Дмитрий Поляшенко - Тени у порога

Оказалось, с другой стороны каменная стена представляла собой поросший густой травой холм, довольно крутой. Давным-давно часть холма со стороны пещеры рухнула, обнажив каменную стену и образовав осыпь. Верхушку холма протыкала голая, узкая, как трехгранный штык, скала, которую они увидели вчера в закатном свете. Дерн на такой крутизне не мог удержаться.

Вадковский стоял на середине зеленого склона.

Карабкаться было трудно. Подошвы скользили. Лядов пару раз был вынужден хвататься за Трайниса. В конце концов тот молча протянул руку.

Вадковский, не меняя позы, следил за их приближением. На его лице довольная улыбка смешивалась с общей задумчивостью.

Отдуваясь, Лядов и Трайнис остановились перед Романом, ниже на шаг.

— Куда ведешь... — начал Трайнис.

— Сусанин, — подсказал Лядов, озираясь.

Они стояли вровень с верхушками деревьев и небо, обычно выглядящее крошечными оконцами далеко вверху, распахнулось совсем по-земному. Это было приятно. Даже дышалось здесь легче, чем в чаще. Настоящий свежий воздух, без застойной лесной приторности.

— Сейчас будет проще, — сказал Вадковский. Он повернулся и по-хозяйски махнул рукой вдаль. — От вершины начинается седловина, пойдем вровень с лесом. А в конце...

— Ну-ну? — подбодрил Трайнис.

Лядов смотрел на Вадковского, приоткрыв рот.

— Поляна фиолетовых цветов, — сказал Роман. — Я думаю, мы сможем увидеть ее даже отсюда.

С прицельным прищуром он указал пальцем на макушку холма, из которой, как рог из каски, уносился в пустое небо грубый трехгранник скалы.

...Откуда силы взялись? Через минуту они стояли, цепляясь за основание каменного «штыка», на самой высокой точке, до которой смогли добраться, тянули шеи, радостно спрашивая друг у друга: «Ты видишь? От тебя видно?»

Было видно.

Седловина — просевший в середине безлесистый вал — вела к соседнему невысокому холму, расположившемуся в километре. Чуть дальше, за редким частоколом деревьев светилась, сверкала, звала, горела чистым и густым фиолетовым цветом цель их движения. Щедрый мазок фиолетовой краски на спокойном зеленом фоне. И еще — стремительно синеющее к зениту небо. Низкое, уже начинающее греть, яркое желтоватое солнце. Пусть мышцы гудят от скопившейся усталости, пусть строят козни тайные силы негостеприимной планеты! Они уже одолели заметную часть пути, подтвердив, что можно вернуться домой, ориентируясь по цветочным холмам и полянам. Расположение этих цветных пятен каждому было известно назубок — не раз разглядывали за трапезой крышку контейнера, служившего столом.

Вадковский обернулся и посмотрел куда-то поверх голов.

— Кстати, а вон там — Обезьяний холм.

Замолчав, все несколько секунд смотрели на едва возвышающийся над лесом зеленый бугорок с неровной светлой макушкой.

— М-да, — сказал Трайнис. То ли это означало, что пройдено мало, то ли — неприятные воспоминания.

Бочком, впритирку обогнули каменный зуб. Зеленый вал тянулся вдаль и там вспухал, меняя цвет, фиолетовым холмом.

Усталость исчезла, как брошенная поклажа. Трое беззаботно двинулись по спине вала, как почетные гости по зеленой ковровой дорожке. Ковер был роскошный — сочный, ни одной жухлой травинки. Неожиданно всех прорвало: перекидывались шутками, перебивали друг друга, хохотали до слез, не дослушав, вспоминали забавные эпизоды — были, оказывается, и такие за последние два дня.

Фиолетовое пятно, зажатое зеленым коридором деревьев, было еще далеко и приближалось медленно. На него посматривали с любовью.

Молчание леса было торжественным и одобряющим. Трайнис на ходу рылся в контейнере.

— Пикника не обещаю, но по глотку вина сделаем.

Лядов улыбнулся.

— Отлично! — Вадковский подпрыгнул от избытка чувств и на полшага вырвался вперед.

— Прикрываешь нас спереди? — полюбопытствовал Трайнис, ускоряя шаг.

Лядов чуть отстал. Он шел следом за друзьями и удивлялся, почему не замечал никогда, насколько красив фиолетовый цвет.

Остатки утренней прохлады, просачиваясь из чащи, иногда касались кожи. Солнце приятно грело спину. Три длинные тени протянулись на много шагов вперед, будто стремились домой сильнее своих хозяев.

— Скоро согреемся, — мечтательно сказал Трайнис и посмотрел вверх. — Облако.

— Где? — завертел головой Вадковский.

Трайнис молча протянул палец.

Маленькое полупрозрачное облачко висело в ясной синеве прямо по ходу движения. Безобидное. Клок заблудившегося ночного тумана.

— Хм, — сказал Вадковский.

Лядов нагнал торопливых друзей. Пошли рядом, касаясь друг друга локтями. Почему-то все замолчали, словно проходили под висящим грузом. Не сговариваясь, ускорили шаг.

От быстрой ходьбы будто горячую спицу стали вонзать в плечо — Лядов сжал зубы, но хода не сбавил. Он не отводил взгляда от фиолетового пятна впереди, беззвучно заклиная его.

Трава торопливо посвистывала под ботинками.

— Оно темнеет, — равнодушно сказал Трайнис. Очень равнодушно.

— Спускается, — сказал Вадковский.

— Нет, растет.

Лядов коротко выругался. Непонятно, но емко. Он даже не стал поднимать глаза — периферийным зрением уже можно было заметить темную кляксу в небе.

От быстрой ходьбы стало жарко. Разогревшиеся комбинезоны источали неприятный запах.

Что-то щемящее, как маленькая заноза, поселилось в сердце.

Они уже почти бежали.

Вадковский вырвался вперед. Правая рука его касалась кармана с пистолетом. Лядову показалось это нелепым. Плечо резануло болью, и он снова отстал.

Трайнис стремительно вышагивал голенастыми ногами. В подпрыгивающем контейнере нещадно громыхало.

Солнечный свет продолжал литься им в спины, но трава впереди потемнела и три тени растворились в ней.

От прозрачного облачка не осталось следа. Теперь на его месте черно-сизой квашней расплывалась туча. Ощущалось, что туча эта многоярусная, тяжелая, серьезная, наполненная до краев. Четких очертаний у тучи не было, она плавно превращала соприкасающийся с ней воздух в черно-сизую квашню и невероятно быстро росла, словно у атмосферы Камеи был свой темп конденсации водяных паров, отличный от других землеподобных планет.

Они прошли по травяному валу треть пути, даже меньше.

Солнце, бледнея, бессильно било вслед. Край тучи, уползший на восток, уже залезал на солнечный диск. Потемневший лес был угрюм. Он давно смирился с фокусами Камеи.

Наконец Лядов посмотрел вверх. В ту же секунду мир стал плоским и мрачным — погасло солнце, исчезли последние голубые пятна на горизонте. Осталась одна громадная туча, отгородившая небо.

Они остановились короткой рваной цепочкой, озираясь в недоумении. Таких масштабов мгновенного изменения погоды никто раньше не видел. Темная масса над головами была наполнена сложным вязким движением. Что-то там вспучивалось, проваливалось, закручивалось. Масса надвигалась, опускалась на головы.