Евгений Прошкин - Твоя половина мира

Он вдруг почувствовал себя так, будто нюхнул нашатыря, – больше, чем полагается. Сознание прояснялось – резко, слишком резко. От этого Тиля снова качнуло, он попятился к столу и тут обнаружил, что в коридоре полно свободного места: стол занимал треть, максимум – четверть ширины. Рядом оставался нормальный проход, шагать по бумагам нужды не было…

Он ощутил, как в крови что-то горит, как форвертс – его родной, собственный дар – сжирает транквилизатор и, становясь неуправляемым, прорезается все дальше, множится безмозглой и непобедимой опухолью, подчиняет весь организм себе… и не исключено – Демону.

Тиль судорожно открыл пузырек и опрокинул его в рот. Бутылку он оставил в такси, запить было нечем. Слюна пропала, и капсулы слиплись в твердый ком.

– Дайте воды, – пробормотал он.

Женщина сунула ему в руки пластиковый стаканчик и лишь потом рассмотрела этикетку.

– Да вы… с ума сошли!! Гипнотиморол – это… Сколько вы приняли? Тоже в холодильник захотелось?!

– Вот именно. В холодильник. Где Полушин?

– Вы в таком состоянии…

– Не беспокойтесь, мне уже лучше.

Тиль подозревал, что и эта порция скоро нейтрализуется, а больше у него не было… Да и нельзя же глотать транквилизаторы бесконечно, нельзя кормить это , рождающееся внутри, – непонятное и агрессивное. Но сейчас он действительно как будто пришел в себя.

Женщина, причитая, остановилась возле двойной двери – одной из многих в этом коридоре. Тиль не видел, чтобы она проверяла какие-то записи.

– Вы их по именам помните? – спросил он.

– Кого?

– Покойников.

– Перестаньте, я вас умоляю… Ваш Полушин здесь. Смотреть будете, или нет? Может, не надо?..

– Надо.

Помещение, против ожиданий, оказалось маленьким и теплым. По стенам, от пола и до потолка, шли закрытые квадратные секции. Слева в углу стояли две сложенные каталки. Прямо напротив входа торчала ширма, обклеенная оранжевой пленкой.

Створки сзади сомкнулись, одновременно лязгнул засов. Спустя мгновение оранжевая перегородка отъехала в сторону. Ефимов сдвинул ее ногой, руки у него были заняты автоматической винтовкой.

Тиль вздохнул и, вытащив пистолет, бросил его на пол.

– Форвертс тебя подвел, Хаген.

– Нет, не подвел. Кто продал-то?

– Есть доброжелатели, есть… – Ефимов медленно переместился в сторону, к тележкам. – Будь добр, отойди от двери.

– Что ты волнуешься? Она заперта.

– И все же отойди. Вот так, спасибо.

– В полицию не поедем?..

– Поедем обязательно. Но сперва побеседуем. В частном порядке. – Ефимов опустился на тележки. – Я вспомнил… Вспомнил, Хаген! Многое из того, что… чего не должно быть. Чего и не было никогда.

– Занятно… Врачу показывался?

– Я не болен, – серьезно ответил он. – У меня такое впечатление, что… это вообще не со мной происходит. Не со мной, а с кем-то другим. – Ефимов поправил винтовку. – Это происходит с тобой, Хаген. Или… Рихард Мэйн?

– Непло-охо… – Тиль присел на корточки.

– Я… боюсь сойти с ума, Хаген. Очень боюсь.

– Это не сумасшествие. Это и есть – форвертс.

– Как он у меня?.. Откуда?!

– Мы с тобой не родственники, часом?

– Нет. Я наводил справки, копал до пятого колена. Точно – нет.

– Тогда и объяснения – нет. Слушай, Николай… а может, не надо тебе этого? Зачем?..

– Говори.

– Рихардом Мэйном я тебе никогда не представлялся.

– Я видел твою ИД-карту! Я держал ее в руках, и…

– Ты мог бы держать ее в руках, Коля. Если бы я ее предъявил. Но ту карточку я тебе не предъявлял. Я мог бы – если бы мы встретились в квартире Полушина… Если бы я туда зашел. Но я не заходил… Понимаешь?

– Нет, не понимаю! Я тебя видел! Вчера в торговом центре твое лицо мне показалось знакомым. Я начал вспоминать…

– И что же ты, интересно, вспомнил?

– Я с экспертной группой работал… в квартире Полушина, – с нажимом произнес Ефимов. – Потом появился ты. Рассказывал о горных лыжах, о том, как вы тащили на базу покалеченного пацана… Потом мы с тобой беседовали в гостинице. Ты… спас мою дочь. Жена собиралась везти ее в бассейн, а ты сказал, что там случится несчастье. Этого я тоже не забыл, Хаген. Нет, не забыл… Ну и ресторан, конечно!

– «Поросячий визг», – промолвил он.

– Во-во! Совершенно безумная история! Ты мне пытался доказать про какие-то ракеты… бред!

– Бред, – кивнул Тиль.

Он был ошарашен: Ефимов умудрился вспомнить несостоявшийся вариант , – по крайней мере, те события, что касались лично его.

– Все, что ты перечислил – верно, – сказал Тиль. – Но… ничего этого не было, мы выбрали другое.

– Вы – форварды?

– Так мы живем: ищем среди вариантов лучший. Говоришь, ты помнишь, как мы ехали в ресторан?..

– Помню!

– Когда это было?

– Вот! – воскликнул Ефимов. – Вот это меня и убивает! Ведь мы… мы с тобой… – Он потерянно взглянул на часы.

– Только что сидели в твоем «Вольво», да?.. Недалеко от «Поросячьего визга». Да, Николай?.. Нет. Мы могли бы там сидеть – если бы тот вариант реализовался.

– Я наводил справки. Сравнивал. Сам знаю, что это невозможно. Я на себя и не рассчитывал. Провел небольшое расследование… В общем, я разыскал свидетелей. – Ефимов перешел на свистящий шепот. – Несколько человек видели меня в разных местах одновременно. То есть… конечно, в разных местах – разные люди. Видели, – повторил он. – Портье в отеле подтверждает, что я поднимался к тебе в номер. А домашние… Ира и Марта клянутся, что я в это время был с ними. Вахтер в гараже… консьержка… сосед… несколько продавцов… рабочие на заправке… – Ефимов устало махнул рукой. – Как будто у меня объявился близнец… Но ведь это был я! Я сам!!

– Иными словами, не ты один осознаешь… параллельность событий.

– Да… можно и так сформулировать. Что ты на это скажешь?

– Ничего. Где Полушин?

– Прямо над тобой. Третий ряд.

Тиль обернулся и увидел бирку: «Полушин Федор Илларионович». Он потянул за холодную хромированную ручку, и из стены выехал длинный ящик.

– Николай… Это он?

– Полушин, – подтвердил Ефимов.

– А теперь напрягись: чей труп вы забирали из квартиры перед тем, как я туда пришел?

– В твоем так называемом варианте? Его же и забирали.

Тиль втолкнул ящик обратно.

– Полушин жив, – сказал он. – Это не Федор, это кто-то другой.

– Посмотри как следует.

– Коля!.. – Игнорируя винтовку, Тиль забродил по комнате. – Мы с Полушиным братья. Не родные, даже не двоюродные. Но – братья! Мне не нужно пялиться на него два часа, чтобы узнать или не узнать… – Он резко остановился. – Значит, в варианте тоже его привозили? Этого самого мужика?

– Этого самого, – угрюмо произнес Ефимов.

– Прокол… – Тиль сунул руки в карманы и некстати рассмеялся. – Федя многое учел, кроме одного. Вторую легенду он не заготовил. Полагаю, и с первой-то мороки немало было… И когда мы увидели тот странный форвертс, когда выяснили, к чему он ведет, Полушин запустил второй сценарий. Но второго тела у него на примете не оказалось. Он подложил того же бедолагу – еще раз. Естественно… откуда он мог знать, что ты, человек случайный, каким-то образом запомнишь… Этот мужчина – не Полушин. Просто похож. В этом его несчастье.