Джеймс Ганн - Рождество - каждый день

- Еще три года там?! - Я содрогнулся.

- Да, конечно, нелегко, - сочувственно сказал Уилсон. - Итак, продолжаю. То, что случилось, по-видимому, было неизбежно. Уж очень многое содействовало этому. И если кому-нибудь кажется, что произошло это внезапно, то только потому, что все изменилось сразу. Немалую роль сыграл Институт рекламы. Его финансировали крупные филантропические общества, он был создан с целью изучения рекламной психологии. Институт добился успеха, и повернуть назад было уже невозможно. Результаты нельзя было держать в тайне.

- Результаты чего?

- Рекламирования, - сказал Уилсон. - Если раньше реклама была искусством, то теперь стала наукой. Нельзя забывать назначения рекламы, - продолжал он. Внушить потребителю, что ему хочется то, что ему не нужно, или же, что ему нужно то, чего он не хотел покупать. Усовершенствуйте рекламу - и перед вами наше общество.

Он обрисовал путь развития этой науки, а я старался понять.

- Ответствен не кто-нибудь один. То, что произошло, результат совместных усилий, хотя способствовали этому и неосознанные устремления. Дорогу прокладывали предтечи научной рекламы. Они прагматически нащупали некоторые основные элементы. Например, возбуждение и повторение. Щекочите часто и подолгу, и вы неизбежно вызовете желание освободиться от щекотки. Институт рекламы сделал это открытие, или, вернее, разумно использовал его. Единственный способ избавиться от зуда рекламы - это купить.

Результаты сказались и в других областях. В искусстве, например. Современные формы искусства используют надежные средства коммуникации и воздействуют на чувства, не затрагивая высших центров мозга. Как раз то, что надо.

Модернистская поэзия, к примеру. Атональная музыка. Абстрактная живопись. Неэстетично, непривычно, неинтеллектуально.

Возбуждение и повторение. Знали об этом давно. Но это не применялось научно. Тех, кто рекламировал, сдерживало сочувствие к людям, отпугивали жалобы интеллигенции, они забывали, что потребительская масса не жалуется, она покупает. Наука рекламы, разумеется, жестока. Ученые - уже не человеческие существа, а мыслящие машины. Эмоции окутывают правду теплыми, но обманчивыми одеждами. Сорвите их! Подавите эмоции! Правда должна быть голой! Знай, где правда, и она сделает тебя богатым!

Итак, Институт рекламы оседлал это открытие и стал коммерческим центром.

- Чудовищно, - сказал я и посмотрел на свои трясущиеся руки. - Чудовищно. Мир населен автоматами. Покупать. Покупать. Покупать. Тратить деньги. Тратить. Тратить.

- В мире всегда были роботы, - заметил Уилсон. - На протяжении всей истории человечества их одурманивали те, кто умел нажать должную эмоциональную кнопку. Теперь им приказывают покупать. В результате мир преуспевает. Все работают, получают приличную заработную плату, покупают. Чего еще желать?

- Но ведь они покупают ненужное.

- Верно. На этом и держится наша экономика. В мирное время, чтобы избежать промышленного кризиса в обществе с высокой производительностью, люди должны покупать ненужное.

- Те, кто рекламирует, захватят весь мир, - сказал я. - Кто их остановит, не те же, кто стал рабом рекламы.

- Ну и что ж? Современная реклама по-разному действует на людей. Большинство целиком и полностью подчиняется ей, но есть и такие, на которых она не влияет, - у них к ней иммунитет. Те, у кого иммунитет, правят миром, как правили всегда, и следят за тем, чтобы покорные делали то, что от них требуют.

- И у вас иммунитет? - спросил я. Уилсон кивнул головой. Во мне затеплилась надежда. - У меня, наверное, тоже иммунитет. Я ничего не купил. Я ведь не поддался соблазну.

Уилсон поднял бровь.

- Наука рекламы, как и все науки, изучающие психологию масс, основана на нор...

- А я ненормален. Вы это хотели сказать? - Я взглянул на него, разозлившись.

Уилсон умиротворяюще поднял руку.

- Вы не дали мне кончить. На норме, сказал я. Вы же отклонение от нормы и в этом смысле ненормальны. Начать с того, что любой, кто не сошел с ума после трех лет полной изоляции, уже ненормален. Реклама же воздействует психологически в таком обществе, где индивидуум чувствует себя своим. Вы были не в ладу с обществом уже тогда, когда вызвались лететь в маяке. После трех лет одиночества вы не стали своим тем более. А общество наше обновилось. Вы, как новорожденный, должны заново к нему приспособиться.

- Приспособиться, - повторил я. Я представил себе, что это значит. - Нет! Я не хочу приспособляться к такому обществу! У меня иммунитет, и я должен его сохранить. Я не хочу быть рабом, как все они. - Я подумал о Джин, о своих ста пятидесяти тысячах долларов. - К тому же у меня нет денег.

- Где же ваше жалованье?

- Его нет. Истрачено на ненужное. Брошено на ветер. Сто пятьдесят тысяч долларов, - простонал я.

- Обидно. Этого, к сожалению, никто из нас не мог предвидеть. Мы не предвидели, что возросший уровень жизни поглотит жалованье, которое в ту пору казалось более чем солидным. Кое-кто называл это инфляцией. Но это не инфляция. Это уровень жизни. Я уверен, вы найдете себе какую-нибудь работу. Мы постараемся помочь вам.

Я подумал о людях-автоматах, которых видел в метро, о порабощенных телевизором, о тех, кто устремляется в магазины по команде "покупайте". Подумал о том, что надо идти к Джин, в свой захламленный дом, о кучах, горах ненужных вещей, портящихся, вытесняющих нас. И вдруг полая сфера, движущаяся меж астероидов, представилась мне не такой уж страшной. Вдруг она представилась мне родным домом.

- Послушайте! - воскликнул я. - Могу я вернуться? Могу я вернуться в маяк? - Я достал из кармана скомканную желтую бумажонку. - Вот оно, ваше предложение. Я согласен на прежних условиях. Не надо удваивать жалованье...

Уилсон покачал головой, медленно, сокрушенно.

- Боюсь, что нет. Вы можете, конечно, подвергнуться психологическим тестам. Но скажу вам наперед, что результаты будут отрицательными. Вы теперь не улетаете от общества, вы восстаете против него. А это в корне меняет дело.

- Я не могу вернуться в маяк? - простонал кто-то. - Не могу вернуться?..

Потом я осознал, что то был я.

Калейдоскоп.

"...ВСЕ СПОКОЙНО, ВСЕ ВЕСЕЛЫ..."

Гирлянды, возгласы, колокольчики, свечи-зеленые и красные; мужчина в красном с белым балахоне. Палящее солнце...

"ДАЙ-ДАЙ-ДАЙ-ДАЙ..."

Фантасмагория красок, рисунок из крапинок, завихряется дым...

ВИНРРР-РР! ТУМП! ТУМП! "ЧА-РУЙ ПЛЕНЯЙ ЧАРЫ-ЧАРЫ ПОКУПАЙ!" ТУМП! ТУМП!

Глаза пустые, глаза подведенные...

УАНГ-НГ! СТРНН-Н! "МНОГО КУРИШЬ? СДАЛИ НЕРВЫ? НУ И ЧТО? ПОМОГАЕТ БИЛЛОУСТО! ПО-КУ-ПАЙ! УС-ПО-КОЙ-СЯ!" УАНГ-НГ!...

Скользящие ноги, марширующие ноги, автоматы, все они...

ТУМП! ТУМП! "ПОКУПАЙ ЖЕ! ПОКУПАЙ! КУ-ПИ!" ТУМП! ТУМП!

Медленно, пошатываясь, я вошел в свой дом.