Алекс Гарридо - В сердце роза

- Кто? - в один голос спросили Акамие и несколько ашананшеди.

- Откуда стало известно о тайном ходе - и кому? - нахмурился старший.

- Почему ты говоришь "меня подговорили" - разве не известно, что ты из моих приближенных? - нахмурился Акамие.

- Да, мой повелитель, я долго уверял их, что я на их стороне, - твердо сказал Хойре. - Но тебе не о чем беспокоиться, я верен тебе. Я все расскажу тебе об этом деле, но не сейчас, умоляю. Кроме тех, кто ждет тебя в засаде, есть еще те, кто собирается ворваться во дворец, как только закончат переговоры с дворцовой стражей, а этого недолго ждать: они всего лишь заранее делят добычу.

- Можешь ты доверять ему после того, что узнал теперь? - спросил старший ашананшеди.

- А тебе?

Ашананшеди задумчиво кивнул.

- Среди нас есть предатели, - сказал он, имея в виду не только своих людей. - И мы не знаем их и не имеем времени искать. Что ты намерен предпринять, повелитель?

- Я намерен подвергнуться опасности и посмотреть, на чьей стороне Судьба. Что ты мне посоветуешь?

- Часть моих людей останется с тобой, часть - пойдет со мной. Мы выйдем из дворца открыто и скажем, что не желаем служить... мы найдем, что сказать, но тебе, повелитель, это слушать не пристало. С нами не станут связываться, побоятся, - раз уж мы все равно уходим. Мы скажем, что во дворце больше нет ашананшеди. Если поверят - ворвутся сразу; но если подумают, могут заподозрить ловушку, и это даст тебе больше времени. Но мы и так уйдем только после того, как закроем за вами потайную дверь, и ее не найти. Вы же идите не торопясь, в нишах вдоль стен сложены факелы, все ступени целы, все приготовлено - мы следили за этим постоянно. Когда поднимитесь к выходу, ждите, пока мы не откроем снаружи. А мы позаботимся о припасах и конях. Подходит ли это тебе, повелитель?

О том, как об этом узнал ан-Реддиль и что он сделал

А в доме Арьяна ан-Реддиля служанка, ходившая на базар за зеленью, захлебываясь, в третий раз пересказывала услышанное: сначала рассказала госпоже Унане, хлопотавшей на кухне, а она готовила кушанья и напитки, облегчающие страдания от непомерного употребления вина, и как жалко любимого, ведь это из его родной Ассаниды те двое деток, которых должны убить сегодня по повелению царя, такое вином не зальешь, - и дорогого друга жалко, ведь пришлось ему ожесточить сердце и отдать такое повеление... и жалостливая Унана в который раз вытирала катившиеся к подбородку слезы, чтобы не падали в кушанье, а уж если она вчуже плачет, каково самому дорогому другу? - ах, не было ли иного средства? - и даже если не было, что ни говори, деточек жалко! - страшные времена наступили! - ах, когда же и они с сестрицей... Так вот, служанка рассказала Унане, а та сначала обрадовалась, позвала старшую сестру, а та испугалась и побежала разбудить господина, чтобы он сам выслушал и рассудил верно: радости ждать от этого или беды?

И по лицу Арьяна сразу стало видно, чего ждать, и не просохшие еще глаза Унаны еще горше увлажнились, а Уна стояла не дыша, прижав к губам кулаки, словно готова была заголосить, и не давала себе. Сам же Арьян, как вышел из опочивальни с растрепавшейся косой, с лицом опухшим и темным, с угрюмой мукой в глазах - так и стоял сначала сгорбившись, привалившись к косяку, потом, выпрямляясь, яснея, подавался и подавался вперед.

- Унес? - переспросил. - На руках унес? От плахи? У всех на глазах? Ну, теперь ему одно из двух: либо умереть, либо спасаться бегством. Вспомнит ли, что здесь у него и кони готовы, и друг есть верный?

- А если не вспомнит? До того ли ему сейчас? - заговорила Уна, а Унана только всхлипывала. - Детей этих не кинешь теперь? А Хойре и Сиуджин? Одному ему бежать никак невозможно, он не такой, храни его Судьба. Кто с ним?

- Лазутчики с ним, но хорошо бы ему... Вот что сделаем: я - бегом во дворец, проберусь к нему как-нибудь, скажу, здесь можно детей укрыть. А вы пошлите на базар, пусть купят крытую повозку и нагрузят в дорогу. Придумайте что-нибудь. Деньги в ларе возьми, Уна, что останется - с собой заберем. Пусть повозку сюда пригонят, а вы сами - соберите все, что нужно, что найдется в доме из еды, и воды возьмите с запасом. Злюку с собой беру, Хумм вас постережет.

Унана опомнилась, схватила приготовленный кувшин, кинулась к мужу:

- Вот, попей, господин, легче станет, от головы помогает...

- Что? - опешил Арьян. - Какая голова? Не до того сейчас... Впрочем, дай! - и одним духом осушил кувшин, фыркнул, отер рукой рот, стряхнул капли с бороды. Влажными руками пригладил волосы. - Собирайтесь.

Вот так и вышло, что, когда Акамие со своими и с четырьмя лазутчиками уже бегом торопился к потайной двери, Арьян привычным путем проник во дворцовый сад - замок на калитке пришлось сломать, и Арьян сделал это так решительно, словно давно мечтал об этом. Злюка бежал впереди: ошейник в шипах, грудь, бока и спину закрывают кожаные доспехи, сверкающие узорными бляхами. Подбегая ко дворцу со стороны внутренних покоев, ан-Реддиль негромко приказал:

- Ищи повелителя, ищи!

Злюка приостановился, завертел головой, потягивая воздух в чуткие ноздри. Сорвался с места - вырванная трава пополам с землей брызнула из-под задних лап.

- Скакун ты у меня, а не собаченька, - похвалил ан-Реддиль и рванул следом.

Ашананшеди его знали и не стали останавливать, только предупредили повелителя:

Здесь улимец.

Акамие обернулся, пошел ему навстречу, не успел испугаться - здоровущая псина налетела, повалила на спину, облизала лицо.

- Ух ты, - отбивался Акамие, - Ах ты, собаченька...

Арьян с руганью оттащил псину за ошейник под неодобрительными взглядами ашананшеди: дома, мол, у тебя царь, если ему угодно, может чудить, как ему вздумается, но здесь - держи привязь покороче...

- Ничего, ан-Реддиль, - Акамие встал, поддерживаемый Хойре и Сиуджином. - Зря только ты сюда. Мы уходим, и времени нет прощаться...

- Я не прощаться, - возмутился Арьян. - Я - напомнить, что в моей конюшне отменные скакуны твои стоят, под тебя, повелитель, и под твоих слуг выезженные, и одежда тебе и им переодеться, и...

- Я об этом помню, дорогой, но там еще твои жены, и нам туда - нельзя.

- Я их там не оставлю, - насупился ан-Реддиль. - Я сюда шел - видел, что перед дворцом творится. Если к царю в дом так ломятся - что с моим сделают? Я ведь улимец, из самой что ни на есть Ассаниды. Ты что ж такое творишь, кроха? - это он зашипел уже на дочь правителя Ассаниды, бесстрашно карабкавшуюся сесть верхом на Злюку. Злюка страдальчески сморщил морду, но действий никаких не предпринимал. Ан-Реддиль подхватил девочку на руки и сказал царю:

- Я с тобой, повелитель, я - твой должник. Говори, что делать.

Акамие оглянулся на старшего ашананшеди, который пошел с ними. Тот кивнул, царь в ответ кивнул ему, и ашананшеди сказал: