Джеймс Ганн - Слушающие

- Все мы этого хотим, - сказал Уайт. - Дело только в том, как этого достичь.

- Не все, - возразил Макдональд. - Некоторые хотят оставить в наследство ненависть, борьбу, словом, ничего нового, а только старое. Но жизнь меняется, время идет, и мы должны подарить нашим детям завтра, а не вчера, а из вчера взять лишь то, что влияет на завтра. Прошлое, конечно, важно, но в нем нельзя жить; единственное место, в котором мы можем жить, это будущее; и оно же единственное, что мы в силах изменить. Поверьте: как только мы отправим ответ, в мире воцарится покой.

- Почему именно тогда?

- Хотя бы потому, что дело будет уже сделано. Ссорящиеся осознают, что они люди, что где-то там живут иные разумные существа, и если уж мы договариваемся с ними, то почему бы нам не договориться между собой, даже с теми, что говорят на иных языках и верят в иных богов.

- Звонит китайский посол, господин президент, - сказал Джон, и Уайт понял, что, поглощенный дискуссией с Макдональдом, даже не заметил, как открылась дверь.

- У меня нет с собой транслятора, - сказал он.

- Ничего страшного, - заметил Макдональд. - Наш компьютер справится с этим.

Уайт с Макдональдом поменялись местами. Оказавшись за столом директора, президент взглянул на экран, с которого к нему обратилось по-английски китайское лицо.

- Господин президент, моя страна со всем уважением требует прекратить беспорядки и публикацию провокационных сообщений, угрожающих иным миролюбивым народам.

- Можете повторить своему премьеру, - осторожно ответил Уайт, - что и нам крайне неприятны эти беспорядки, что мы надеемся вскоре справиться с ними, однако у нас нет таких механизмов контроля над массовой информацией, какими располагает он.

Китаец вежливо поклонился.

- Моя страна также требует, чтобы на Послание, полученное вами с Капеллы, вы не отвечали ни сейчас, ни в будущем.

- Благодарю вас, господин посол, - ответил Уайт, но не успел он повернуться к Макдональду, как место одного лица тут же заняло другое.

- Советский посол, - провозгласил Джон.

- Советский Союз весьма обеспокоен утаиванием этого Послания, - бесцеремонно заявил русский. - Я уполномочен сообщить, что мы также получили его и сейчас готовим ответ. Вскоре об этом будет сообщено.

Экран опустел.

- Конец, - сказал Уайт.

Экран погас.

Уайт положил ладони на стол. Это был солидный рабочий стол, а не какой-то монумент, как у него в Белом доме, и президент чувствовал, что мог бы тут работать. Сидя за столом Макдональда, он представлял, что они поменялись ролями и что он теперь здесь шеф.

- Ни один человеческий язык, - продолжал Макдональд, словно его перебили на середине фразы, - не чужд так, как язык капеллан, ни одна человеческая вера не чужда так, как вера капеллан.

- Мне кажется, вы знали о русских и китайцах, - заметил Уайт.

- Родство по линии науки ближе, чем по месту рождения или языку.

- Откуда они узнали о Послании?

Макдональд развел руками.

- Слишком много людей знали об этом. Если бы я предполагал, что нам запретят сообщать это по обычным каналам, что возникнут какие-то проблемы с ответом, то не собирал бы столько людей в момент нашего триумфа. Но, как теперь ясно, невозможно было бы совершенно утаить эту информацию. Мы были не секретной программой, а научной лабораторией, обязанной делиться со всем миром. У нас даже бывали по обмену русские и китайские ученые. В конечный период...

- Никто не думал, что вам удастся... - вставил Уайт. Макдональд удивленно посмотрел на него. Впервые Уайт видел удивленного директора Программы.

- Тогда почему же нас финансировали? - спросил Макдональд.

- Я не знаю, зачем начали Программу, - сказал Уайт. - Я не углублялся в ее историю, да и не там нужно искать ответ. Подозреваю, что ответ очень напоминает прочие наши причины последних лет: это было нечто такое, чем ученые хотели заниматься, и никто не видел в этом ничего плохого. В конце концов мы ведь живем во времена благосостояния.

- Общественного благосостояния, - уточнил Макдональд.

- Благосостояния вообще, - отмахнулся Уайт. - Наша страна, как и другие, одни раньше, другие позже, реализует сознательную политику ликвидации нищеты и несправедливости.

- Задача правительства - "стремление ко всеобщему благосостоянию", - произнес Макдональд.

- Кроме того, это и цель политики. Нищета и несправедливость - это несчастья, которые можно терпеть в мире, обреченном на несчастья. Однако они становятся нетерпимы в технократизированном обществе, основанном на сотрудничестве, в котором насилие и беспорядки могут уничтожить не только город, но даже саму цивилизацию.

- Разумеется...

- Поэтому, сделав резкий поворот, мы поставили перед народом задачу ликвидации нищеты и выполнили эту задачу. Возникла стабильная общественная система, гарантирующая каждому определенный годовой доход и свободу заниматься примерно тем, что ему нравится, за исключением неконтролируемого размножения и нанесения вреда ближним.

Макдональд покивал.

- Это движение в сторону благосостояния - главное достижение последних десятилетии.

- Вот только мы уже не называем это благосостоянием. Это демократия, система, общественный порядок, принадлежащий людям. С чего вы взяли, что наука не является частью этой системы?

- Наука рождает перемены, - сказал Макдональд.

- Не рождает, если не добивается успехов, - ответил Уайт. - Или же добивается их в неких ограниченных областях, вроде Программы исследования космического пространства. Бог свидетель, Программа казалась нам совершенно безобидной. Разумеется, она должна была входить в программу благосостояния и расходование общественных средств на ее поддержание в течение стольких лет составляло долю ученых - чтобы им было чем заниматься и чтобы они ничего не испортили. Понимаете, едва ли не основной задачей любой власти является забота о постоянстве условий, подавление беспорядков и поддержание самой себя, а этого проще всего добиться, предоставив каждому возможность делать что ему угодно... лишь бы ничего не менялось. И не говорите мне, что вы об этом не догадывались и не использовали этого.

- Нет, - сказал Макдональд. - То есть... да. Пожалуй, да. Я знал, что если мы начнем причинять беспокойства, то получить деньги будет проще. Пожалуй, я понимал это, не признаваясь самому себе. Но сейчас вы хотите вообще ликвидировать нас.

- Но не сразу, - мягко заметил Уайт. - Начинайте постепенно сворачивать паруса, делайте вид, что готовите ответ. Ищите новые Послания, начните где-нибудь новую программу, чтобы чем-то заняться. Поработайте головой и придумайте, что надо делать.

Уайт знал, что война с нищетой еще не выиграна. Джон думал, что победа уже достигнута и можно сложить оружие, а это означало дезертирство. Именно так Уайт и назвал Джона - дезертиром.