Наталья Баранова - Игры с судьбой. Книга первая

И вновь предательская дрожь в коленях.

Неспроста! Ой, неспроста!

Войти и потеряться песчинкою на берегу. Сотни людей. Сотни колонн, врезавшихся в купол, вознесенный так дерзко ввысь. На широких ступенях россыпями золото, бесконечное золото…, рубины, алмазы, жемчуга. Сияют жаром, переливаются сокровища короны. Безделушки под ногами бытия, камушки и галька. И скалою возносится к куполу Черный трон. Там, в вышине, надменно и одиноко — Он! Хозяин половины мира.

И, кажется, что и с выси трона жгут, ощупывая взглядом разные, непостижимо разные глаза — сияющий как рассвет у лазурного моря и черный, бездонный провал с которым не тягаться самой тьме. И взгляд этот как зов, как приказ приблизиться. С подножия — к вершине.

Каждый шаг — как по битому стеклу босыми ступнями. Жгут взгляды властителей, ощупывают, выпивают силы, словно играя, пытаются уронить… нет, не тычками и затрещинами. Волей своею. Сломать, поставить на колени. И качает лица. Кружится реальность, готовясь утопить его в водовороте.

Вон мальчишка — безусый и наглый. Вон — с лицом мальчишки, но слишком умными глазами. И каждый, хоть на миг, да ударом, сгустком воли, черным, звериным колдовством — "встань на колени. Смирись! Раб! Твое место у нас под ногами!!!"

И расправлены плечи. Напряжение сил, и…

Что ж, разве это испытание? Это — игра. Как когда-то в садах Амалгиры.

На малахитовом ковре разнотравья. Под изумрудным балдахином развесистых крон. Рэй. Илант. Лия и Иридэ….

И звенит колокольцами смех, сплетаясь с треском цикад.

— Падай, Дагги, ну!!! Падай!!!

Окаянное озорство и сила, опрокидывающая раз за разом на землю! Носом в песок, лицом в траву, на колени или ничком. И хохочет, беззлобный, сияющий радостный от осознания почувствованной силы, безобразник — Рэй. Рейнар. Его воспитанник. Внук Локиты! И всего-то мальчишке семь лет, но противиться взгляду наглеца нет силы. У мальчишки воля, что перетирает камни в песок.

"Падай, Дагги!" И так раз за разом. Словно путает ноги трава, словно на спину прыжком взметается пантера. Игра. Бесконечная, изматывающая. И можно лишь немного дольше устоять на ногах. День за днем, с каждым разом чуть слабее, чуть позже приходится падать.

"Падай, Дагги!" Падай, и учись стоять на ногах! Учись противиться чужой, такой неодолимой, воле.

"Падай, Дагги!"

Пришел момент — он устоял. На ватных ногах, с камнем на плечах, он стоял и смеялся. Ах, как сладко было смеяться в тот миг, в тот раз. Словно в первый раз в этой жизни стоял на ногах! А вместо наказания просьба — просто просьба, дрогнувший голос, которому нельзя отказать…. "никогда так больше не делай, Рейнар. Никогда! Силен ты, мальчик, но сила твоя не доведет до добра. Забудь, отбрось, не надо…."

Рэй! И как забыть — невыплаканных слез. Как выдернуть занозу? Не забыть сияющих зеленых глаз, ни смеха, ни силы. Мальчик! Истинный Властитель, никому другому, разве только ему меряться силами с тем, кто и ныне на троне!

Впрочем, к горю ли….? Хуже ль смерть, чем обладание Властью? Лучше ль смерть обычная, нежели смерть души? А кто его знает, кто это ведает? Разве только Судьба знает ответ. Но и зная, не спешит ответить….

— " зря ты, Дагги, так напустился на меня тогда за дар….

— Зря?

— Зря я сам… сдуру заставил тебя падать…, мне казалось смешно. Но то глупо, конечно же, было…

— Ну и что хорошего в этом даре нашел ты? Ну, скажи дураку мне, старому. Что?

— Я могу вернуть веру изверившимся, утолить боль. Я могу заставить бездаря поверить в то, что он гений!

— Вознесется!

— Нет, если сумеет поверить — станет им.

— Чушь!

— Нет! Станет! Ты только послушай…"

Отмахнулся и слушать не стал. Эх, вернуть бы прошлое назад! Сохранить бы, спрятать, суметь не отдать…..

Эх, если б только на миг улыбнулась Судьба, одарила….

Если б только снова, как когда-то давно, на зеленой траве средь деревьев, сидеть всем, впятером…. Да только не вырвать страниц из книги Бытия. А, и вырвав, не переписать минувшее набело, подобрав слова, изменив все знаки препинания и смысл.

Эх, Судьба! Казнить нельзя помиловать….

Рэй, Рейнар! Кусать ли губы? Кто знает, миновать ли черного трона тебе, если бы жил?

И не чувствуя чужого Дара, не замечая ударов воли, направленной в мозг, шел, не спеша перебирая ступени, чуть поцокивая стилетами высоких каблуков. И гасла насмешка на лицах, сменялась оторопью. Отступали Властители сами, словно подбирая отбитое оружие, прятали взгляды.

И у самого верха, вознесшись над залом, глядя в разные, удивленные очи, он смирился, склонившись в поклоне.

— Как ты смог устоять, лигиец? — тихий шелк, а по шелку пятнами — смятение.

Только улыбнуться в ответ. Стоять, не смея поднять глаз.

— Было время привыкнуть, мой господин. Рэй, внучонок Локиты, любил с детства, шаля, тыкать гордостью в пыль. Силен был, волчонок. Куда там свите твоей! Говорят, разок, будучи лет восьми скрутил в бараний рог и бабку…

— Рэй?

— Арвисс, мой господин.

Смотрят разные глаза, не веря. То ли удивленно. То ль испуганно. Что в них — не понять. Сбивает разномастие глаз с толку. Трудно читать чувства по такому лицу. Нереально.

— Жив? Тот мальчишка?

— Нет, — и ломается голос, рвется струной. — Погиб, Энкеле, чертов генерал, убил, сжег заживо!

Не скрыть соли и влаги в глазах. Не стереть боли с лица. Нежданно, как нежданно! Ударом в спину! Собственные чувства. И светлеет лицо Императора, знаком явного облегчения — вздох. И улыбка — коварная, как припорошенный снегом лед на быстрой реке.

— Жаль, конечно же. Ну, былого не воротишь.

А в руках — тонкий свиток.

" Да-Дегану Раттера, лигийцу, рэанину, мы, Император Эрмэ из казны своей и слуг наших передаем в дар…."

20

Дороги подарки Хозяина. Тяжела ноша. Полны трюмы корабля золотом и самоцветами. Хмур Иялла. Темнее тучи — Анамгимар. Трудно смотреть алчным глазам, как подарками Судьба осыпает другого. Еще труднее смотреть, что осыпан золотом и обласкан милостью тот, кого обрекал ты на участь раба. А, кроме того, костью в горле Анамгимару приказ, который не обойти, который проигнорировать нельзя. Оставить Оллами в покое.

И змеится по губам усмешечка — кривая, желчная, бессильная. С Хозяином Эрмэ не спорят. У Хозяина Эрмэ не встают на пути. Хозяину — слепо повинуются.

Только не отпускает, не оставляет душу Да-Дегана страх.

Словно что-то надломилось в душе. И пусть давно остался за бортом порт Эрмэ и рассекает пространство корабль, все равно на каждый шорох и косой взгляд реагирует он натянутой струной. И с трудом сдерживает желание размазать раболепно-ненавидящую усмешечку Анамгимара кровью по губам.

Тенями кружат около рабы, пытаясь предугадать каждое желание. Рабы лигийских кровей — мальчишки, девчонки, что не смеют поднять на него взгляда. И ласково-покорные Судьбе тэнокки. Цветы из сада Императора.