Наталья Баранова - Игры с судьбой. Книга первая

18

Вновь гонка. Не сомкнуть глаз, не уплыть в царство сна. Только дичью на этот раз не чужие — свои.

"Надо. Хочешь, не хочешь, но в этом не волен".

Догнать, успеть, растерзать. И пепел по ветру! Эрмэ должна остаться в тени. Не должен быть сдернут покров тайн…

И словно волк по клетке кружит рядом Император. Слетела шелуха насмешливости и надменность тоже спала. Но сила осталась. И злость.

А до Вэйян еще несколько часов лета. И нужно успеть.

— Что ты задумал, рэанин? — шелестит голос Хозяина Эрмэ. Как песок по сухим камням.

— Атакуем колонию, — голос, тихий, как слабое эхо, и не слышно в нем отзвуков истинных чувств. — Сотрем в пыль!

— Лига насторожится.

— Насторожится, да не так. Если Лига узнает об Эрмэ, будет намного хуже. А так — спишут все на проделки Анамгимара. Полгода не сможет войти ни в один порт.

— Ты просил Иллнуанари.

— Сейчас это не важно, мой господин. Важно другое. На Вэйян база Разведки. Пусть твои воины готовятся. Бой будет….

— Стратеги?

И появляется в разных глазах нечто, похожее на оторопь.

— Откуда знаешь?!

— Знаю, господин.

— Ой, не темни!

— Официально я служу Оллами. — мягкий голос, ласковый и в ледниковых озерах глаз оттаяли капельки окаянного озорства. — А у этой Гильдии особая репутация. Настолько особая, что Стратеги предлагают сотрудничество Элхасу.

— Удавлю!

— Право, не стоит. Рано еще….

"Рано еще…". Ну, заглотни крючочек, ну же, ну же! Зацепись на эту маленькую ложь! Не сотрудничают еще Оллами и Стратеги. Ну так это пока. Но тебе, враг мой, знать об этом не нужно. Ты просто поверь!

И излучают свет истины светлые ледяные глаза. И не дрогнет лицо.

— Господин мой, я — Советник Оллами, — проговорил Да-Деган негромко. — Многое проходит через меня. Не трогай пока эту Гильдию. И уйми псов Анамгимара. Пусть Оллами вершит свои планы. Пусть их, пусть. Пройдет год, ну два, мы будем держать в руках и Стратегов. Тогда и накажешь И Гайдуни, и Хаттами. Не сейчас. Сам знаешь, что если кого в Лиге стоит опасаться, так это Стратегов. Что мы о них знаем? А почти ничего. После официального расформирования эти черти не подчинились приказу. Взяли корабли, оружие и ушли. Куда ушли? На базы. А о местонахождении этих баз мало кто знает. Только свои. Дай мне возможность втереться в доверие! Дай мне шанс! Второго такого не будет!

И ответом — долгий, испытывающий взгляд.

Усмехнулась Фортуна, улыбнулась и послала воздушный поцелуй. И блестят глаза окаянной девчонки, довольно и сыто.

Застывает лицо Императора, расслабляется, и уходит жесткость. Словно кто-то вынул железный каркас.

— Что ж, — шелестит тихий голос шелком, — правда твоя! Только…. Хаттами оскорбил меня. Он должен быть наказан. Мне нужна его голова!

— Если б не это, — тихо возразил Да-Деган, — Стратеги навряд ли б к нему обратились. Для него большим наказанием будет узнать, что Империя использовала его втемную.

Смех. Негромкий, ядовитый.

— Любишь ты Хатами…. Он же тебя возвысил!

— Ну, возвысил… Но что это дает? Быть третьим Лицом в Гильдии, у которой одни долги. Возвысил! Господин мой, я всегда желал большего. Много большего!

Кривит губы усмешка. В глазах — лед. Бестрепетность, бесстрастность. Гордыня. Усмехнувшись, Да-Деган посмотрел на ухоженные длинные ногти, блеснувшие бриллиантовыми иглами. Вцепиться бы… Холеными ногтями да по наглому лицу! Но… не судьба. И приходится скрывать ненависть, держать, как цепного пса в строгом ошейнике, источать сахар и мед, улыбаться….

— Если мы выиграем, — тихо обронил Император, — озолочу! Вернешься на Раст-Танхам, купишь Гильдию.

— Мы договаривались об Иллнуанари, господин.

— Договаривались, — усмехнулся Император. — Но Анамгимар обещал привезти камни. Я дал ему сроку — полгода. Если за полгода он не сделает этого, что ж…. Но он очень любит жизнь. И девушек любит.

Усмехнуться. Но губы свело от усмешек. И только лед в глазах. Стылые торосы. Вечная мерзлота.

— Анамгимар любит удовольствия, господин. И от излишеств теряет разум…. Позволь, я привезу тебе эти камни.

— Экий нетерпеливый! Дай ему шанс.

— Не хочу, господин! Я хочу его крови.

И вновь усмешка раздвигает губы демона, обнажая клыки.

— Я сказал «подожди»!

Окончен разговор. Передернув плечами — невысокий, быстрый, гибкий, уходит Император. И наваливается тоска. А в глубине души словно кто-то развязывает натуго завязанный узел и отпускает напряжение.

Неизвестно что может таиться в мыслях Хозяина Эрмэ. Он непостижим. И приходится быть стократ осторожным. Каждый шаг — как по минному полю. И в душе тревожное ожидание, рванет или нет. Каждое мгновение, каждая секунда растянуты до предела.

Прикрыть глаза…. Еще есть немного времени до того, как придется подняться на мостик.

Вэйян.

Первое, что вспоминается — рыжие скалы, вырастающие из зеленого моря. Если поймать воспоминание за хвост, то расцветает и начинает наливаться солнечными, сочными красками былое.

База. Тренировочный полигон. Там он учился не теряться в лабиринтах пещер и выживать холодных водах арктических морей, владеть всевозможными видами оружия, а главное — собой. Там, в чуткой тишине ночей, он ласкал проворными пальцами тонкие струны аволы и грезил о любви.

Вэйян! Мир злой и добрый к нему одновременно. Мир, который не забыть, который, так уж суждено, ему придется превратить в пыль.

А в памяти узорный лист, подрагивающий на ветру, извилистая тропинка на скалу, где он любил отдыхать.

С той скалы открывался безумно прекрасный вид, и захватывало дух, каждый раз, словно в первый. Ощущение полета, наваждение колдовства.

Там, внизу, широко, привольно несла синие волны вольная река, то сворачивала русло петлями, то чуть не свивала кольцами. А на берегах — темные леса и золотые пески, отвесные, крутые столбы одиноких скал, которые кто-то натыкал по равнине, словно верных сторожей.

Ночами река блестела, отражая свет пяти лун, и метались по равнине причудливые, играющие тени, от пролетающих в вышине облаков.

Красота этого мира разрывала в клочья свинцовую усталость, а ветер уносил в пронзительную даль. Впрочем, юности любая усталость не преграда. Искрил бы азарт, бурлила бы кровь.

Тот мир. Так суждено, от него останется только память.

Хотелось выть волком, от тоски, от беспросветности злобного бытия. От тисков Судьбы, в которые когда-то угораздило попасть. Это из капкана можно вырваться, отгрызши лапу. Из капкана Судьбы так легко не уйти.

Милая девочка в венке из полевых цветов, царственная королева, каждому разная, кому-то надменная, кому-то добрая, лишь ему, избранному из сотен, любимому шуту, словно бездушной марионетке, она каждый раз являет иной, не похожий на предыдущий, лик.