Надежда Первухина - ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДЕВСТВЕННИЦА

– Вытащите его оттуда. Осторожно.

Ого! Алулу из Непопираемой земли вернулся, или что-то в джунглях сдохло, что меня решили-таки вытащить из этой ямы?!

Громилы опустили в яму нечто вроде здоровенной корзинки на веревках, сплетенных из лиан. Я понял, что мне предстоит стать содержимым этой корзинки (вот кошмар! Везде у этого племени то девственницы, то корзинки, никакого прогрессивного разнообразия!), и немного занервничал.

– Эй, Тонтошка! - крикнул я.- Надеюсь, это не для того, чтобы зажарить меня в честь очередного праздника урожая?!

Колдун царственно молчал. Громилы качнули корзинку, ее край больно стукнул меня по плечу. Видимо, таким образом мне давали понять, что дальнейшее промедление крайне негативно отразится на моем физическом и душевном здоровье.

– Спокойно, ребята. Я уже лезу.

С этими словами я влез в корзинку и прощальным взором окинул стены своего узилища. Ну что, вперед, навстречу свободе?

Однако с какой радости меня решили вдруг освободить?!

Здешние небожители посодействовали или?…

Однако, едва я из корзинки выгрузился на твердую землю, обозрел окрестности, издал восторженный вопль, приветствуя сладкий воздух, яркое солнце и свежесть близстоящих пальм,- вопросы разом вылетели у меня из головы. Почему меня освободили - не важно! Главное - я не в яме! Я снова вижу свет! И только последний подлец и человеконенавистник осудит меня за то, что я минут пять испускал бешеные йодли на тему «Да здравствует свобода»! А заодно и станцевал революционную джигу, символизирующую избавление человека от гнета… Не важно, чьего гнета. Важно, что человек - свободен! Вот он я!

Тонтон Макут терпеливо ждал, пока я отпляшусь и покончу с йодлями, а затем сказал:

– Следуй за мной, Этано. Тебя ждут в племени.

– А для чего, осмелюсь спросить? - поинтересовался я, все еще подпрыгивая наподобие футболиста перед пенальти.

– На месте узнаешь,- отрезал Тонтон Макут.

– Тонтоша, ты меня хотя бы предупреди, хотя бы намеком. Моего ближайшего будущего, в частности, не касаются такие несимпатичные вещи, как большой костер, дыба, равно как потрошение и набивка специями моего многострадального чрева, а?

– Нет,- бросил колдун.- Идем. И поторопись.

– Звучит многообещающе,- порадовался я.

Всю дорогу (а она была не слишком короткой) Тонтон Макут молчал безо всякого снисхождения. Я поначалу вежливо пытался завести светскую беседу относительно погоды, здоровья, видов на урожай, положения дел в племени и тому подобного, но, видя столь демонстративное нежелание вступать в диалог, тоже умолк, напустил на себя вид закоренелого человеконенавистника и таким манером поплелся меж двумя конвоирами-громилами. Сами понимаете, мысли меня при этом терзали самые тревожные. Однако понемногу эти мысли уступили место всегдашней моей беззаботности. Я принялся с оптимизмом оглядывать окрестности и насвистывать свою любимую «Осеннюю песню» [3]. Наслаждался ароматом цветов ири-ири, сорвал сладкий плод с дерева пуро-пуро (на вкус - чистый чупа-чупс пополам с водкой; с закрытыми глазами и не отличишь), полюбовался полетом молодого феникса… Самое странное, что я даже усталости не чувствовал. Видимо, сам факт того, что я уже нахожусь в энном количестве метров от проклятой тюрьмы-ямы, приводил мои мышцы в неистовый восторг почище всяких амфетаминов.

В поселение мы явились уже с закатом. За мое отсутствие тут мало что изменилось, разве что люди, встречавшиеся на моем пути, смотрели на меня с какой-то смесью испуга, недоверия и почтительности. Хотя, возможно, мне это показалось. Меня подвели к моей персональной хижине (ох, как же я соскучился по ее скромному уюту, сидючи в яме!). А ведь когда я жил в этой хижине, то страстно мечтал о трехкомнатной московской квартире с тараканами и хрипящим-агонизирующим водопроводом… Все познается в сравнении, господа!

– Благодари свою счастливую звезду, Этано, что избавился ты от ямы раньше положенного срока. Сегодня ты совершишь омовение, вкусишь плодов нашей земли и отдохнешь,- наконец соизволил разомкнуть уста Тонтон Макут.- А с завтрашнего дня приступишь к своим новым обязанностям.

– К каким обязанностям? - вскинулся я, но колдун развернулся и зашагал прочь. Следом двинулись и громилы. Я глупо смотрел им в спины.

– Здравствуй, Этано! - раздалось за моей спиной.

От неожиданности я вздрогнул и обернулся. Отодвинув входную плетеную занавеску, на пороге моей хижины собственной упоительной персоной стояла прекрасная Онене Небуду и улыбалась улыбкой, достойной кисти Ренуара!

И я тут же с жестокой горечью осознал, что смотрит она на небритого, немытого, лишенного фрака, цилиндра и кроссовок «Рибок» мужчину, недостойного даже целовать песок под ее ногами. То есть смотрит на меня.

– Онене, дорогая,- проклиная свою несчастливую звезду, прошептал я…

– Входи, Этано,- ласково сказала Онене.- Я вижу, что ты страдал.

Жаловаться любимой женщине?! Увольте!

– Ерунда,- сказал я небрежно.- Эта яма - просто небольшое экстремальное развлечение для настоящих мачо, таких, как я!

– Неужели? - свела прелестные бровки Онене.

– Истинно так. Я там классно развлекался. Болтал с крокодилом-плакальщиком, потом куча здешних божеств набежала…

Онене взяла меня за руку и втянула в хижину:

– Хватит стоять на пороге и городить чепуху!

– Как скажешь, дорогая,- пробормотал я.- Я просто счастлив, что именно ты меня встретила…

– Я приготовила тебе бадью для мытья, чистое одеяние и ужин,- сказала Онене.

– Ты настоящее сокровище. А это что? Мои глаза не лгут? Это - пена для ванны? Зубная паста?! Крем для бритья?! О, Сонм богов, это же настоящая бритва «Жиллет» с комплектом запасных лезвий!!! Здесь?! Откуда?!

Онене мило улыбнулась и пожала атласным плечиком:

– Пока тебя не было, приезжала делегация из Англии. По вопросам взаимовыгодного сотрудничества. Их принимал Совет Вечных Дев. А потом, во время ритуального банкета, я выменяла у англичан все эти сокровища на кое-какую мелочь из своей шкатулки с украшениями. Англичане - странные люди! Они были так потрясены моим простеньким браслетом черного жемчуга, что расстались с чудесной бритвой безо всякого сожаления.

– Онене, я перед тобой в неоплатном долгу! - с чувством, боясь прослезиться, воскликнул я.- Шлю тебе тысячи самых нежных поцелуев!

– Не стоит благодарностей,- отмахнулась Онене.- И поцелуев тоже. Раздевайся-ка поскорее и полезай в бадью. Вода в самый раз.

– Кхм, дорогая, возможно, я не так тебя понял, но ты собираешься, кхм, присутствовать при данном… процессе?

– Нет, я зайду попозже, если у тебя будет желание,- усмехнулась Онене.- А прислуживать тебе будет кое-кто другой.

С этими словами она выскользнула из моей хижины.