Алекс Гарридо - В сердце роза

- Когда у меня будет нужда в этих средствах, я обращусь к лекарю. А ты ищи возможность накормить этой пищей сына рабыни.

- Но за пищей его - надзор.

- Все равно. Рано или поздно привычка и натура должны возобладать над осторожностью. Недаром государь Лакхаараа отправил его в заточение - знал его сущность.

- Да, его сущность такова... - подтвердил Хойре. - Кто рано попал на ночную половину, кто был воспитан, как он, и так долго делил ложе с господином - не изменится, таким и умрет. Ему не устоять. Но мне кажется, он не удовлетворится малым, и впустить в свою опочивальню раба - не его поступок. Ведь он делил ложе с царем.

- И с наследником Лакхаараа.

- Так говорят.

- И с царевичем Эртхааной.

- Так говорят.

- И с Шаутарой, не говоря уже о близости его с молодым Эртхиа!

- Об этом трудно судить...

- Это всем известно! - отрезал говоривший.

- Все так говорят, - согласился Хойре.

- Это всем известно, евнух.

- Если всем известно, что же еще нужно?

- Нет, этого мало. Этому нет доказательств. И он не был тогда царем. Надо, чтобы сейчас, вот сейчас он пренебрег честью и тем нанес оскорбление всему Хайру, и чтобы это стало всем известно, и нашелся свидетель. Тогда ему конец. Если же теперь переворошить старые сплетни, мы только Хайру прибавим позора. Надо, чтобы сын рабыни сам опозорил себя, и тогда мы покончим с ним. А когда он будет предан огню, как велит закон, честь Хайра очистится в этом огне. Но все должно произойти быстро. Поэтому ты, евнух, склони его к запретному, немедленно сообщи мне, но ничего больше не предпринимай, пока я не дам тебе знака. Как только мы будем готовы действовать - тогда и должен открыться его позор. Не раньше.

- Я понял все, господин, - поклонился Хойре. В темном коридоре лица были едва различимы, только неживым блеском отсвечивали кое-где краешки золотого шитья на одежде, улавливая слабый свет дальних окон. - Но постарайся найти среди свободных всадников того, кто мог бы его увлечь.

- Кто на это согласится?

- Он все еще прекрасен. Только год назад царевич Эртхаана домогался близости с ним...

- А казнь?

- Обмани, - пожал плечами евнух. - Может быть, кто-то и поверит, что сможет остаться безнаказанным после такого...

- Хотел бы я знать, отчего все-таки он доверяет тебе?

- Хочешь, я скажу тебе, господин?

- Скажи.

- Он сам был дерзким рабом - и я таков. Он был с рождения обречен незавидной судьбе - и я таков. Ему не изменить своей сущности - и я таков. Но это не все, господин, потому что дворец полон невольников, и многие из них - евнухи, а некоторые дерзки, но он отличает из всех только меня.

- В чем же причина?

- У него был невольник, подаренный ему отцом. Тот, что ныне сопровождает государя Лакхаараа на той стороне мира. Их связывала дружба и общность судьбы. Этот невольник был родом из племени... из того же племени, что и я. Вот и все, господин. Поэтому он верит мне.

- Но это всё основания, чтобы я тебе не доверял!

- Напротив, господин! Царь забывает: никогда страж не станет на сторону узника, особенно такого, который отнял у стражей тюрьму и оставил их без дела и без того, пусть малого, почета, который им положен. Наша жизнь теперь лишена всякого смысла, и мы лишены всякой ценности. Все, что нам оставалось - власть над порученными нашей заботе и бдительности, возможность возвыситься, угодив повелителю. Теперь не осталось и этого. Что же остается? Только желать другого повелителя, который будет использовать нас - и награждать.

- Ты корыстен.

- Чего же ты ожидал, господин, от человека моего положения? Разве я всадник, чтобы иметь благородные помыслы? Но, господин, у каждого - своя корысть. Кто-то жаждет править царством, кто-то ночной половиной. Судьба каждого ставит на свое место. Большего мне не надо. Но и меньшим я не удовлетворюсь.

О том, что из этого вышло

Много позже, когда царь, отужинав с сотрапезниками, пришел в ночной покой, он позвал к себе Хойре. Тот, как всегда, оказался поблизости.

- Что угодно повелителю?

Царь сказал:

- Ты обещал сегодня, что приведешь сюда мужчину, если я того пожелаю. Ты можешь это сделать незаметно?

- Я обучен предотвращать подобное, я знаю все хитрости и уловки, которые способствуют достижению этой цели.

- Ты смог бы и сегодня?

- Одно слово повелителя...

- Сделай это.

И сказал, кого он ждет.

И Хойре вышел из дворца и искал в городе, и нашел дом Арьяна ан-Реддиля, и передал повеление царя явиться во дворец, пройдя путями тайными, каковыми проведет его посланный от царя.

Арьян ан-Реддиль, хмурясь, завернулся в плащ и отправился с Хойре. Ночь уже перевалила за половину, когда евнух оставил тайного гостя в крайнем покое, а сам поспешил доложить царю. Не сразу нашел его - в библиотеке.

- Что же ты, - упрекнул Акамие. - Обещал сделать тайно, а оставил его ждать там, где его могут увидеть.

- Все спят, повелитель, - успокоил Хойре.

- Все равно. Надо было вести его сразу сюда.

- Уже веду, - поклонился Хойре. - Но разве повелитель не распорядился приготовить для себя наряды и умащение?..

- Я жду! - оборвал его царь. И, когда Хойре вышел, прижал ладони ко рту и сидел так, а потом принялся торопливо вытирать глаза и щеки, сначала пальцами, а после краями рукавов. Как раз успел.

Встал навстречу Арьяну, радушно улыбаясь, пряча в пальцах мокрые края рукавов, торопливо сказал:

- Нет нужды кланяться, сейчас не сидение в совете, и нет никого, перед кем надо... - сбился, перевел дыхание. - Перед кем надо соблюдать видимость...

Опять остановился, покачал головой. Посмотрел в напряженное лицо Арьяна.

- Ты знаешь, зачем я позвал тебя?

- Да, я знаю, - с тяжелой усмешкой ответил ан-Реддиль. - И я пришел, чтобы сказать тебе... Не хотел идти, решил: не пойду, - но этого мало. Я скажу тебе: не надейся, что можешь склонить меня... А я тебе поверил, что ты - царь. Я тебе поверил...

Арьян с отвращением махнул рукой.

- Я сказал, а теперь ухожу.

- Постой, - потянулся к нему Акамие.

Арьян отшатнулся брезгливо.

- Ты одним можешь удержать меня, сын рабыни: зови стражу. Но никто не заставит меня прикоснуться к тебе.

- Стой! - срывая голос, крикнул Акамие ему в спину, когда он уже откинул завесу на двери.

- Стой же, - получилосьхрипло и зло, так он и продолжил. - И слушай теперь меня, ради справедливости. Ведь я выслушал тебя, не перебивая.

Арьян обернулся через плечо, смерил его надменным взглядом. Акамие улыбнулся, ответил таким же.

- Да, ты храбрец из храбрецов, ан-Реддиль. Но твоя храбрость настолько же больше твоей мудрости, насколько ты сам больше меня. Зачем, ты говоришь, я позвал тебя? Ничего забавнее ты не придумал? Поверил, говоришь, что я царь? А при первом случае придумал гадость, как все вокруг? Только этого и ждете. Я проводил тебя как друга - и встретил как друга. А ты... Иди, я не стану тебя удерживать. К дружбе не принуждают. Ну! Уходи!