Михаил Харитонов - Рассказы (сборник)

— И всё-таки, — сказал Пенсов через три часа, — не называй меня «папой».

— Папа, я всегда буду называть тебя папой, — сообщила Пен, прижимаясь к его голому предплечью.

— Почему? — вяло поинтересовался Пенсов.

— Потому что я так хочу, — логично объяснила Пен.

— Знаешь, дочка, ты невыносима, — вздохнул профессор.

— Никогда не называй меня дочкой, — потребовала Пен.

— Почему? — снова спросил Пенсов.

— Потому что мне это не нравится, — столь же логично объяснила Пен. — Папа с дочкой — это какой-то инцест. Фу, гадость. Кстати, я намерена взять фамилию Дементьева.

Они лежали на диване, кое-как прикрытые профессорским халатом. Халат медленно сползал на пол.

— А просто папа — это ничего? — пробормотал профессор, борясь с дремотой.

— Папа, ты засыпаешь, — Пен извернулась и легонько куснула его за плечо. — Между прочим, ты лежишь в постели с прекрасной юной девушкой. И спишь. Не стыдно?

— Старенький я уже, — проворчал Пенсов. — Я этого знаешь сколько лет не делал?

— Могу себе представить, — последовал ещё один лёгкий укус. — Придётся мне заняться твоим здоровьем. Не переживай, папа, лет триста ты ещё протянешь без серьёзного вмешательства. Дай ухо.

— Ой, — только и сказал Пенсов, когда маленькие острые зубки прокусили мочку.

— А вот и не больно, — Пен провела пальцем по профессорскому носу. — Зато теперь будешь пободрее.

— Эти ваши хитрые штучки, — Пенсов и в самом деле почувствовал, что дремота куда-то испаряется, усталость исчезает, а интересы смещаются в область ниже поясницы.

— Нет-нет-нет, — Пен чуть отодвинулась, насколько позволял диван. — Не сразу. Надо же тебя помучить.

— За что? — спросил профессор, борясь с подступившим желанием накинуться на Пен как лев на овцу.

— За то, что ты всю жизнь не обращал на меня внимания, — заявила нахалка.

— Но тебя же не было! — возмутился Пенсов.

— Это не оправдание! И ещё ты подмышки не бреешь. От тебя как от козла несёт.

— Хм, — Пенсов кое-что вспомнил, — не то чтобы у меня было много женщин…

Пен напряглась всем телом.

— …но не помню ни одной, у которой главное женское место пахнет кофе, — закончил профессор, безуспешно пытаясь дотянуться до этого самого места.

— Тебе не нравится? — последнее Пен произнесла с едва заметной ноткой беспокойства. — Я могу убрать кофе.

— Нет-нет, оставь. Просто теперь у меня будет вставать от одного вида кофейной чашки, — неуклюже пошутил Пенсов.

— Вот ещё, — фыркнула девушка. — Вообще, я обиделась. — Она чуть приподнялась, делая вид, что переворачивается на другой бок.

— И на что же ты обиделась? — профессор чуть помог ей перевернуться.

— А ты сам подумай, — надула губки Пен.

— Наверное, на то, что я слушаю твою болтовню, а не занимаюсь тобой, — догадался профессор и попробовал исправить оплошность.

— Ой! Ну подожди! Я так не хочу! Дай, я сама! — халат упал на пол, и торжествующая Пен вскарабкалась на торс Пенсова.

— Я не помешала? — прозвучал исполненный холодной иронии женский голос.

— Зина, уберись! — зарычал Андрей Валентинович..

Пен издала нечленораздельный возмущённый вопль и попыталась ухватить упавший халат, но не дотянулась.

— Простите, но я имею на это право. Я всего лишь хотела дать вам понять, что чувствует женщина, которую разглядывают в подобные моменты. Если учесть, что здесь находится половина режиссёра известного фильма с моим участием…

— Зина, ну что это такое? — возмущённо просипел профессор. — Если у тебя что-то срочное, дай нам одеться и потом заходи.

— Полагаю, можно обойтись без формальностей. Все свои, не так ли? — из воздуха выступила фигура невысокой женщины с холёным лицом, одетой во что-то серо-серебристое и чрезвычайно элегантное. Искрящиеся золотом волосы были уложены в какую-то сложную причёску. Безупречные линии бюста подчёркивала скромная бриллиантовая брошь.

Женщины повела рукой. Появилось кресло, тоже серо-серебристое. Зинаида устроилась в нём с непринуждённой грацией опытной светской львицы.

Профессор тем временем успел высвободиться из объятий Пен и даже натянуть на себя халат. Пен демонстративно закуталась в невесть откуда взявшуюся простыню.

— Ну и зараза же ты, Зина, — вздохнул профессор.

— Андрей Валентинович, прошу простить мне эту маленькую месть, но ваша новая подруга её заслужила¸ — Вагина смерила Пен взглядом, каким смотрит мясник на разделываемую тушу. — Хотя с какой-то точки зрения я должна быть ей благодарна. Как и вам, профессор, — она слегка наклонила голову. — Мне и в самом деле не хватало элементарнейшего образования и воспитания. Но последние полвека в технологических мирах, кажется, пошли мне на пользу. Я многое узнала, и, смею надеяться, многое поняла. Но ничего не забыла, — Вагина чуть-чуть подчеркнула голосом последние слова.

— А как у тебя с Де… — начал было профессор.

— О, я как раз по этому поводу, — Зинаида чуть приподняла краешки губ, обозначая приглашающую улыбку. — Мы с Демом просим вас посетить наш скромный совместный ужин. Я слепила один забавный мирок, и Дем заинтересовался. Как выяснилось, наши вкусы в этой области очень близки. Может быть, я даже сделаю ему предложение о творческом сотрудничестве. Надеюсь, — Вагина сделала едва заметную паузу, — вы поможете ему принять правильное решение. Насколько я понимаю, это в ваших интересах.

— Как всё это мило, — вздохнул профессор, завязывая пояс халата. — Я спутался с половиной собственного сына, а на другую половину претендует незаконное порождение моего пьяного бреда. Сон разума рождает чудовищ. Ладно, на ужин придём. Вот только с делами закончим.

— О да, понимаю. Не смею мешать вашим высокоинтеллектуальным занятиям. Встретимся в мире Маркони-Бич через пять часов по вашему времени, о'кей? Да, кстати. Я освободила Дема от этого отвратительного собачьего облика, и теперь он снова человек. Странно, что вы, Пен, не потрудились этого сделать раньше, — последовал ещё один убийственный взгляд. — Вы ведь, насколько я вижу, знали код?

— Зина, — широко улыбнулась Пен, — хочешь кофе?

Снаружи было темно и шел дождь. Дохленький свет автобусных фар выхватывал впереди дорогу: жирное месиво из грязюки и раскрошенного асфальта, выбоины, колдобины и ямы, в которых лежала жёлтая вода, рябая от капель. Наверху дребезжал неплотно закрытый люк — «бры, бры, бры». Фиолетовые занавесочки на окнах чопорно вздрагивали. То и дело автобус опасно накренялся вправо, проседая к обочине.

Влад бочком пробрался по пустому салону и пересел на переднее сиденье — так меньше трясло. Попытался примостить между ног докторский чемоданчик с лекарствами и инструментом. Получилось нехорошо: от тряски чемоданчик елозил, норовя выскользнуть и шлёпнуться на грязный пол. Пришлось примотать его за ручку к поручню резиновым жгутом.