Владимир Михановский - Тайна олимпионика

Двое спартанских воинов подвели Тилона к сараю, похожему на скотный, и втолкнули его с такой силой, что пленник, не удержавшись, упал на колени. Здесь было сыро и полутемно, пахло соломой и овечьим пометом.

Пока Тилон оглядывался, дверь за ним со стуком захлопнулась. Глухо звякнул засов.

– Здесь твой пост. Береги пленного как зеницу ока. Там, в сарае, опасный преступник, враг Спарты.

Как догадался Тилон, это сказал один из воинов подошедшему часовому.

– Не убежит у меня, – произнес часовой. При звуках его голоса сердце Тилона заколотилось. Ему почудилось… Нет, не м ожжет быть! Хотя, впрочем, что же тут невозможного?..

Переживания последних дней и часов вконец обессилили Тилона, хотя он и выделялся среди восставших силой и выносливостью. Он уже не слышал, о чем говорили с часовым воины, доставившие его сюда.

Тилон свалился на охапку сена и забылся тяжелым сном. Когда он проснулся, стояла глубокая ночь.

Прильнув к узенькой щели в двери, он сумел увидеть лишь две-три звезды да узкий серп луны, повисшей аккурат над палаткой главнокомандующего. Часового рассмотреть не удалось, как Тилон ни старался. Видимо, тот пребывал в неподвижности, вне поля зрения пленника.

Он прислушался: лагерь спартанцев спал.

Что ж, придется рискнуть.

Тилон осторожно, одним пальцем постучал в дверную филенку.

– Что тебе? – послышался недовольный голос часового.

Сомнений нет – это он!

– Филлион… – хрипло прошептал Тилон, припав к щели.

– Ты знаешь, как меня зовут? – удивился часовой. – Кто ты такой, пленник?

– Я Тилон.

– Тилон?..

Лязгнул засов, и дверь отворилась. На пороге сарая выросла коренастая фигура в коротком воинском плаще и боевых доспехах, облитая лунным светом.

Несколько секунд они стояли без движения и жадно разглядывали друг друга.

Вид у Тилона и впрямь был плачевный. Однако Филлион, как истый спартанец, привык сдерживать свои чувства.

Они тут же, у порога, обнялись, и Тилон, не сдержавшись, застонал: Филлион задел рану, которую ему нанес ирен.

Филлион тревожно спросил:

– Что с тобой?

– Пустяки, – махнул рукой Тилон. – Теперь это уже не имеет значения. Лучше расскажи о себе. Как ты жил эти годы? Чего достиг? Чем занимался? Правда, о последнем можно догадаться, – щелкнул он по щиту, издавшему в ответ мелодичный звон.

– Ты прав, догадаться нетрудно, – согласился Филлион, окидывая привычным взглядом свои доспехи, потускневшие и побитые в многочисленных стычках. – А много рассказывать – времени нет.

– Давай вкратце.

– Ну, если вкратце… После твоего бегства ареопаг нас всех подверг наказанию. Что еще? Мне несколько раз довелось участвовать в криптиях – честное слово, никак нельзя было уклониться. Воин, сам знаешь, не принадлежит себе. Особенно свирепствовал ирен – он самолично погубил множество илотов.

– Негодяй… – процедил Тилон.

– Могу тебя порадовать. Перед тем, как заступить на дежурство, мне сообщили, что он погиб в бою с повстанцами. Говорят, он вступил в бой с каким-то бесноватым, а потом, представляешь, слепой Ликомед, вождь восставших…

– Этим бесноватым был я, – перебил Тилон.

– Ты?.. А мне рассказывали, что это был великан двухметрового роста, вот с такими кулачищами…

– У страха глаза велики.

– Но если это был ты, тебе наверняка не миновать казни.

– Знаю, – спокойно произнес Тилон. – И знал, на что шел, когда сражался рядом с повстанцами.

Филлион прошептал:

– Я отпущу тебя.

– А ты?..

– Ты должен бежать отсюда… Как когда-то из агелы.

– Не болтай глупости, – отрезал Тилон. – Я знаю, сарай находится посреди спартанского лагеря. Видел, когда меня вели сюда.

– И что?

– Лагерь огорожен. Отсюда и мышь не выскользнет, не то что человек.

Филлион помолчал.

– Да, выбраться из лагеря непросто, – вздохнул он. Ты прав, Тилон.

Произнеся эту фразу, Филлион резко повернулся и вышел, быстро, но без шума прикрыв дверь.

«Ну, вот и все, – подумал Тилон, устало опускаясь на связку соломы. – Филлион поступил правильно, я его не осуждаю. Разрешив мне бежать, он и меня не спасет, и себя обречет на смерть».

Тилон сидел, погруженный в невеселые размышления, когда снаружи послышались шаги – кто-то подошел к сараю.

– Как проходит дежурство, Филлион? – спросил чей-то властный голос, видимо, дежурного офицера. – Пленник на месте.

– Где же ему быть?

– Завтра перед экзекуцией его хочет допросить сам командующий. Уж не знаю, чем он так крепко насолил спартанцам… Ладно, дежурь, – спохватился офицер, поняв, что сболтнул лишнее.

– Слушаю.

– Постой, постой! На тебе два плаща? Это еще зачем?

– Ночь холодная… Замерз… – пробормотал Филлион.

– Не к лицу спартанскому воину быть неженкой, как какому-нибудь афинянину, – отчитал его офицер. – Ладно, не снимай… На рассвете тебя сменят.

Четкие шаги офицера замерли в отдалении.

Спустя короткое время дверь в сарай, скрипнув, тихонько приоткрылась и в синем проеме показался Филлион. Он снял с себя второй плащ и бросил его Тилону, произнеся:

– Надевай.

– Мне не холодно.

– Надевай, надевай. Вот тебе щит, вот палица, – продолжал Филлион. – Сейчас я выведу тебя за пределы лагеря, в таком виде тебя никто не узнает. Да бери, бери, у меня есть запасное оружие, я оставил его снаружи. Ну, готов? Что же ты медлишь? Вот, ты теперь не пленник, а истый спартанский воин. Идем!

Тилон не двинулся с места.

– Нет, я останусь, – покачал он головой, – и сброшу все это. Ты понимаешь, что тебе грозит?

– Не волнуйся, что-нибудь придумаю, – деланно беспечным тоном ответил Филлион.

– Тебя убьют.

– Да выкручусь я, клянусь Зевсом! – Филлион дернул его за руку, и они вышли из сарая.

– Иди за мной, не отставай ни шаг, – озабоченно произнес Филлион. – Да, чуть не забыл, – добавил он еле слышным шепотом. Пароль на эту ночь: «Спарта превыше всего».

– Спарта превыше всего!.. – одними губами повторил Тилон, спеша за Филлионом между спящих палаток.

Без всяких препятствий добрались они до лагерного ограждения.

Обстоятельства складывались удачно. Часовые, видимо, хорошо знали Филлиона. В то же время они и не догадывались, что он покинул пост часового, которым был поставлен в эту ночь.

Обменявшись паролями, охранники молча распахнули перед двумя воинами бревенчатые ворота, ведущие из лагеря. Путь был свободен.

Приостановив шаг, Филлион громко проговорил, обращаясь к Тилону, так, чтобы его услышали часовые:

– Нигде не задерживайся. Сообщение передашь лично начальнику соседнего лагеря. И учти: дело чрезвычайной важности. Идем, я тебя немного провожу, до развилки.

Когда они отошли на достаточное основание, Тилон схватил Филлиона за руку и горячо произнес: