно... - недоверчиво протянул Флауэрс. - Зачем он им?

- Они поместят его в экспериментальную палату. Они воспользовались его старым контрактом - сто лет. Срок еще не кончился.

- Но он же знаменитость! Что они смогут с ним сделать?

- Сделают... Он слишком много знает. Они боятся, что партия антививисекторов однажды доберется до него и как-то использует против медицины. Шестьдесят лет назад он покинул госпиталь и больше не вернулся. С тех пор непрестанно искали его.

- Совсем как у Готторна. Во время лекции о гематологии он остановился посреди фразы и объявил аудитории: "Джентльмены, мы зашли слишком далеко, пора вернуться назад и посмотреть, где мы сбились с пути". После чего он вышел, и больше его не видели. Никто так и не понял, что он хотел сказать.

- А я думала, что все забыто. Отец мне не напоминал о них, и я решила, что прятаться уже ни к чему. Решила, что его оставили в покое. А для чего нужна я этому Джону Боуну?

- Чтобы заставить меня лечить его...

- Он что, пытать меня будет? А ты...

- Пожалуйста, перестань.

Они замолчали. Невеселые мысли снова овладели Флауэрсом.

- Разреши, я посмотрю твои глаза, - внезапно сказал он.

Достав офтальмоскоп, медик наклонился к девушке. Лия сидела неподвижно. Он оттянул ей веки, нежную кожу щек. Направил луч света на мутные роговицы глаз. Через минуту он убрал офтальмоскоп.

- Что, безнадежно, мой доктор? - с усмешкой спросила она.

- Да.

Он снова нарушил врачебную этику, но на этот раз у него возникло странное пьянящее чувство. Он словно грязью швырнул на белые стены госпиталя. Нате вам! Он ликовал. Он только сейчас понял, что милосердие не только в том, чтобы лечить, но и в том, чтобы не будить напрасных надежд. Да, ей можно вернуть зрение, но такая операция стоит тысячи долларов. И что бы там ни говорили профессора со своих кафедр, правда всегда этичнее.

- Никак не пойму, - сказал он вдруг, - почему не запретят деятельность этого Джона Боуна? Это же сплошная коррупция и насилие.

- Это для нас с тобой, а для других он лидер. Во всяком случае для тех, кому помогает. Что ты решил?

- Придется его лечить. Донкихотствовать нет смысла.

- Но, медик...

- Бен! - прервал он. - Бен Флауэрс. И давай помолчим. Нас наверняка подслушивают.

Они молчали в полной темноте. Но им не было страшно и они не чувствовали одиночества. Руки их встретились, тела приблизились друг к другу.

Дверцы открылись. Полицейские торопливо провели их через холл. За темными окнами была уже ночь. Боун сидел на кровати и зябко кутался в толстый красный халат.

Флауэрс с любопытством рассматривал комнату. Заметив это, Бсун сказал:

- Бывший кабинет заместителя мэра города. Кабинет самого мэра напротив. Тут у меня для дела, а здесь я развлекаюсь. Хотя с годами дел у меня все меньше, да и развлечений... Ага, это та самая девушка? Слепая? Жаль, я не знал. Могли бы и предупредить. Ну, что надумали?