Евгений Прошкин - Твоя половина мира

– Ты заявляешь, что Федор Полушин жив, и что убийца – он?

Тиль очнулся и с интересом взглянул на Ефимова.

– Ты его не найдешь. Даже не мечтай.

– Разберемся…

– Пока разберешься, он умрет от старости. Если только… – Тиль поперхнулся. – Если он вообще способен умереть.

– Что-нибудь конкретное у тебя есть?

– Натреплемся еще, времени навалом. «Пока стучу – питаюсь», как говорят в местах не столь отдаленных. Сотрудничать с правоохранительными органами не отказываюсь! – весело объявил он. – Так что будем работать, Николай.

– Вряд ли, – сказал Ефимов. – Ты… дочь мою спас.

– О-о!.. Не беспокойся, дважды за одну услугу не платят.

– Много я для тебя сделать не смогу, – печально проговорил он. – Свободным ты отсюда не выйдешь. Предоставляю тебе выбор, Хаген. Последний выбор. После ареста тебе уже ничто не поможет: приговор вынесен, и сроки обжалования прошли. Да и фикция это – обжаловать приговор Евротрибунала. На помилование тоже не рассчитывай. Я, старый фараон, и то мурашками покрывался, когда материалы твои читал. Исключительную меру кому попало не назначают. А в лаборатории «Юниверс»…

– Коля… – Тиль скривился.

– Не представляю, что они с тобой творить собираются. Про эти исследовательские центры всякое говорят… Но убивать им тебя не резон!

– Я и в тюрьме поживу. Пока буду давать информацию – не повесят. А информация у меня не кончится никогда. Я же форвард.

– Общественное мнение… Боюсь, что жить ты будешь лишь до следующих президентских выборов. Независимо от своей ценности. А в лаборатории…

– Спасибо. Н-да… какая услуга, такая и благодарность. Ты ведь мне ничего не должен. Совсем ничего. Не собиралась твоя дочка тонуть в том бассейне, зря ты на жену орал. Поплавали бы и вернулись домой. Извини, Коля, мы этим приемом часто пользуемся… Если хочешь что-нибудь для меня сделать, выясни по своим каналам про одну аварию. Вроде, вертолеты недавно столкнулись…

– Хаген! Какие еще вертолеты?! Мне тебя на улицу выводить пора! А на улице…

– Я уже разглядел . Хорошо обложили, надежно. Но в этот раз меня отбивать не станут. Звони, Коля, звони.

Тиль облокотился на ряд квадратных дверок и замер. Того, что для него было самым важным, он, как ни старался, увидеть почему-то не мог.

– Катастрофа серьезная, – сообщил Ефимов. – Частный аппарат и аэротакси. Протаранили друг друга и рухнули на туристический автобус. Трупов много, но… проблема в том, что второй вертолет…

– Принадлежит президентской службе, – закончил Тиль.

– Там есть и выжившие, тебя ведь это интересует? Раненых отправили по больницам, списки будут позже. Кого искать? На чье имя документы?

– Карт у нее куча. Кроме того, она не дружит с фараонами, а тебя и на километр не подпустит. Если только…

– Верь, что она жива. Верь в это, Хаген.

– Трудно верить, когда привыкаешь знать .

– Может быть, может быть… – Ефимов помялся. – Что-нибудь еще?..

– Требую экстрадиции, – сказал Тиль.

– Куда?

– Я по всей Европе наследил. Куда угодно, лишь бы отсюда.

– Веревка везде одинаковая, Хаген.

– Там – точно веревка. А здесь… неизвестно, Коля.

– Что ж, требование законное. – Ефимов бесцельно пощелкал предохранителем и включил терминал. – Это «Первый». Общее внимание…

Кандалы почти не мешали. Ефимов что-то кому-то шепнул, и Тиля приковали к полу гуманно, оставив пару сантиметров для вдоха-выдоха. Шоковый ошейник и вовсе не надели – наверняка нарушили кучу инструкций…

– Дорога долгая будет, – сказал Ефимов. – В городе тебя содержать опасаются, даже временно. Куришь?

Тиль покачал головой.

– Молодец… – Ефимов хотел что-то добавить, но осекся. – По приезду еще раз свяжусь с нашим оперативным. Если будут новости о катастрофе…

– Спасибо.

– На месте я тебя передам, и… все. Там не Москва, там я уже никто.

– Брось эти нежности. Зачем оно тебе?

– Ты отличаешься, Хаген. Очень отличаешься от всех тех, кого я упек. А упек я многих. Под петлю, правда, подводить не приходилось еще… Ты у меня первый. Вот так…

Ефимов кивнул, и тяжелая многослойная створка вошла в пазы. Тиль еще долго слышал, как снаружи грохочут и лязгают, – кузов укрепляли стальным профилем. Тюрьма на колесах превращалась в мобильную крепость.

Вентиляционное отверстие подавало пресный фильтрованный воздух. Оттуда же лился и свет – жидкий, как диетический супчик.

Тиль пошевелил руками и оценил великодушие Ефимова: несильно затянутая цепь позволяла сесть. С другим сопровождающим он ехал бы лежа, как овощ.

Минут через десять тронулись.

«Ничего у тебя не вышло. Никаких таблеток «форвертс» не будет».

«Не будет, – мгновенно откликнулся голос, – потому что форвертс не связан с биохимией. Наш дар – следствие врожденной патологии, и он не передается. Нельзя вилять хвостом, если хвоста нет. Ученые раскопают это, но не сегодня. Даже не завтра».

Тиль прислонился затылком к мягкому борту и посмотрел в потолок. Он чувствовал невероятную ясность, какой не было уже давно – не двое суток и не месяц, а все два года, с того самого дня, когда он перешагнул через внутренний запрет и открыто предъявил человечеству свои способности. Впрочем… излишняя бодрость могла быть вызвана как раз усталостью и передозировкой.

«Сидишь и не можешь понять, кто же из нас выиграл, а кто проиграл…»

«Потому, что не понимаю твоей цели. Я ее не вижу».

«Моя цель находится вне того, что ты считаешь реальностью».

«Сам-то ты где находишься?»

«Меня не найдут, Тили. Это и не нужно, я не опасен. А если опасен, то… все же не так, как вы».

– Да, Федор, – сказал он вслух. – Мы представляем жуткую угрозу. Алекс Насич, распотрошенный в лаборатории. Ульрих Козас, застреленный полицейским. Михаэль Ситцев, принявший смертельную дозу транков. Штальманн и Крафт, задавленные грузовиком. И Серж, погибший под обломками особняка. И еще Люгер… Иеремия Люгер, которого мы убили из-за тебя.

«А еще тебе хочется назвать Элен и Альберта. В основном – сестрицу, конечно. Но ты боишься, так? Даже не стал ей звонить. Боишься, что ответить уже некому… Она жива, Тили. Альберту снесло череп, а Элен только поцарапалась. Но это не имеет никакого значения. Абсолютно никакого, поверь».

– Я все больше убеждаюсь в твоем безумии… брат. Что ты мне доказываешь? И главное – зачем ты мне что-то доказываешь? Меня везут в пересылку. Оттуда – на Запад. Там мне в скором времени срежут воротник… До виселицы мой путь – в кандалах, под усиленным конвоем. И никакой форвертс меня не вытащит. Но… все-таки зачем ты устроил всю эту бойню? Ты научился управлять форвардами и сам же их истреблял…