Джеймс Ганн - Внемлющие небесам

– В обществе благоденствия, – уточнил Макдональд.

– Всеобщего благоденствия, – подчеркнул Уайт. – Наша страна, как и другие, – кто раньше, кто позже – сознательно и целеустремленно реализует политику ликвидации нищеты и несправедливости.

– «Целью правительства является достижение всеобщего благоденствия», – процитировал Макдональд.

– В равной степени это и политическая цель. Нищету и несправедливость можно вынести, если в мире параллельно с ними еще существуют большие трудности. Однако в едином технократическом обществе, основой которого является сотрудничество, – нищета и несправедливость абсолютно неприемлемы. Беспорядки, разруха и хаос способны дезорганизовать не только жизнь общества, но и саму цивилизацию.

– Несомненно.

– Вот мы и обратились к нашему народу и поставили перед ним задачу уничтожить нищету и несправедливость. Задача эта выполнена. Установлена стабильная социально-политическая система, гарантирующая каждому устойчивый ежегодный доход и свободу делать то, что ему, в общем и целом, нравится, за исключением неограниченного деторождения и других действий, способных причинить вред остальным членам общества.

Макдональд согласно покивал.

– Да, движение к благосостоянию – величайшее достижение последних десятилетий. Мы уже перестали называть это благосостоянием. Теперь это – неотъемлемая составная демократии, присущая нашему обществу, элемент – общепризнанный. И почему вы полагаете, будто наука не входит в эту систему?

– Наука рождает перемены.

– Лишь в случае достижения положительных результатов, – сказал Уайт. – Да и то – в определенных, заранее запланированных и предписанных структурой управления областях, таких, например, как исследование космического пространства. И, Бог свидетель, ваша Программа казалась всем абсолютно безопасной. Она имеет прямое и непосредственное отношение к уровню благосостояния, ведь к разбазариванию общественных фондов приложили руку и ученые. Программу содержали в течение стольких лет, дабы ученые занимались своими игрушками и не вмешивались ни во что более серьезное, в чем они некомпетентны. Как видите, важнейшими задачами любого правительства являются поддержание стабильности и самой власти, пресечение беспорядков и центробежных тенденций. И наилучший способ сделать это – предоставить каждому, я повторяю, возможность поступать так, как наиболее нравится, но ничего не меняя при этом по существу. И прошу не уверять меня, будто вам и в голову не приходило такое или сроду не доводилось все это задействовать на вашей личной практике.

– Нет, – сказал Макдональд. – Все так. Или почти так. Известно: чем больше надоедаешь, тем проще обстоят дела с финансированием. Хотя я всячески старался не признаваться себе в этом. А вот теперь вы намереваетесь всех нас разогнать.

– Не сразу, – запротестовал Уайт. – Я дам вам время свернуть паруса. Сделайте вид, будто занимаетесь составлением ответного послания. Можете даже поискать другие послания. Разверните где-нибудь новую программу, все окажутся при деле. Пораскиньте умом – вам лучше знать, как это сделать.

Впрочем, Уайт хорошо знал: война с нищетой и несправедливостью далеко не окончена. Это Джон думал, будто победа одержана и можно сложить оружие. На самом же деле любой отход означал бы дезертирство. Уайт, собственно, так и назвал Джона: «Дезертир».

Достижения одного благосостояния недостаточно. Слишком много черных довольствовались гарантированными им доходами и потеряли всякую охоту, а может, и просто побаивались требовать большего.

Их необходимо как следует встряхнуть и направить; они нуждаются в таких примерах, как он. Таких, каким мог бы стать Джон, займись он политикой. Примеры найдутся – есть ведь среди черных ученые, врачи и даже сотрудники Программы. Однако их слишком мало. Процентное соотношение показывает: неравенство по-прежнему остается фактом.

Он стоит у кормила государства всеобщего благоденствия, однако, похоже, одним благополучием Джона не привлечь.

Макдональд погрузился в размышления. «Он-то, чем думает? – задался вопросом Уайт. – Неужели тоже поясницей, как мы с Тэдди?»

– Моя жизнь посвящена постижению истины, – сказал Макдональд. – И солгать я не смогу.

Уайт вздохнул.

– Ну что ж, придется поискать кого-нибудь, кто сможет.

– У нас ничего не выйдет. Реакция научного сообщества будет аналогичной, как любого притесняемого меньшинства.

– Должен воцариться мир.

– В нашем технологизированном мире перемены – явление неизбежное. Поэтому вам придется признать: мир и спокойствие – не что иное, как умеренные, находящиеся под жестким контролем изменения.

– Однако изменения, которые несет в себе послание, невозможно ни предвидеть, ни подготовиться к ним надлежащим образом. Одно ясно: их-то уж обуздать не удается.

– И все это произойдет потому, что вы не позволили их обуздать нам… Не могу принять и вашего решения… Не позволить объявить всей правды, объяснить людям все, пусть они на это взглянули как на великолепное, многообещающее приключение, восприняли это как дар разума, творческого созидания и информационного прогресса, ощутили некое предчувствие будущего своих потомков… А кроме того, откуда вам знать, в чем будут нуждаться мир и страна через девяносто лет?

– Вы сказали, через девяносто лет? – Уайт натянуто рассмеялся. – Я не забегаю далее следующих выборов. К чему мне эти девяносто лет?

– Именно столько времени пройдет, прежде чем наш ответ достигнет Капеллы и поступит их ответное сообщение, – сказал Макдональд. – Это я и имел в виду, говоря о своем желании кое-что оставить в наследство сыну… и сыну моего сына. Ведь прежде, чем наш ответ достигнет Капеллы, нас с вами, мистер президент, увы, уже не будет в живых. Не будет на свете и большинства из ныне здравствующих. Ваш сын войдет уже в преклонные лета, а мой – вступит в зрелый возраст. И, прежде чем придет ответ с Капеллы, умрут все – все, ныне живущие на Земле. Таким образом, то, что мы делаем – не для нас, но для грядущих поколений. Мы лишь вписываем в собственные завещания… – голос Макдональда дрогнул. -…звездное послание.

– Девяносто лет, – повторил Уайт. – Какой же это диалог?

– Как только люди все поймут, – с уверенностью подчеркнул Макдональд, – любые волнения и беспорядки прекратятся. Страх, гнев, ненависть и недоверие не могут длиться вечно. Продолжительным может оставаться лишь спокойствие, и оно постепенно вернется – вместе в неуловимым предчувствием чего-то светлого, ожидающего наших потомков впереди. Это – как земля обетованная – достичь ее берегов суждено не сегодня и не завтра, но когда-нибудь туда обязательно попадут. Поэтому те, кто ныне угрожает миру и спокойствию – будь то целые народы или отдельные группы людей, – представляют, собой объективную угрозу безоблачному и счастливому грядущему. И они должны отступить.