Ильдар Абдульманов - Царь Мира

События разворачивались быстро, и поэтому неудивительно, что многие из них накладывались одно на другое. Репортаж Комарова президент смотрел в своем загородном доме через считанные минуты после того, как о происшедшем ему подробно рассказал председатель госкомиссии Асканов. И хотя был уже одиннадцатый час вечера, кроме него, в просторной гостиной президента сидели министр внутренних дел, начальник службы безопасности президента, руководитель Федеральной службы безопасности и подполковник Сергунин. И стоило лишь министру упомянуть о средствах массовой информации и нежелательности преждевременной огласки, как Мятлева возвестила с экрана, что он опоздал со своими хлопотами.

После того, как все фотографии были показаны, Комаров завершил репортаж так:

— Пока нам неизвестно, что хочет Власов, каковы результаты его переговоров и были ли они вообще. Опрометчивость властей привела к гибели людей. Случившееся ужасно. Но последствия дальнейшего бесконтрольного поведения силовых структур могут быть еще более ужасными. Общественность и в первую очередь те, кто обязан ее информировать, должны потребовать полной гласности и отчета у властей. Мы не можем больше мириться с авантюризмом властей предержащих, жертвами которого становятся простые граждане.

— Вы слушали специальный репортаж, подготовленный и предоставленный нам редакцией ежемесячника «Момент истины», — сообщила Мятлева и, мило хлопая ресницами, за что ее обожали миллионы телезрителей, все тем же ровным голосом продолжила выпуск новостей.

— Это вы отдали приказ о выезде спецгруппы? — спросил президент у Захарова, начальника ФСБ.

— Нет. Я вообще только краем уха слышал об этих событиях и не придавал им большого значения. Решение принял сам Ващенко и попросил исполнить его своего заместителя подполковника Старцева.

— То есть у вас там каждый может вот так запросто взять и начать войну? — Президент говорил глухим, ровным голосом, глядя маленькими кабаньими глазами на Захарова. Этот тон не предвещал ничего хорошего, но Захаров был не из пугливых. К тому же события последних лет приучили всех к мысли, что пребывание на высокой должности — дело временное. Захаров был профессиональным чекистом, и потеря должности не слишком его страшила — его сугубо кагэбэшная специальность была в числе дефицитных.

— Проводились оперативные действия по задержанию террориста. Ващенко действовал в пределах своих полномочий. Если бы такие вопросы согласовывались с высшим руководством, трудно было бы ожидать успешных действий.

— Да уж куда успешнее, — буркнул президент.

— Ситуация очень нестандартная, — вмешался Куприянов, понимая, что лучше поддержать коллегу, чем дать президенту выместить гнев на каждом из них в отдельности. — Мы не могли даже предполагать, что столкнемся с таким сопротивлением.

— А этот доктор наук, что был с вами в комиссии, он где? Что он говорит по этому поводу?

— Он остался в Васильевске, — сказал Асканов. — Пока ничего определенного наука сказать не может.

— И что, мы должны теперь исполнять все, что захочет этот Власов?

— Я думаю, пока у нас нет другого выхода, — ответил Асканов, понимая, что его ответ может вызвать бурную реакцию, — президент с трудом сдерживался.

— Значит, завтра вы должны с ним встретиться, — сказал президент. — Хорошо, посмотрим, чего он хочет. А от генералов я жду работы, — тяжело и многозначительно добавил он, обводя взглядом силовиков. — Привлекайте ученых, специалистов, кого хотите. Нужно понять, как с этим справиться и что это вообще за явление такое.

— Может, нам даже удастся какую-то пользу извлечь, — сказал Захаров, пытаясь смягчить концовку разговора, но ошибся.

— Пользу! — взревел президент. — Вы там десять парней положили! Пользу! Уж куда полезнее! Теперь каждый писака будет вопить, что мы с одним психом справиться не смогли! А завтра он захочет президентом стать! Вот где польза ваша! — Президент грузно поднялся и вышел из кабинета.

— Валерий Дмитриевич, — обратился к Асканову начальник службы безопасности, — если вы и все остальные не против, то госкомиссия под вашим руководством сохранится. Но без вашей санкции ничего предприниматься не должно.

— Я не против, — сказал Асканов, понимая, что взваливает на себя огромную ответственность. Но уйти в сторону после случившегося было бы трусостью. Он считал себя отчасти виноватым в произошедшей трагедии.

— Все, что требуется от нас, будет сделано, — заверил Захаров. — Если нужно, звоните мне напрямую.

— То же самое, — сказал Куприянов. — Сергунина оставить с вами?

— Да, — кивнул Асканов.

— Я выделю вам человека, — решил Захаров. — Конечно, от действий Ващенко… но в конце концов мы теперь знаем, чего можно ожидать, хотя и ценой… потерь…

— Да. Специалист от вашего ведомства нужен, — согласился Асканов. — Я не снимаю с себя вины за все, что случилось. Авантюр больше не будет.

Ввиду поспешного отъезда двоим членам госкомиссии не пришлось стать свидетелями вечерних событий, взбудораживших Васильевск. Схватка у театра была скоротечной и тихой, за ней могли наблюдать лишь жители близлежащих домов. Не успел стать ее свидетелем и Мацевич. Когда он подошел к театру, все уже закончилось. Журналист мог видеть лишь поспешную ликвидацию следов сражения. Мацевич проклинал себя за нерасторопность, хотя он вовсе не бездельничал, а передавал по факсу в редакцию подробный репортаж о событиях в следственном изоляторе. Когда он справился с этим и наспех перекусил, было уже около шести. Мацевич устремился к театру, надеясь застать участников переговоров, но опоздал. Зато он в полной мере лицезрел другое событие, которое окрестил в своей статье «массовым психозом жителей Васильевска».

Мацевич всю жизнь что-то придумывал. Это было для него естественно. У него оказалось богатое воображение. Будучи еще подростком, учеником седьмого класса, он заинтриговал сверстников своим мнимым участием в мнимой организации, которую называл БСНЛ. Это расшифровывалось только для приближенных и означало «борьбу с несовершеннолетней любовью». Мацевич уверял, что это военизированная организация, следящая за моральным обликом молодежи и выносящая суровые приговоры наиболее распущенным особам. Часто на перемене он подходил к окну, делал таинственные знаки, с усмешкой утверждая, что общается таким образом с секретными агентами. Как ни странно, вся эта чушь действовала, создавая ему среди многих авторитет. Еще тогда он понял, что чудеса и тайны, шарлатанство, блеф и обман действуют на психику людей гораздо сильнее, чем правда. Поэтому, став журналистом, он с удовольствием принял предложение поработать в еженедельнике «Экспресс-Инфо», где от авторов вовсе не требовалось точного следования фактам, а нужна была именно способность придумывать — чем невероятней фантазия, тем лучше. Это было совершенно понятно: унылый, убогий атеизм, «здравый смысл» надоели гражданам, серьезность газет утомила их еще при коммунистах. И потому еженедельник стал расходиться, как горячие пирожки на базаре. Вот и сегодня Мацевич ожидал, что придется в очередной раз высасывать статью из пальца — или списывать ее с гостиничного потолка. Это как придется.