Роберт Уилсон - Спин

— Ты выглядишь, как будто веру потерял, — сказал мне однажды Хаким.

— А может, у меня ее и не было.

— Я не про Бога. Бога ты вообще никакого никогда не ведал. Я имею в виду веру во что-то другое, не знаю даже, во что.

Весьма туманно. Но при следующем разговоре с Джейсоном я, кажется, частично проник в смысл сказанного Хакимом.

Джейсон позвонил, когда я был дома. На мой основной телефон, не на тот, который я таскал с собой талисманом. «Привет!» — «Привет!» — И он мне настоятельно рекомендует включить ящик для идиотов.

— Зачем?

— Включи новости. Ты один?

Конечно один. Хватит с меня всяких Молли, не надо осложнять последние дни. Пульт управления телевизором валяется, как и почти всегда, на кофейном столике.

На экране сразу выскочила какая-то многоцветная диаграмма под неразборчивый бубнеж какого-то многомудрого эксперта. Я выключил звук.

— И что это я там вижу, Джейс?

— Пресс-конференция из Лаборатории реактивного движения. Данные от последнего орбитального приемника. Надо понимать, передал эти данные репликатор.

— И?

— Дела идут. — Я живо представил себе его улыбку.

Спутник наблюдения принял узконаправленные сигналы от нескольких источников из другой солнечной системы. Что означало созревание уже не одной системы репликаторных колоний. И издавали эти колонии уже не младенческий писк, а нечто осмысленное. По мере созревания и старения репликаторных колоний рост их замедлялся, но зато оттачивалось функционирование. Они не просто глазели на светило и собирали энергию, они анализировали излучения, рассчитывали орбиты спутников, используя свои кремнеуглеродные нейросети, сравнивали, взвешивали — соображали. Не меньше дюжины колоний прислали данные, для сбора которых их и направили в глубины галактики. Четыре повторяемых пакета данных в двоичном кодировании открыли нам следующее.

1. В наличии планетная система звезды с массой в 1,0 солнечную единицу (1,981 х 1030 кг).

2. В системе восемь планетарных тел значительного размера (масса Плутона не дотянула до порога обнаружения).

3. Две из этих планет оптически пусты, то есть, закрыты Спин-оболочками.

4. Пославшие информацию колонии включили режим репродукции, послав в космос пакеты репликаторов, передвигающихся с помощью реактивной силы кометного пара.

Джейсон добавил, что то же самое сообщение разослано другим колониям, менее зрелым, и что колонии-получатели соответствующим образом реорганизуют свою активность и усилят репродуктивную функцию.

Иными словами, мы успешно заразили галактику квазибиологическими существами Ван Нго Вена.

Которые продолжали процесс.

— Но что это нам сказало о «Спине»? — спросил я.

— Пока ничего. Но погоди, этот ручеек информации скоро вырастет в мощный поток. И мы сможем составить Спин-карту нашего ближайшего звездного окружения. А то и всей галактики. И сможем узнать, откуда взялись гипотетики, где они еще развлекаются «Спином», а главное — что происходит с мирами, когда их звезды выгорают.

— Но это ничего не изменит, так ведь?

Он вздохнул, как будто расстроенный моим глупым вопросом:

— Даже если не изменит, лучше знать точно, чем гадать на кофейной гуще. Может быть, мы обнаружим, что обречены, но зато узнаем, сколько у нас остается времени. Возможно, больше, чем мы ожидали. Не забывай, что мы работаем и в других направлениях. В частности, с архивами Вана по теоретической физике. Если представить Спин-оболочку как туннель, зажавший объект, ускоренный до субсветовой скорости…

— Да кто нас ускорил! Никуда мы не ускоряемся, ползем себе… кувырком, сломя голову… в неизвестное будущее.

— Расчеты дадут нам материал для сравнения с наблюдениями, и мы получим представление о силах, которыми манипулируют гипотетики.

— И что это даст?

— Пока рано гадать. Но я не верю в тщетность знания.

— Даже если мы обречены на смерть?

— Все, что живет, обречено на смерть.

— Я имею в виду гибель вида.

— Посмотрим. Я не верю, что «Спин» — всего лишь какая-то глобальная эвтаназия. У гипотетиков должна быть определенная цель.

Возможно. Но я осознал, что это уже из области веры, а веру я потерял. Веру в Большое Спасение. Во все его ипостаси. Вот мы в последний момент совершаем научно-технологический рывок — и планета спасена. Вот гипотетики изображают доброго дядю — и планета превращается в царство любви и мира. Вот Господь простирает длань — и все… ну, по крайней мере праведники… И прочий бред в том же роде.

Большое Спасение. Сладкий сон. Бумажный кораблик, соломинка утопающего. Не «Спин» искалечил мое поколение, а соблазны Большого Спасения.

Мерцание повторилось следующей зимой. На этот раз оно продержалось сорок четыре часа, после чего исчезло. Многие предполагали, что это какой-то феномен «небесного климата», непредсказуемый, но, по сути, безвредный.

Пессимисты указывали на то, что интервалы между явлениями сокращаются, а длительность их увеличивается.

В апреле мерцание продержалось уже трое суток и опять исчезло. Оно вызвало сбои в работе стратосферных линий связи, панику и волну самоубийств. В этот раз причиной паники было не то, что народ видел в небе, а отказ любимых телевизоров и мобильников.

Я перестал интересоваться новостями, но кое-что все равно проникало в сознание: неудачи армии в Северной Африке и Восточной Европе, культовый переворот в Зимбабве, массовые самоубийства в Корее… Сторонники апокалиптического ислама выиграли выборы в Алжире и Египте. Какой-то массовый культ на Филиппинах обожествлял Вана как сельского святого, аграрного Ганди, и «под знаменами Ван Нго Вена» парализовал жизнь в Маниле всеобщей забастовкой.

Время от времени звонил Джейсон. Он прислал мне по почте мобильник со встроенным шифратором, «неплохой защитой от любителей взламывать пароль», — не знаю, кого он имел в виду.

— Похоже, у тебя развивается мания, — предостерег его я.

— Мания не без основания, — усмехнулся он.

Конечно, если бы он собирался обсуждать вопросы национальной безопасности… Но мы щекотливых тем не касались, во всяком случае поначалу. Он спрашивал меня о работе, о жизни, о музыке, которую я слушал. Я понял, что он стремится воссоздать атмосферу общения двадцати-тридцатилетней давности, периода жизни до «Перигелиона», если не до «Спина». Джейсон рассказал, что ездил в гости к матери. Кэрол жила все так же, по часам и по бутылке. Никаких изменений она не допускала. Прислуга содержала дом в порядке, все чисто, все на местах. «Большой дом» как будто закуклился от времени, сказал Джейсон. Как будто у него собственная Спин-оболочка. Ему там даже стало несколько не по себе.